§ 2. Специфика применения норм, содержащих квалифицирующие признаки «из корыстных побуждений» или «по найму»

Уголовный закон РФ в главе 16 закрепляет квалифицирующий признак «из корыстных побуждений» лишь в одной норме - п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Всего 3% (13 из 437) из числа всех уголовных дел, изученных в ходе проведения исследования по материалам УРФО, содержали данный квалифицирующий признак, из них 33% (4 из 13) заключали затруднения в применении рассматриваемых норм.

В результате анкетирования практических работников было установлено, что, по мнению 15% (27 из 180) респондентов, квалификация общественно опасных деяний, совершенных «из корыстных побуждений», является наиболее сложной (Приложение Б).

Для правильного толкования рассматриваемого признака необходимо рассмотреть термин «корысть». В словарях предлагаются следующие определения: корысть - это «страсть к приобретению, к поживе; жадность к деньгам, к богатству, любостяжание, падкость на барыше»^[178]; выгода, материальная польза^[179]. Корысть - это всегда порицаемое, аморальное, низменное побуждение, характеризующее поведение человека как частнособственническое, стяжательское, узкоэгоистическое^[180]. С морально-нравственной стороны корысть характеризуется отрицательно, поскольку для получения выгоды лицо прибегает к аморальному способу.

О корысти как преступном мотиве можно говорить лишь в случаях, когда определяющим в поведении человека становится стремление любыми средствами и любой ценой удовлетворить личный материальный интерес, извлечь личную имущественную выгоду^[181]. Преступный мотив корысти - это всецело продукт потребительской (собственнической) страсти и эгоизма, которые в сознании преступника берут верх над моралью^[182]. То есть особенностью преступного корыстного мотива является внутреннее стремление лица к незаконному обогащению, к получению материальной выгоды при отсутствии правовых оснований на получение этой выгоды^[183].

Пленум Верховного Суда РФ в постановлении «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» разъясняет, что преступление будет считаться совершенным из корыстных побуждений как в целях получения материальной выгоды, так и с целью избавления от затрат: по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство из корыстных побуждений) следует квалифицировать убийство, совершенное в целях получения материальной выгоды для виновного или других лиц (денег, имущества или прав на его получение, прав на жилплощадь и т. п.) или избавления от материальных затрат (возврата имущества, долга, оплаты услуг, выполнения имущественных обязательств, уплаты алиментов и др.)^[187]. Изложенные рекомендации способствуют толкованию корыстного мотива как стремления к извлечению материальной выгоды в самом широком смысле слова.

Однако необходимо обращать особое внимание при квалификации деяний на ряд важных обстоятельств, не позволяющих вменять исследуемый признак. Например, нельзя вменить корыстное побуждение, в случае совершения убийства из стремления избавиться от нужды, выйти из тяжелого материального затруднения или бедственного положения, в котором лицо оказалось в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств^[188].

В отечественном уголовном праве поднимается проблема неоднозначного толкования корыстного побуждения: его отнесение как к мотиву, так и к цели совершения преступления^[189]. С одной стороны, исходя из техники законодательного закрепления, мотив традиционно является тождественной категорией побуждения. С другой, Пленум Верховного Суда РФ в обозначенном выше постановлении разъясняет, что как убийство из корыстных побуждений следует квалифицировать убийство, совершенное в целях получения материальной выгоды^[190]. Теоретиками уголовного права разработаны две модели разрешения указанной проблемы. Суть первой сводится к необходимости окончательного соотнесения корыстного побуждения с целью, как это было в Уголовном уложении 1903 г. А поскольку корыстные убийства возможны исключительно с прямым умыслом, то и изменение формулировки корыстного побуждения не требуется, однако преобразования коснутся правил квалификаций убийств. Вторая модель направлена на исключительное толкование корыстного побуждения в качестве мотива. В отличие от первого варианта, преступные деяния из корыстных побуждений возможны, в том числе, и с косвенным умыслом. Однако для абсолютного господства указанного подхода требуется внести изменения в текст ППВС РФ от 27.01.1999 №1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», предусмотрев, что убийство, «совершенное для удовлетворения материальных потребностей виновного (получения имущественных выгод или избавления от материальных затрат)»^[191]. Вторая модель видится наиболее верной, поскольку определение корыстного побуждения через мотив является общепризнанным и соответствует законодательной конструкции признака.

