§ 4. Права и свободы пациента как объект уголовно-правовой охраны

Современная юридическая наука располагает весьма ограниченным ко- личеством исследований, обосновывающих права и свободы пациента в каче- стве самостоятельного объекта уголовно-правовой охраны.

_{зумным взятие их под охрану уголовного закона}¹_{. Отраженное в результатах}

социологического исследования общественное мнение имеет вполне объектив- ное основание. Осведомленность населения о проблемах осуществления прав и свобод пациента стимулируется реформами в отрасли здравоохранения, прово- димыми государственной властью и широко позиционируемыми средствами массовой информации и правозащитными организациями.

Естественным результатом проводимых в современном обществе соци- альных преобразований в области охраны здоровья граждан и оказания меди- цинской помощи стало заметное возрастание значимости статуса пациента в отношениях с лечебно-профилактическими учреждениями и представителями врачебной профессии. Стремление достичь баланса интересов потребителей и исполнителей услуг медицинского характера побудило государство к активиза-

_{ции деятельности по разработке концептуальных программ модернизации от-}

¹ На сформулированный перед респондентами вопрос: «Испытывают ли потребность в охране средствами уго- ловного закона права и свободы пациента?», 91,9% опрошенных лиц ответили положительно (в социологиче- ском исследовании участвовали 420 человек).

расли здравоохранения. Одновременно на федеральном и региональном уров- нях разработаны нормативные документы, содействующие развитию правового положения участников здравоохранительных отношений и вытеснению из сфе- ры медицинского обслуживания населения противозаконных поступков. С за- креплением за субъектами позитивных правоотношений корреспондирующих прав и обязанностей, а также запретов на совершение вредоносных деяний, фактически существующим здравоохранительным отношениям придается же- лаемая динамика, устойчивость и направленность. Усиление роли регулятив- ных правоотношений в сфере медицинского обслуживания населения свиде- тельствует, что в государстве создаются условия для осуществления граждана- ми своих прав и обязанностей добровольно. Однако потенциал позитивно- правовых норм по упорядочению общественных отношений и принудительно- му их обеспечению небезграничен. Рассуждая о миссии права в упорядочении социальной жизни, С.С. Алексеев пишет: «Позитивное право – не всемогущая регулирующая сила. Иначе, при отсутствии твердой констатации приведенного положения, можно неоправданно возвеличить назначение права на «регулятив- ном уровне», представить его – притом в облике закона – чуть ли не в виде не- коего всесильного инструмента, универсального средства решения всех жиз- ненных задач… В действительности же право – могучий с социальной стороны, но вовсе не всесильный «регулятор». Его регулятивное воздействие, наряду с миссией по «воспроизводству» данной социальной системы и по утверждению в жизни начал нормативности, ограничено строго определенными направлени-

_ями»¹_.

Эффективное функционирование регулятивных норм в правовом про- странстве предопределено объективными возможностями стимулирования правоисполнителей к выполнению ожидаемых положительных действий.

_{ственными показателями общественной опасности. Для понуждения человека к}

¹ Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М., 2001. С. 60.

исполнению обязанности по воздержанию от совершения общественно опасно- го действия (бездействия) возникает потребность обращения к услугам норм и положений уголовного закона. В соответствии с характерной отечественной правовой системе отраслевой взаимообусловленности юридических предписа- ний установление идеологических и правовых границ действия норм, преду- преждающих опасные для личности, общества и государства деяния, входит в компетенцию уголовного права. Нельзя не согласиться с утверждением Ю.С. Жарикова о том, что в настоящий момент уголовное право остается «одним из самых эффективных средств воздействия на противоправные события, полити- ко-правовым инструментом разрешения сложных социальных ситуаций путем установления не только конкретных прав и обязанностей субъектов обществен- ных отношений, но и разнообразных по характеру мер воздействия на личность в целях выработки позитивных стереотипов поведения в конкретных обстоя-

_{тельствах»}¹_.

Пациент испытывает потребность в охране своих прав и свобод уголовно- правовыми средствами в случаях, когда существует угроза причинения им вре- да от умышленного или неосторожного общественно опасного поведения ме- дицинского работника. Чаще всего интересы больного страдают из-за неоказа- ния либо оказания врачебной помощи ненадлежащего качества, в результате чего наступают последствия в виде смерти, причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, заражения ВИЧ-инфекцией. В практике правоохрани- тельных и правоприменительных органов нередкими являются факты обраще- ния граждан с жалобами на незаконное ограничение свободы вследствие неза- конной госпитализации в медицинскую организацию, оказывающую психиат- рическую помощь в стационарных условиях.

_{лением хирургических операций по изъятию органов и (или) тканей от живого}

¹ См.: Жариков Ю.С. Уголовно-правовое регулирование и механизм его реализации. М., 2009. С. 11.