В отечественном уголовном праве существуют также предложения о необходимости законодательной замены понятия «корыстное побуждение» на «корыстный мотив»^[192]. С этим едва можно согласиться, поскольку корыстный мотив выступает в качестве обязательного или характерного признака иных квалифицирующих признаков, предусмотренных в п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Указанная техника закрепления квалифицирующих признаков неоднократно подвергалась критике. Ученые аргументируют свою позицию тем, что необоснованно и нелогично объединять в рамках одного пункта признаки, относящиеся к субъективной стороне состава преступления («из корыстных побуждений») и характеризующие объективно-субъективную сторону («сопряженность с разбоем, вымогательством»)^[193]. Однако их объединение является вполне оправданным, поскольку изложенные признаки связаны единым корыстным мотивом, в связи с этим их одновременное вменение с корыстным побуждением будет неверным и явно излишним. Указанной позиции придерживается Президиум Верховного суда РФ.

Так, Л. осужден за совершение совокупности преступлений, включающих пп. «а», «в» ч. 4 ст. 162, п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Л. признан виновным в разбойном нападении на М., совершенном с применением предметов, используемых в качестве оружия, с незаконным проникновением в жилище организованной группой с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего и в убийстве М. из корыстных побуждений, сопряженном с разбоем. Судебная коллегия изменила приговор и исключила из осуждения Л. по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ указание на совершение им убийства М. из корыстных побуждений в связи с тем, что убийство, сопряженное с разбоем, само по себе предполагает корыстный мотив, поэтому дополнительной квалификации по признаку «из корыстных побуждений» не требуется^[194].

В науке уголовного права по данному вопросу аналогичная позиция: одновременное вменение квалифицирующих признаков «сопряженное с разбоем» и «из корыстных побуждений» будет неправильным и неоправданным, означающим дублирование одного и того же признака, что, в свою очередь, не соответствовало бы принципу справедливости.

Несмотря на однозначность и неоспоримость изложенного вопроса в правоприменительной практике подобные ошибки все же присутствуют. В результате проведенного исследования было установлено, что 75% (3 из 4) дел, в которых возникла проблема применения норм, предусматривающих квалифицирующий признак «из корыстных побуждений», содержали указанную неверную квалификацию. При этом в 67% (2 из 3) она никем не оспаривалась и не была устранена.

Согласно приговору Ленинского районного суда г. Челябинска М. признана виновной в совершении разбойного нападения на потерпевшего Т. и его убийства из корыстных побуждений, сопряженного с разбоем, с нанесением ему не менее 20 ударов клинком ножа по телу и не менее одного удара ногой в область головы, с завладением его имущества^[195].

Свердловский областной суд установил, что у Д. с целью невозвращения ранее знакомому С. долга и хищения принадлежащего последнему автомобиля и иного, находящегося при С. имущества, возник преступный умысел, направленный на убийство последнего и хищение принадлежащего ему имущества путем совершения разбойного нападения. В процессе разбойного нападения Д. и А., действуя из корыстных побуждений, группой лиц по предварительному сговору умышленно причинили смерть С. Судом действия Д. были квалифицированы одновременно по признакам «из корыстных побуждений» и «сопряженное с разбоем», поскольку мотив избавления от карточного долга, по мнению суда, образует самостоятельное корыстное побуждение и не охватывается признаком «сопряженное с разбоем». Действия А.

квалифицированы только по признаку «сопряженное с разбоем», так как у А. долга перед потерпевшим не имелось^[196]. Представляется, суд ошибочно пришел к выводу, что желание избавиться от денежного долга, наряду с целью завладеть иным имуществом, является основанием самостоятельного выделения корыстного побуждения и его одновременного вменения с квалифицирующим признаком «сопряженное с разбоем».

Стоит еще раз подчеркнуть, что признак «из корыстных побуждений» вменяется излишне при наличии признаков - «сопряженное с разбоем и вымогательством». Это правило действует также и в случае совершения преступления как с целью получения материальной выгоды, так и с целью избавления от затрат.

Весьма сложным является отграничение признаков «из корыстных побуждений» и «сопряженное с разбоем». Теоретики уголовного права разработали несколько подходов к разрешению указанной проблемы, однако, все они отчасти схожи.

По обоснованному замечанию М. Д. Шаргородского при отграничении анализируемых признаков, определяющую роль необходимо отводить способу посягательства - открытый, а также непосредственно моменту перехода имущества: при разбое переход имущества происходит при совершении убийства и соединяется с ним временем и местом^[197]. При убийстве из корыстных побуждений, напротив, переход имущества происходит не сразу, а в дальнейшем, будучи связан со смертью потерпевшего причинной связью. К конститутивным признакам разбоя смерть потерпевшего не относится, более того, не предусмотрена она и в качестве квалифицирующего, в то время то время как при убийстве из корыстных побуждений смерть является необходимым элементом для перехода имущества, например, для получения наследства.

М. К. Аниянц дополняет изложенный выше перечень признаков, указывая на нападение^[198]. По его верному замечанию, вменение квалифицирующего признака «сопряженное с разбоем» будет невозможным, если отсутствует нападение. Например, совершение убийства с целью завладения имуществом потерпевшего не в момент совершения преступления, а также совершение преступного деяния с целью завладения имущественными правами или приобретения имущества.

Несмотря на справедливость изложенных выше подходов, все же они отличаются некой односторонностью, так как учитываются исключительно объективные признаки состава преступления, в то время как более верным видится сочетание объективных и субъективных признаков состава. В частности,

А. В. Наумов отмечает, что решение вопроса должно основываться на совокупности признаков объекта и цели^[199]. Непосредственном объектом убийства из корыстных побуждений является жизнь человека, а имущество, различные выгоды материального характера выступают следствием убийства. В свою очередь, основной непосредственный объект разбоя - право собственности, и лишь дополнительный объект - жизнь или здоровье человека. При разбойном нападении субъект ставит цель завладеть имуществом потерпевшего насильственным путем, а при корыстном - извлечь материальную выгоду из самого факта убийства^[200]. При этом для квалификации убийства из корыстных побуждений не имеет значения удалось ли достичь указанную цель или нет. Необходимо чтобы посягательство на жизнь потерпевшего побуждалось именно корыстным мотивом, который должен возникнуть до совершения преступного деяния или в процессе его совершения. Иными словами, корыстное побуждение определяется не фактическим достижением намеченной цели, а ее постановкой.

В следственной и судебной практике возникают сложности отграничения корыстного побуждения не только от признака «сопряженного с разбоем», но и от иных мотивов и целей, в частности, от хулиганского побуждения. Например, в действиях несовершеннолетних, требующих у младших мелкие деньги и вещи^[201], присутствует, как правило, не корыстный мотив, а хулиганский - стремление поглумиться. Результатом подобных избиений может быть смерть.

В правоприменительной практике также были обнаружены дела, в которых возникали сложности в разганичении квалифицирующих признаков «из корыстных побуждений» и «с целью облегчить совершение другого преступления».

Например, Половинский районный суд при рассмотрении уголовного дела в отношении К. согласился с позицией государственного обвинителя об исключении из объема обвинения п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ «из корыстных побуждений», считая, что покушение на убийство было совершено с целью облегчения совершения другого преступления - неправомерного завладения автомобилем без цели его хищения. Конечная цель совершения преступления заключалась в поездке до конечного пункта назначения^[202].

Конкуренция мотивов либо их сочетание является достаточно распространенным явлением в правовом пространстве. Для правильной квалификации деяний необходимо определять соотношение мотивов и выявить доминирующий, более всех воздействующий на волю субъекта преступления, для выявления целевой направленности данного лица^[203].

В процессе квалификации преступлений учитываются только основные, ведущие мотивы. Но в судебной практике были случаи, когда несколько мотивов были в равной степени определяющими поведение виновного.