донора или трупа и пересадке реципиенту, применением стволовых клеток в косметологии и пластической хирургии. Безопасности пациента зачастую угрожают инфекции, приобретенные в лечебных учреждениях в процессе ока- зания медицинской помощи. Специалисты отмечают рост умышленных пре- ступлений медицинских работников, использующих профессиональные навыки и знания в качестве способа их совершения¹. Изложенное со всей очевидностью свидетельствует о том, что правовая система страны не в состоянии обеспечить качественное соблюдение прав, свобод и законных интересов пациента, если не задействует резервы охранительных отраслей законодательства.

Обоснование важности охраны прав и свобод пациента ресурсами уго- ловного закона своим следствием актуализирует новую задачу, переводящую рассматриваемую тематику из общесоциальной сферы в сугубо юридическую плоскость. Решение обозначенной научной задачи предполагает определение содержания объекта, охраняемого уголовным законом от общественно опасных посягательств медицинских работников, а также охватываемых его рамками объема прав и свобод пациента.

Среди ученых, занимающихся поиском эффективных мер воздействия на преступность в системе здравоохранения, отсутствует единство в понимании объекта уголовно-правовой охраны. Одни авторы в качестве непосредственного объекта преступлений, совершаемых представителями ортодоксальной меди- цины вследствие неисполнения или ненадлежащего исполнения профессио- нальных обязанностей, называют общественные отношения, обеспечивающие жизнь и здоровье конкретного больного².

_{дико-санитарную или фармацевтическую помощь, угрожают безопасности су-}

¹ См.: Червонных Е.В. Преступления, совершаемые в сфере здравоохранения, и их предупреждение: авто- реф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2009. С. 3.

² См.: Химченко С.А. Преступления в области осуществления профессиональной врачебной деятельности: ав- тореф. дис. … канд. юрид. наук. Киев, 1990. С. 14; Мыц Я.А. Оставление в опасности в уголовном праве Рос-

сии: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2007; Карагезян Г.Г. Ответственность за преступления, совершен- ные вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2009.

ществования личности¹. Третья группа исследователей утверждает, что боль- шинство «медицинских преступлений» посягает на жизнь и здоровье человека, обладающего статусом «больного»². По мнению четвертой группы ученых, ви- довым объектом преступлений, предусмотренных ст. 105-125 УК РФ, выступа- ют интересы по охране жизни и здоровья человека³. Именно в указанную груп- пу составов преступлений входит большинство норм, формулирующих уголов- но-правовой запрет на совершение деяний, ставящих под угрозу причинения вреда права и свободы пациента.

Изложенные умозаключения представлены в рамках актуальной для уго- ловно-правовой науки тематики, задачи исследования которой не включали обоснование теории объекта уголовно-правовой охраны пациента от злонаме- ренных или вредоносных поступков представителей медицинской профессии. Упоминая о видовом и непосредственном объекте соответствующих деяний, авторы намеревались раскрыть сущность, общественную опасность, объектив- ные признаки преступлений в сфере профессиональной врачебной деятельно- сти, определиться с оптимальным объемом уголовной ответственности за их совершение, предложить способы преодоления недостатков законодательной регламентации и применения норм уголовного закона.

_{позиций.}

¹ См.: Побегайло Э.Ф. Избранные труды. СПб., 2008. С. 732; Мамонтов Д.Ю. Объективные признаки неоказ а- ния помощи больному // Черные дыры в Российском законодательстве. 2008. № 4. С. 123; Молчанова С.И. Пре- ступное бездействие, посягающее на личную безопасность: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Тамбов, 2009. С.

_16.

² См.: Павлова Н. В. Уголовно-правовое регулирование медицинской деятельности: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2006. С. 15; Коробеев А.И. Неоказание помощи больному // Криминологический журнал Бай- кальского государственного университета экономики и права. 2007. № 1-2. С. 35; Иванов Н.Г. Уголовное право

_{России. Общая и Особенная части: учебник для вузов. М., 2003. С. 467.}

³ См.: Уголовное право России. Практический курс: учеб-практ. пособие / под общ. ред. Р.А. Адельханяна; под науч. ред. А.В. Наумова. М., 2004. С. 249.