Так, по приговору суда К. осужден по ч. 3 ст. 30 и пп. «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Действия К., направленные на убийство потерпевшей, суд квалифицировал по трем квалифицирующим признакам: «сопряженное с разбоем», «из корыстных побуждений» и «с целью скрыть другое преступление». Между тем совершение убийства, сопряженного с разбоем, само по себе предусматривает корыстный мотив и дополнительной квалификации по признаку «из корыстных побуждений» не требует. Кроме того, по смыслу действующего законодательства квалификация по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ совершенного виновным убийства определенного лица с целью скрыть другое преступление исключает возможность квалификации этого же убийства, помимо указанного пункта, по какому-либо другому пункту ч. 2 ст. 105 УК РФ, предусматривающему иную цель или мотив убийства. С учетом изложенного Судебная коллегия исключила из состоявшихся судебных решений в отношении К. осуждение его по квалифицирующим признакам убийства «из корыстных побуждений» и «с целью скрыть другое преступление»^[204]. Президиум Верховного Суда РФ продемонстрировал, как необходимо решать вопрос в случае конкуренции определенных мотивов и целей. Несмотря на то, что виновный совершил преступления одновременно с несколькими мотивами, необходимо выбирать ведущий.

Некоторые ученые все корыстные преступления разделяют между собой по цели, к достижению которой стремится преступник: с целью завладеть имуществом или правом на него; с целью освободиться от обязанностей имущественного характера; с целью получить вознаграждение, то есть по найму. В связи с этим А. Г. Бабичев предлагает законодательно выделить ч. 3 ст. 105 УК РФ как убийство, совершенное «из корыстных побуждений или по найму», исключив этот признак («убийство из корыстных побуждений или по найму») из п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ^[205].

В результате проведенного исследования было установлено, что 5% (21 из 437) дел из числа всех рассмотренных содержали квалифицирующий признак «по найму», из них в 24% (5 из 21) возникали сложности в его толковании.

В ранее действующем УК РСФСР 1960 г. квалифицирующий признак «по найму» отсутствовал, в связи с чем убийства, содержащие данный признак, как правило, квалифицировались по п. «а» ст. 102 УК РСФСР. Тем самым законодательно убийство по найму определялось как преступление из корыстного побуждения. В уголовном законодательстве РФ квалифицирующий признак «по найму» предусмотрен в п. «з» ч. 2 ст. 105, п. «г» ч. 2 ст. 111, п. «ж» ч. 2 ст. 117 УК РФ.

Специфика изложения рассматриваемого признака в ст. 105 УК РФ обусловила возникновение различных точек зрения в доктрине уголовного права относительно характеристики преступлений, совершенных по найму, в качестве корыстных. Одни ученые квалифицирующий признак «по найму» относят к признакам, характеризующим субъективную сторону состава преступления, ссылаясь на то, что законодатель в данном пункте закрепил все квалифицирующие признаки, которым присущ или для которых характерен корыстный мотив. Другие, напротив, считают данный признак относящимся к объективной стороне состава преступления, поскольку он связан со способом совершения преступления.

В ППВС РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» разъясняется, что как убийство по найму надлежит квалифицировать убийство, обусловленное получением исполнителем преступления материального или иного вознаграждения^[206]. При этом лица, организовавшие убийство за вознаграждение, подстрекавшие к его совершению или оказавшие пособничество в совершении такого убийства, несут ответственность по соответствующей части ст. 33 и п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ^[207]. Стоит отметить, что значение имеет лишь корыстный мотив исполнителя преступления, у организатора (подстрекателя) мотив возможен иной: месть, ревность, личная неприязнь и так далее. Так, в результате проведенного исследования было установлено, что 76% (16 из 21) дел, содержащих рассматриваемый квалифицирующий признак, предусматривают в качестве мотива организатора преступления личные неприязненные отношения; 14% (3 из 21) - скрыть другое преступление; 10% (2 из 21) - корыстный мотив.

Однако результат анализа анкетирования практических работников продемонстрировал неоднозначность во мнениях относительно наличия корыстного мотива в преступлениях «по найму». Так, 40% (72 из 180) респондентов высказались за то, что корыстный мотив характерен как для исполнителя, так и для организатора преступления, совершенного «по найму»; 35% (63 из 180) - корыстный мотив присущ только исполнителю преступления; 15% (27 из 180) - только организатору преступления; 10% (18 из 180) - исключают корыстный мотив вовсе (Приложение Б).

Пленум Верховного Суда РФ различает вознаграждение материальное и иное: в предоставлении высокооплачиваемой работы, в продвижении по карьерной лестнице и так далее. Данная классификация вознаграждения является для некоторых авторов подтверждением того, что исполнитель может совершить преступление, руководствуясь не только корыстным мотивом. Первое, по их мнению, носит самостоятельный характер, так как условие найма выходит за рамки субъективного критерия «корыстные побуждения», и мотивы (как у исполнителя, так и у заказчика) могут носить иной (отличный от корыстного) характер.

В частности, Л. Л. Кругликов указывает на солидарность^[208]. Данное утверждение достаточно спорно, поскольку, если убийства из солидарности признавать наемными, то любое преступление, совершенное в соучастии, следует считать наемным, так как при совместном участии нескольких лиц в совершении умышленного преступления солидарность присутствует априори^[209].

А. А. Магомедов, П. Г. Калантаевский, также утверждающие, что «корысть - не единственный мотив, по которому совершается наемное убийство», аргументируют это тем, что поведение исполнителя обусловлено самой потребностью в убийстве, а также его местью за то, что потерпевшие удачливее и богаче их самих^[210]. Это было бы верным, если бы за совершенное притупление не было предусмотрено вознаграждения. А поскольку суть найма - получение материальной выгоды для исполнителя, то корыстный мотив является обязательным.

С. Х. Нафиев считает, что убийства по найму могут совершаться без ориентации на получение материальной выгоды, например, служащий частной охранной структуры выполняет «приказ» шефа об устранении несговорчивого конкурента, не получая за это материального вознаграждения, а руководствуясь только своеобразным пониманием «служебного долга» или мотивами солидарности, однако за указанными внешними проявлениями все равно скрывается корыстный интерес: сохранить место службы, добыть выгоду для организации, где работает убийца, и так далее^[211].

Действительно, совершение преступления по найму является для исполнителя корыстным преступлением, поскольку само понятие «вознаграждение» подразумевает плату за труд, за услугу^[212], следовательно, наем предполагает работу за плату. Неудивительно, что во всех проанализированных уголовных делах, содержащих квалифицирующий признак «по найму», исполнитель совершил преступное деяние за денежное вознаграждение.

Анализ опыта законодательного закрепления квалифицирующих признаков ряда зарубежных государств продемонстрировал удачное изложение определения найма Верховным судом Республики Казахстан: действия лица, совершившего убийство за вознаграждение^[213]. В отличие от разъяснений Пленума Верховного суда РФ, нет деления вознаграждения на материальное и иное, что не допускает многообразия в толковании и дискуссии в уголовном праве относительно корыстного мотива у исполнителя преступления. В связи с этим целесообразным было бы изложить разъяснения указанным способом.

Правоприменительная практика также исходит из того, что наем уже сам по себе для исполнителя предполагает корыстную заинтересованность, поэтому дополнительного вменения признака «из корыстных побуждений» не требуется.

Так, Ч. получил согласие от И. на совершение убийства своей матери У. за вознаграждение в сумме 5 тыс. рублей. И. пришел к потерпевшей, которая впустила его в квартиру, и нанес ей не менее 26 ударов топором по голове, туловищу и конечностям. От полученных телесных повреждений наступила смерть У. После совершения убийства И. сорвал приколотый булавкой к халату потерпевшей перстень с камнем стоимостью 1 тыс. руб.^[214]. Действия Ч. были ошибочно квалифицированы одновременно по признакам «по найму» и «из корыстных побуждений». Действия И. - «по найму», «из корыстных побуждений» и «сопряженное с разбоем». Поскольку убийство по найму подразумевает наличие корыстного мотива преступления, следовательно, дополнительной квалификации действий И. и Ч. по признакам «из корыстных побуждений», «сопряженное разбоем» не требуется даже при хищении имущества исполнителем преступления после его совершения.

Президиум Верховного Суда РФ разъясняет, что при квалификации преступления по найму дополнительного вменения признака «из корыстных побуждений» не требуется ни организатору, ни исполнителю. Однако, несмотря на это, в рассмотренных уголовных делах, содержащих квалифицирующий признак по найму, при наличии корыстного мотива у организатора наблюдалось одновременное вменение признака «по найму» с признаком «из корыстных побуждений».