Стремление ученых охарактеризовать объект общественно опасных дея- ний медицинских работников с позиции частных интересов основывается на аргументах, отражающих реальную ситуацию в непосредственных связях меж- ду исполнителями и потребителями медицинских услуг. Обращаясь в государ- ственные, муниципальные учреждения здравоохранения либо к частнопракти- кующим врачам за лечебной помощью, пациент пытается удовлетворить опре- деленный круг потребностей, обусловленных психосоматическим состоянием здоровья. Естественное желание человека получить качественную услугу меди- цинского характера в конечном итоге приобретает вид повышенных требова- ний, предъявляемых к представителям врачебной профессии. Когда лечебно- диагностические мероприятия не приводят к ожидаемому позитивному резуль- тату, больной обращается в контролирующие органы или правозащитные орга- низации с жалобой на ненадлежащий уровень оказанной помощи. Иницииро- ванные пациентами специальные проверки деятельности лечебно- профилактических учреждений нередко выявляют факты совершения отдель- ными недобросовестными медицинскими работниками общественно опасных деяний, грубо нарушающих права личности. Изложенное дает основание неко- торым исследователям полагать, что в результате совершения умышленных или неосторожных преступлений в сфере здравоохранения страдают индивидуаль- ные интересы пациента.

Подобное представление об объекте уголовно-правовой охраны не отли- чается научной новизной. Современная доктрина уголовного права располагает учениями, использующими для характеристики признаков объекта преступле- ния категорию «интерес»¹. Сторонники заявленной научной позиции рассмат- ривают интерес в качестве неотъемлемой составляющей общественного отно- шения, что не всегда положительно воспринимается другими учеными. Заслу- живают внимания доводы профессора Г.В. Вериной, направленные на критику

_{концепции «правоохраняемого интереса жизни», согласно которым ее разра-}

¹ См.: Уголовный закон и преступление / под ред. Э.С. Тенчова. Иваново, 1997. С. 57-59; Прохоров Л.А., Прохорова М.Л. Уголовное право. М., 2004. С. 54; Мотин О.А. Частный интерес в системе объектов уголовно- правовой охраны: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2005. С. 10, 16-17.

ботчики «рассматривают один из элементов структуры общественных отноше- ний, т.е. какую-то часть целого. Поэтому, учитывая механизм причинения вре- да, следует констатировать, что, нанося вред части целого, нельзя не причинить вред всему целому»¹. Изложенные аргументы, подтверждая дискуссионность концепции объекта преступления как интереса, нисколько не снижают ее зна- чения в развитии теории уголовного права. Методология научного познания обусловливает необходимость рассмотрения ключевых учений об объекте пре- ступления в рамках проводимого исследования.

Научная позиция относительно обоснования содержания интереса, охра- няемого уголовным законом от социально вредных деяний лиц, профессио- нально занимающихся медицинской практикой, имеет рациональный момент и существенные недостатки. По своей природе объект преступлений в сфере здравоохранения отражает интересы человека, испытывающего потребность во врачебной помощи. Однако частные интересы больного, исходя из свойствен- ной им сущности, не позволяют точно отобразить границы объекта уголовно- правовой охраны. В доктрине уголовного права аксиоматичным является тезис о том, что «объект, подлежащий охране, должен быть исчерпывающе опреде- лен. Только в этом случае можно говорить об его охране. То, что не определено в качестве объекта, уголовным правом не охраняется, а потому причинение ему

ущерба, его уничтожение находится вне действия уголовного права»². Диапа-

зон категории «интерес» весьма обширен, что затрудняет обнаружение его внешних параметров. Интерес всегда увязывается с чувствами, внутренним со- стоянием лица. Для того чтобы претендовать на роль объекта уголовно- правовой охраны, он должен быть объективирован. Многие поступающие в компетентные инстанции от пациентов претензии не связаны с нарушением за- крепленных в позитивном законодательстве прав и свобод. В значительной сте- пени они отражают эмоциональную неудовлетворенность населения по пользо-

_{ванию социальными благами, предлагаемыми рынком медицинских услуг. По}

¹ Верина Г.В. Объект и предмет преступлений против собственности (история и современность): учеб. пособие. Саратов, 2010. С. 39.

² Разгильдиев Б.Т. Задачи уголовного права Российской Федерации и их реализация. Саратов, 1993. С. 56-57.

объективным причинам, зависящим от финансирования отрасли здравоохране- ния, инновационных достижений нынешней медицинской науки и практики, технического оснащения конкретных лечебно-профилактических учреждений, уровня профессиональной подготовленности медицинского персонала не все предъявляемые пациентом притязания могут быть удовлетворены. В то же вре- мя неудовлетворенные потребности частного лица не всегда сказываются на реализации официально признанных прав и свобод пациента. Выступая частью объективной реальности, объем прав и свобод пациента существует в неизмен- ном виде независимо от вновь возникающих или преображающихся интересов потребителей и исполнителей медицинских услуг. Таким образом, интерес как субъективная категория в полной мере не отражает свойства объекта, охраняе- мого уголовным законом от злонамеренных либо вредоносных действий (без- действия) медицинских работников, склонных пренебрегать профессиональ- ными стандартами диагностики и лечения.