Например, Свердловский областной суд действия К. квалифицировал по ч. 3 ст. 33 и пп. «а», «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ как организацию убийства, то есть умышленного причинения смерти двум лицам, «совершенного по найму», «из корыстных побуждений», в одном случае с целью облегчить совершение другого преступления^[215].

Более того, присутствовали дела, содержащие квалифицирующий признак «по найму» с ошибочным одновременным вменением указанного признака у исполнителя преступления. При этом данные решения не оспаривались.

Курганский областной суд действия Г. квалифицировал по пп. «а», «ж», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ как убийство, то есть умышленное причинение смерти двум лицам, «организованное группой», «по найму», «из корыстных побуждений», «сопряженное с бандитизмом»^[216].

Авторы предлагают различные критерии разграничения квалифицирующих признаков «из корыстных побуждений» и «по найму». В. М. Геворгян - мотив и количество участников. З. В. Жазаев в данный перечень включает еще и вину^[217]. Я. В. Бродневская справедливо отмечает следующий ряд признаков, отличающих убийство по найму: совершаются не по инициативе исполнителя; обязательным признаком является соучастие; корыстный мотив является необходимым признаком субъективной стороны только для исполнителя преступления^[218].

Стоит отметить, что по общему правилу вменение квалифицирующих признаков «по найму» и «сопряженное с разбоем и вымогательством» исполнителю является неверным, так как данные признаки уже предполагают корыстную заинтересованность. В отличие от «сопряженного с бандитизмом», который во всех рассмотренных делах вменялся одновременно с признаком «по найму». По верному замечанию Ш. Т. Гиреева, современная уголовно-правовая норма об ответственности за бандитизм (ст. 209 УК РФ) не содержит, в отличие от составов разбоя и вымогательства, указания на корысть как обязательный конструктивный признак^[219].

Убийство квалифицируется как совершенное по найму независимо от того, получено ли исполнителем преступления обещанное заказчиком вознаграждение или нет. Согласно постановлению Президиума Верховного Суда РФ оконченным такое убийство будет в момент наступления смерти потерпевшего, даже если при этом обещанное заказчиком вознаграждение не было получено. Факт получения вознаграждения в любой форме находится за рамками состава преступления, предусмотренного п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ^[220].

В последнее время в доктрине уголовного права все чаще выдвигается предложение о выделении квалифицирующего признака «по найму» в отдельный пункт квалифицированного состава убийства^[221]. Более того наблюдается тенденция отнесения квалифицирующего признака «по найму» к признакам, характеризующим объективную сторону состава преступления. В частности, С. В. Павлуцкая^[222], утверждает, что таковой, являясь учтенным законодателем соучастием в совершении преступления, характеризует объективные признаки убийства, то есть указывает на способ совершения преступления.

Действительно, в качестве отличительной особенности преступлений по найму выступает сложное соучастие: каждый соучастник выполняет заранее определенную ему роль. Обязательными соучастниками выступают организатор (подстрекатель) и исполнитель. Не все согласны с тем, что в преступлениях по найму корректно применять термин организатор (подстрекатель), ссылаясь на то, что заказчик не всегда выступает организатором (подстрекателем) преступления. В частности, З. В. Жазаев предлагает законодательно закрепить понятие «заказчик», внеся дополнения и изменения в ст. 33 УК РФ: «Заказчиком преступления считается лицо, нанявшее другое лицо лично или через подстрекателя для совершения преступления в своих интересах за оговоренную плату»^[223]. Представляется нецелесообразным закреплять в УК РФ дополнительный вид соучастника, поскольку по сути заказчик - это лицо, выступившее инициатором преступного деяния, что охватывается ролями организатора и подстрекателя.

В. М. Геворгян, придерживаясь аналогичной позиции, согласно которой доминирующим моментом квалифицирующего признака «по найму» является объективная сторона состава преступления, включающая совершение убийства и отношение между нанимателем и исполнителем, все же не отрицает наличия корыстной составляющей в признаке «по найму»^[224].