Проблему соотношения частных интересов пациента и объективных кри- териев уголовно-правовой охраны отчасти решает концепция, рассматриваю- щая объектом преступления общественные отношения¹. Ее выгодно отличает то, что частный интерес личности рассматривается неотъемлемой частью соци- альных отношений, имеющих объективно выраженный характер. «Интерес, – пишет А.В. Кузнецов, – включен в систему личности, а, следовательно, и в структуру общественных отношений, составляющих ее сущность. Он выступа- ет как бы посредником между личностью и окружающей ее социальной средой, в частности другими людьми и обществом в целом. Интерес связывает между собой отдельных индивидов и каждого из них с обществом. Включение интере- са в структуру общественных отношений и вместе с тем в структуру личности,

разумеется, не следует понимать как его механическое поглощение этими от-

_{ношениями либо растворение его в личности; интерес по своей природе пред-}

¹ См.: Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. М., 1960; Глистин В.К. Пробле- ма уголовно-правовой охраны общественных отношений (объект и квалификация преступлений). Л., 1979; Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. М., 1980; Мальцев В.В. Учение об объекте преступления: монография: в 2-х т. Т. 1. Объект преступления: концептуальные проблемы. Волгоград, 2010. С.

128; Верина Г.В. Объект и предмет преступлений против собственности (история и современность): учеб. пос о- бие. Саратов, 2010. С. 63-64.

ставляет собой категорию, отличную от общественных отношений, элементом которых он выступает, и от личности, в систему которой он входит в качестве одного из имманентного присущих ей свойств»¹.

Существующие в сфере охраны здоровья человека и оказания медицин- ской помощи отношения многогранны. Наиболее уязвимые из них, возникаю- щие в связи с проведением санитарно-эпидемиологических мероприятий и ока- занием лечебно-профилактической помощи гражданам, испытывают потреб- ность в услуге охранительной отрасли законодательства. Стоящие перед уго- ловным законом задачи позволяют удовлетворить такую надобность лишь ча- стично. Уголовное право не в состоянии обеспечить охраной общественные от- ношения, которые не получили должной упорядоченности на уровне позитив- ного законодательства, а основаны лишь на нормах неписанной медицинской этики, совести врача, доверии пациента к учреждениям здравоохранения. Имея сущностью удержание достигших возраста уголовной ответственности физиче- ских лиц от совершения преступления, «уголовно-правовые нормы запрещают под угрозой наказания нарушение тех или иных правил поведения (норм), непосредственно не выраженных в уголовном законе, но установленных каким-

либо законодательным актом (например, Конституцией)»². В социальных свя-

зях, не опирающихся на юридические нормы, участники не наделены корре- спондирующими правами и обязанностями. Отсутствие официально закреплен- ного правового статуса лишает субъектов здравоохранительных отношений возможности претендовать на совершение положительных действий со стороны каждого из контрагентов. Бессильным в аналогичной ситуации остается уго- ловный закон, в компетенцию которого не входит возложение на медицинского работника обязанности по оказанию профилактической, диагностической либо лечебной помощи определенного качества. Уголовно-правовые нормы и поло- жения способны стимулировать врача к профессиональному поведению исклю-

_{чительно в рамках позитивных базисных отношений, получивших предвари-}

¹ _{Кузнецов А.В. Уголовное право и личность. М., 1977. С. 55-56.}

² Брайнин Я.М. Уголовный закон и его применение. М., 1967. С. 21-22.

тельную правовую регламентацию нормативными актами здравоохранительно- го характера. В этом наш тезис созвучен с устоявшимся в юридической науке учением, согласно которому адресатом уголовно-правового воздействия высту- пает физическое вменяемое лицо, вступившее в качестве субъекта «в отноше- ние, составляющее предмет уголовно-правовой охраны и урегулированное иными отраслями права. Если человек не включен в систему позитивных пра- вовых отношений, то на него не возложены соответствующие отраслевые права и обязанности; соответственно нарушить их и нести за это ответственность он не в состоянии»¹. По указанной же причине отсутствуют основания рассчиты- вать на содействие уголовного закона у больного, не участвующего в правоот- ношении, которое открывает возможности для приведения в действие специ- альных средств обеспечения субъективных прав. Оказавшись за пределами

здравоохранительных правоотношений, он не вправе требовать от представите- лей ортодоксальной медицины надлежащего исполнения профессиональных функций. Отрасль уголовного законодательства не ставит перед собой цель способствовать удовлетворению интересов, находящихся за рамками юридиче- ски оформленного отношения. Уголовное право берет под охрану совокупность прав и свобод, границы которых конкретизированы юридическим статусом па- циента. Когда на уровне позитивного законодательства юридический статус пациента не сформирован, в правовом поле отсутствует сам объект уголовно- правовой охраны.

Исходя из высказанных суждений, логически обоснованным является промежуточный вывод о том, что решение проблемы по защите такого рода со- циальных отношений следует искать в контексте их приоритетной юридиче- ской регламентации. Устанавливая пределы правомерного поведения для про- изводителей и потребителей медицинских услуг, юридические нормы вносят в

«общественные отношения стабильность, систему, порядок и тем самым

_{направляют их в определенное русло»}²_{. Высокая степень правового упорядочи-}

¹ Генрих Н.В. Предмет уголовного права: генезис научной мысли и проблемы современной интерпретации. М.,

_{2010. С. 95.}

² Керимов Д.А. Методология права. М., 2000. С. 371.

вания здравоохранительных отношений способствует детализации форм и ви- дов вероятностных нарушений прав и свобод пациента, что должно повысить качество принимаемых на законодательном уровне норм охранительной отрас- ли права, а также оптимизировать правоприменительную практику органов следствия и суда в данной сфере. Не отрицая в целом значения норм врачебной этики и деонтологии в упорядочивании профессиональной деятельности меди- цинского персонала, следует признать актуальными следующие слова М.Н. Малеиной, произнесенные еще в конце прошлого века: «В правовом регулиро- вании нуждается не только управление здравоохранением, но и отношения, возникающие при врачевании непосредственно между пациентом и врачом (медицинским учреждением), поскольку при этом затрагиваются интересы граждан и общества, имеющие первостепенный характер и потому выходящие

за рамки медицинской этики»¹.

Основываясь на представленных фактах, уместно констатировать, что объектом, охраняемым уголовным законом от умышленного либо неосторож- ного преступного поведения медицинского работника в процессе исполнения профессиональных функций, является правоотношение здравоохранительного характера, возникающее в связи с обеспечением прав и свобод пациента. Сформулированная дефиниция позволяет выявить границы искомой реально- сти. Под уголовно-правовую охрану подпадают лишь позитивные здравоохра- нительные отношения между пациентом и врачом, которые предварительно по- лучили надлежащую правовую регламентацию. В общей теории права юриди- чески оформленные отношения принято именовать правоотношениями². Благо- даря праву реальное фактическое отношение приобретает юридическую форму, упорядоченное содержание и гарантии со стороны государства. Социальные связи, возникающие между пациентом и врачом вне правового пространства,

_{претендовать на роль объекта уголовно-правовой охраны не могут.}

¹ _{Малеина М.Н. Человек и медицина в современном праве. М., 1995. С. 7.}

² См.: Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 178, 183; Матузов Н.И., Малько

А.В. Теория государства и права: учебник. М., 2005. С. 384.

Определившись с понятием объекта преступлений, совершаемых профес- сиональными медработниками, разумно конкретизировать объем прав и свобод пациента, испытывающих потребность в охране уголовно-правовыми сред- ствами. Обнаружению границ такого рода объектов способствует здравоохра- нительное законодательство. В оптимальном варианте интересы больного, тре- бующие охраны от зловредных или невежественных действий врачей, совпада- ют с предметом регулирования соответствующей отрасли законодательства. Однако на сегодняшний день в отечественном правовом пространстве отрасль здравоохранительного законодательства в целостном виде не представлена. Существует лишь совокупность нормативных актов, упорядочивающих отно- шения между потребителями медицинских услуг и учреждениями системы здравоохранения по поводу оказания медицинской и психиатрической помощи, трансплантации органов и (или) тканей человека, медицинского страхования, обеспечения лекарственными средствами, иммунопрофилактики инфекцион- ных болезней, предупреждения распространения туберкулеза и т. д. Только теоретические взгляды ученых на предмет, метод, задачи здравоохранительного законодательства позволяют придать действующим нормативным документам, регламентирующим отношения в области охраны здоровья граждан и оказания медицинской помощи, определенный системный вид.

Признав обусловленность уголовного права регулятивными отраслями права, разумным считаем рекомендовать отечественному законодателю макси- мально полно отразить предмет регулирования норм иной отраслевой принад- лежности на уровнях родового либо видового объектов уголовно-правовой охраны. В связи с этим заслуживают внимания суждения В.Ф. Щепелькова о том, что «в идеале структура Особенной части уголовного законодательства должна соответствовать выделению объекта правового регулирования в иных отраслях. Однако этот идеал по определению не всегда достижим в силу изме- нения общественных отношений и нормативной базы иных отраслей. Уголов-

ный закон всегда будет опаздывать»¹. Высказанные профессором опасения от- носительно практической реализации заявленной идеи вполне предсказуемы. Наблюдаемая тенденция в практике принятия нормативных актов свидетель- ствует, что законодатель не всегда готов сопоставлять границы объекта уголов- но-правовой охраны с содержанием нового предмета правового регулирования. Внося рассогласованность в межотраслевые связи, своими непрофессиональ- ными действиями законодатель снижает потенциал правовой системы в целом по созданию условий для эффективного удовлетворения интересов личности, общества и государства. В сложившейся обстановке задачей юридической док- трины становится обобщение весомых аргументов, способных обосновать тео- ретическую модель соотношения регулятивных и охранительных отраслей пра-

_ва.