Верховный Суд РФ закрепил схожую позицию, указав, что наем исполнителей убийства потерпевших за денежное вознаграждение является способом организации совершения данного преступления.

Так, З. и Е., чтобы скрыть ранее совершенные ими действия по присвоению денежных средств, вырученных от продажи квартиры потерпевшей К., и облегчить присвоение денег, которые они намеревались получить после реализации квартиры потерпевшего П., организовали убийство потерпевших, для чего привлекли двух человек, пообещав им денежное вознаграждение. Органами предварительного следствия данные действия З. и Е. были квалифицированы по ч. 3 ст. 33 и пп. «а», «ж», «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ как организация умышленного причинения смерти двум лицам группой лиц «по предварительному сговору», «по найму», «с целью скрыть другое преступление», «облегчить его совершение». Суд исключил из обвинения квалифицирующие признаки, предусмотренные п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ «с целью скрыть другое преступление» (в отношении потерпевшей К.) и «облегчить его совершение» (в отношении потерпевшего П.), указав при этом, что организация убийства, предусмотренного п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ - по найму - исключает возможность квалификации организации этого же убийства, помимо указанного пункта, по какому-либо другому пункту ч. 2 ст. 105 УК РФ, предусматривающему иные цель или мотив убийства.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ такое решение посчитала противоречащим нормам уголовного закона и квалифицировала действия З. и Е. по ч. 3 ст. 33 и пп. «а», «ж», «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ, аргументируя это тем, что у осужденных не было иных мотивов лишения жизни потерпевших, кроме предусмотренных п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ. При этом наем исполнителей преступления являлся способом организации убийства потерпевших и потому в данном деле конкуренция мотивов у организаторов преступления отсутствует^[225]. То есть Президиум Верховного Суда РФ разъяснил, что наем - это способ организации преступления, в связи с этим одновременное вменение иных признаков мотива и цели для организатора преступления вполне возможно.

Более того, в результате анализа судебных решений было установлено, что во всех приговорах, предусматривающих признак «по найму», организаторам преступления вменялось одновременно два признака: «по найму» и «с целью скрыть другое преступление».

Например, Курганский областной суд действия подсудимого А. квалифицирует по ч. 3 ст. 33 и пп. «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ - организация убийства, то есть организация совершения умышленного причинения смерти другому человеку, «по найму», «с целью скрыть другое преступление». При этом действия С. - исполнителя, суд квалифицирует по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ - убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, «по найму»^[226].

Однако результат проведенного анкетирования показал, что 65% (117 из 180) респондентов считают, что организатору преступления вменять квалифицирующий признак «по найму» одновременно с признаком «скрыть другое преступление или облегчить его совершение» неверно; только 30% (54 из 180) респондентов посчитали это правильным решением (Приложение Б). Это свидетельствует о наличии проблем при квалификации деяний, содержащих указанный признак.

В связи с изложенным представляется не совсем верным квалификация деяния исключительно по найму при условии корыстного мотива организатора преступления, поскольку данный признак предполагает корыстную заинтересованность только исполнителя преступления. Так, если организатор руководствуется корыстным мотивом, то признак «из корыстных побуждений» не учитывается, а если «с целью скрыть другое преступление», то он вменяется совместно с признаком «по найму», который в данном случае приравнивается по значению исключительно со способом совершения преступления. Это представляется несправедливым.

А. В. Ежков вовсе считает, что убийство по найму может быть совершено при наличии и других квалифицирующих признаков ч. 2 ст. 105 УК РФ (за исключением п. «и» - из хулиганских побуждений, а также п. «ж» - группой лиц без предварительного сговора)^[227]. В результате уголовная ответственность должна наступать по совокупности этих признаков. Способ совершения убийства по найму или по заказу определяет их конечную квалификацию. Указанное правило не распространяется в случае убийства двух или более лиц. Стоит отметить, что А. В. Ежков разграничивает убийство по найму и убийство по заказу. В качестве концептуальной разницы называет профессионализм исполнителя убийства: «профессиональный убийца не нуждается в склонении его к совершению этого преступления»^[228].

В качестве способа разрешения проблем квалификации признака «по найму» авторы предлагают ввести в УК РФ самостоятельную норму, регламентирующую уголовную ответственность за убийство по найму^[229]. Например: «Убийство по найму, то есть умышленное причинение смерти человеку, совершенное исполнителем в интересах заказчика за ранее оговоренное вознаграждение материального характера, полученное как непосредственно от заказчика, так и подстрекателей, действовавших в интересах заказчика»^[230]. Или: «Убийство, совершенное по найму, т. е. умышленное причинение смерти указанному заказчиком человеку, обусловленное удовлетворением корыстного интереса наемного убийцы»^[231]. Указанные предложения не оправданы, поскольку закрепление самостоятельной нормы в целях устранения проблем при квалификации преступных деяний, содержащих тот или иной признак, не является решением, так как сложности квалификации возникают не только с одним, конкретным признаком, что в дальнейшем приведет к неоправданному разрастанию УК РФ.

Необходимо разграничивать исполнителя преступлений против жизни или здоровья, совершенного по найму, от профессионального наемника, предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ. Главное отличие закреплено в примечании к указанной статье, в том, что наемником признается лицо, действующее в целях получения материального вознаграждения и не являющееся гражданином государства, участвующего в вооруженном конфликте или военных действиях, не проживающее постоянно на его территории, а также не являющееся лицом, направленным для исполнения официальных обязанностей. По справедливому замечанию Я. В. Бродневской, исполнитель убийства по найму - лицо, хотя и действующее из корыстных побуждений, но отличающееся от наемников по иным обязательным признакам^[232]. В частности, отличия заключаются в объекте уголовно-правовой охраны: жизнь - в убийстве по найму; общепринятые правила и обычаи ведения войны и вооруженных конфликтов - при наемничестве^[233].

В случае посягательства по найму на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК РФ); лиц, осуществляющих правосудие или предварительное расследование (ст. 295 УК РФ); сотрудников правоохранительных органов (ст. 317 УК РФ) необходимо для правильной квалификации установить объект, на который было осуществлено посягательство, например, на жизнь либо государственную власть^[234].

Таким образом, результат анализа судебной практики позволяет сделать вывод, что, несмотря на разъяснения Пленума Верховного Суда РФ относительно квалификации убийства из корыстных побуждений и по найму, сложности при вменении указанных признаков в правоприменительной практике все же существуют. Теория уголовного права не дает однозначного решения проблем. Если исходить из техники закрепления п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ, то она свидетельствует о законодательном установлении корыстной составляющей квалифицирующих признаков «из корыстных побуждений» и «по найму». В последнем случае она распространяется исключительно на исполнителя преступления, организатор может руководствоваться совершенно иными мотивами и целями. Однако в практической деятельности достаточно распространенным является необоснованное вменение корыстного побуждения одновременно с признаком «сопряженное с разбоем», а также «по найму» (в отношении исполнителя). Во многом это вызвано неудачной формулировкой в указанном ранее постановлении определения найма - «иного вознаграждения», а также отсутствием прямого указания на невозможность одновременного вменения «корыстного побуждения» и «сопряженного с разбоем». Достаточно четко в уголовном праве проявляется тенденция определения квалифицирующего признака «по найму» в качестве способа организации преступления. И как следствие, его отнесение к признакам, характеризующим объективную сторону преступления. Нарушающей принцип справедливости видится практика квалификации действий организатора по одному пункту части статьи в случае наличия корыстного побуждения (исключительно «по найму») и по двум - при наличии цели скрыть другое преступление и облегчить его совершение (по совокупности с признаком «по найму»).

Нерешенным остается также вопрос разграничения квалифицирующих признаков «из корыстных побуждений» и «сопряженное с разбоем». Представляется верным обращать внимание на следующие признаки: способ посягательства, момент перехода имущества, наличие нападения, объект преступления и цель: завладеть имуществом потерпевшего насильственным путем или извлечь материальную выгоду из самого факта убийства.

В диссертационном исследовании не были рассмотрены исключительно два мотива: ненависти или вражды и кровной мести, некогда закрепленные в рамках одного пункта. Сложность их определения вызвана спецификой их содержания, которое необходимо тщательно изучить и обозначить.