Принимая во внимание логику построения Особенной части Уголовного кодекса РФ, можно предположить, что отдельные аспекты предметов регуля- тивных отраслей законодательства уже обеспечиваются уголовным правом в пределах родового либо видового объектов. Речь, в частности, идет о группах уголовно-правовых норм и положений, расположенных в главе 22 УК РФ

«Преступления в сфере экономической деятельности», главе 26 УК РФ «Эколо- гические преступления», главе 27 УК РФ «Преступления против безопасности движения и эксплуатации транспорта», главе 28 УК РФ «Преступления в сфере компьютерной информации», главе 33 «Преступления против военной служ- бы». Составляющие содержание перечисленных глав Уголовного кодекса РФ нормы и положения обеспечивают сохранность тех или иных сторон предметов регулирования отраслей экономического, экологического, транспортного, ком- пьютерного, военного законодательства. В контексте заявленной мысли вполне логичным представляется предложение по включению в ныне действующее уголовное законодательство самостоятельной группы норм, устанавливающих

_{ответственность за посягательства на права и свободы пациента. Входящие в ее}

¹ Щепельков В.Ф. Требуется признание нового объекта уголовно-правовой охраны // Уголовное право: страте- гия развития в XXI веке: материалы Пятой Междунар. науч.-практ. конф. 24-25 января 2008 г. М.: Проспект,

2008. С. 304.

структуру уголовно-правовые нормы будут охранять провозглашенные в Кон- ституции РФ и нормативных актах о здравоохранении права и свободы лиц, ис- пытывающих потребность в оказании медицинской помощи. При этом уголов- ный закон берет под охрану не все получившие отражение в здравоохранитель- ном законодательстве права и свободы больного человека, а только объективно нуждающиеся в ней. Уголовно-правовому обеспечению подлежит та часть прав и свобод пациента, которая даже в условиях высокой упорядоченности на уровне позитивного законодательства остается незащищенной от общественно опасного поведения медицинских работников, игнорирующих соответствую- щие юридические предписания в профессиональной деятельности.

Особенностью современной российской уголовно-правовой политики, направленной на решение задач по охране личности, общества, государства, мира и безопасности человечества от преступных посягательств, а также пре- дупреждению преступлений, следует считать значительное увеличение в уго- ловном законодательстве количества норм, обеспечивающих права, свободы и не противоречащие закону интересы пациента. Сохранив традиционные для отечественной правовой системы виды уголовно-правовых запретов, преду- преждающих криминальные посягательства на права и свободы указанной группы лиц (например, нормы о неоказании помощи больному (ст. 124 УК РФ), незаконном проведении искусственного прерывания беременности (ст. 123 УК РФ), незаконной госпитализации в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях (ст. 128 УК РФ), незакон- ном осуществлении медицинской деятельности или фармацевтической дея- тельности (ст. 235 УК РФ) и др.), законодатель дополнил их перечень новыми составами преступлений (например, в ст. 120 УК РФ установлена ответствен- ность за принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплан- тации; в ч. 2 ст. 109, ч. 2 ст. 118 УК РФ - за причинение смерти или тяжкого вреда здоровью по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения ли- цом профессиональных обязанностей; в ч. 4 ст. 122 УК РФ – за заражение чело- века ВИЧ-инфекцией вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих про-

фессиональных обязанностей). В итоге на уровне уголовного законодательства появилась реальная возможность гарантировать соблюдение более широкого круга прав, свобод и не противоречащих закону интересов лиц, обращающихся в государственные и муниципальные учреждения здравоохранения либо к частнопрактикующим врачам за услугой медико-биологического характера.

Положительно оценивая стремление законодателя оптимизировать меры уголовно-правового воздействия на профессиональное поведение врача, одно- временно следует констатировать, что резервы уголовного закона по охране прав и свобод пациента в настоящее время не исчерпаны. Содержание дей- ствующей редакции Уголовного кодекса РФ объективно не располагает завер- шенной системой норм, под угрозой применения наказания предупреждающих общественно опасные деяния медицинских работников в процессе осуществле- ния профессиональных функций. Уголовно-правовые нормы и положения, воз- лагающие на правоисполнителей обязанность по воздержанию от посягательств на интересы пациента, структурно не унифицированы. Ответственность за пре- ступное воздействие на них устанавливается нормами статей, принадлежащими к различным структурным составляющим уголовного закона. К примеру, ответ- ственность за принуждение к изъятию органов или тканей человека для транс- плантации, неоказание помощи больному, незаконное производство аборта предусмотрена в статьях, располагающихся в разделе VII УК РФ «Преступле- ния против личности», тогда как уголовно-правовая норма, формулирующая запрет на незаконное осуществление медицинской деятельности или фармацев- тической деятельности, помещена законодателем в раздел IX УК РФ «Преступ- ления против общественной безопасности и общественного порядка». Даже в разделе VII УК РФ «Преступления против личности» нормы, призванные охра- нять права и свободы потребителей медицинских услуг, располагаются в раз- ных главах. Так, если глава 16 УК РФ «Преступления против жизни и здоро- вья» объединяет нормы, криминализирующие такие общественно опасные дея- ния, как причинение смерти или тяжкого вреда здоровью по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом профессиональных обязанностей

(ч. 2 ст. 109, ч. 2 ст. 118 УК РФ), принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации (ст. 120 УК РФ), неоказание помощи больному (ст. 124 УК РФ), незаконное проведение искусственного прерывания беремен- ности (ст. 123 УК РФ), то для ст. 128 УК РФ «Незаконная госпитализация в ме- дицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стацио- нарных условиях» нашлось место в главе 17 УК РФ «Преступления против сво- боды, чести и достоинства личности», а ст. 137 УК РФ «Нарушение неприкос- новенности частной жизни» помещена в главу 19 УК РФ «Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина». Изложенное наглядно подтверждает, что на момент принятия Уголовного кодекса РФ 1996 г. законо- дателю не удалось выработать целостного подхода к формированию уголовно- правовых запретов в сфере здравоохранения и обеспечению интересов лиц, нуждающихся в медицинской помощи.

Эффективной охраны прав и свобод пациента уголовно-правовыми сред- ствами реально достичь путем системного структурирования норм и положе- ний, противодействующих социально опасным профессиональным действиям и актам бездействия медицинских работников. Системное оформление в уголов- ном законе норм, определяющих направление и границы удержания правоис- полнителей в лице медицинских работников от совершения вредоносных дея- ний в отношении больного, придаст завершенный вид механизму уголовно- правовой охраны прав и свобод пациента на нормотворческом и правоисполни- тельном уровнях. На законодательном уровне объединение в одной главе уго- ловного закона социально вредных деяний, нарушающих права и свободы па- циента, позволит: объективно оценить значимость названных объектов уголов- но-правовой охраны; сопоставить характер и степень общественной опасности составов преступлений, входящих в эту главу уголовного закона с другими со- ставами преступлений не только данного рода или вида, но и составляющими систему всей Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации; поможет обосновать определение вида и размера наказания, необходимого для назначения лицу, проигнорировавшему уголовно-правовую обязанность по

воздержанию от совершения преступления; значительно повысит эффектив- ность применяемых мер уголовно-правового воздействия. На правоисполни- тельном уровне система норм о преступлениях против пациента будет отражать в сознании каждого медицинского работника исчерпывающий перечень запре- щенных под угрозой применения уголовного наказания общественно опасных действий и бездействий, которые требуют исключения из профессионального поведения.

Идея систематизации преступлений против пациента может обрести объ- ективную форму в Особенной части уголовного права, в которой структуриро- ваны нормы и положения, охраняющие интересы личности, общества, государ- ства, мира и безопасности человечества. При этом вновь образуемая группа преступлений способна стать органической составляющей уголовного закона, если будет соответствовать критериям, заложенным в основу конструирования Особенной части уголовного права. В ныне сформированной структуре Осо- бенной части уголовного права ученые склонны усматривать стремление зако- нодателя группировать уголовно-правовые запреты с учетом социальной зна-

чимости интересов, испытывающих потребность в охране¹. В качестве объек-

тивного критерия дифференциации ценностей, подлежащих уголовно-правовой охране, как правило, закладывается представленный в задачах уголовного зако- на их иерархический перечень. Вместе с тем подробное изучение внутренней составляющей Уголовного кодекса РФ и соотношения уголовного права с дру- гими отраслями права ставит под сомнение безаппеляционность заявленного тезиса. Месторасположение многих уголовно-правовых запретов в Особенной части уголовного закона напрямую невозможно обосновать только с позиции социальной значимости взятых под охрану интересов. Наименования, последо- вательность расположения, содержания разделов и глав Особенной части Уго-

_{ловного кодекса РФ свидетельствуют о намерении законодателя внести в осно-}

¹ См.: Кругликов Л.Л. О принципах построения Особенной части уголовного закона // Уголовно-правовые, пе- нитенциарные принципы и их реализация: правотворческий, правоприменительный уровни: Всерос. науч.- практ. конф. (28-29 марта 2005г., г. Саратов): В 2 ч. / под ред. Б.Т. Разгильдиева. Саратов, 2005. – Ч. 1. С. 56; Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: учебник / под ред. Г.Н. Борзенкова и В.С. Комиса- рова. М., 1997. С. 16.

вание структурирования уголовно-правовых запретов не только социальную, но и юридическую составляющую. Целый ряд структурных компонентов Особен- ной части уголовного права демонстрирует обусловленность объекта уголовно- правовой охраны предметом соответствующей регулятивной отрасли законода- тельства. Формируя отдельные разделы и главы Уголовного кодекса РФ, отече- ственный законодатель ориентировался на категории позитивного законода- тельства, позволяющие однозначно определить юридические границы ценно- стей, испытывающих угрозу преступного воздействия. В основу выделения са- мостоятельных групп преступлений легли отрасли правовой системы, предмет регулирования которых отражен в нормативных документах и нуждается в уго- ловно-правовом обеспечении. Отрасли права, находящиеся на стадии формиро- вания, либо не получившие официального подтверждения на момент принятия Уголовного кодекса РФ, остались вне поля зрения законодателя. Во многом по указанным причинам некоторые структурные элементы Особенной части уго- ловного права не обнаруживают прямой обусловленности конкретной отраслью регулятивного законодательства. В таких случаях законодатель полагает доста- точным ограничиться указанием на социальную природу объекта уголовно- правовой охраны без его привязки к какой-либо правовой отрасли. Но подоб- ную нормотворческую практику невозможно идеализировать. Без определения отраслевой принадлежности объекта уголовно-правовой охраны его границы остаются размытыми. В совершенстве каждая структурная составляющая Осо- бенной части уголовного права должна быть обусловлена содержанием предме- та соответствующей отрасли регулятивного законодательства. Прямая зависи- мость системы Особенной части уголовного права от регулятивных отраслей законодательства предопределяет последовательность оптимизации юридиче- ских норм и положений, обеспечивающих интересы личности, общества, госу- дарства, мира и безопасности человечества. Первоначально нормотворческие усилия государственной власти предпочтительнее сконцентрировать на форми- ровании и официальном оформлении позитивных отраслей законодательства, устанавливающих варианты поведения участников общественных отношений

посредством предоставления им субъективных прав и возложения юридических обязанностей. Достижение необходимого уровня упорядоченности социально значимых связей позволит субъектам результативно реализовать собственные интересы в рамках дозволенного поведения. Надлежащая урегулированность конкретных общественно значимых отношений юридическими нормами одно- временно способствует обнаружению объектов, подвергающихся опасности причинения вреда со стороны недобросовестных правоисполнителей. В анало- гичных ситуациях возможности регулятивного законодательства стимулиро- вать граждан к позитивному поведению оказываются недостаточными. Для воздействия на сознание и волю физических лиц, склонных удовлетворять соб- ственные интересы за счет причинения вреда правам и свободам других людей либо охраняемым законом интересам общества и государства, требуется при- бегнуть к услугам уголовного закона. В этом смысле уголовное право не под- меняет собой регулятивное законодательство. Выполняя свойственную только ему функцию, уголовное право посредством неперсонифицированной угрозы наказанием удерживает вменяемых физических лиц, достигших возраста уго- ловной ответственности, от возможного преступного посягательства на отно- шения, исчерпавшие резервы правовой урегулированности. Оно возлагает на правоисполнителей уголовно-правовую обязанность действовать исключитель- но в пределах, устанавливаемых нормами позитивного законодательства. В условиях непосредственной обусловленности уголовного законодательства ре- гулятивными отраслями права значительно повышается качество воздействия уголовно-правовых норм и положений, определяемое эффективностью обеспе- чения прав, свобод и не противоречащих закону интересов человека и гражда- нина, охраняемых законом интересов общества, государства, мира и безопасно- сти человечества. В свете изложенных суждений нами разделяется позиция З.А. Незнамовой, согласно которой «неоправданными и логически неверными пред- ставляются попытки как можно быстрее реформировать уголовное законода- тельство и весь комплекс криминальных отраслей права, хотя еще не создана полностью система законодательства, обеспечивающего надлежащую органи-

зацию общественных отношений, их функционирование в соответствии с тре- бованиями объективных законов развития общества»¹.

Реализация на нормотворческом уровне продемонстрированной теорети- ческой модели правового обеспечения интересов лиц, нуждающихся в услугах медицинского характера, требует завершения затянувшегося процесса образо- вания отрасли здравоохранительного законодательства и ее юридического оформления в официальном документе. Нормы и положения здравоохрани- тельного законодательства, максимально подробно упорядочивая отношения между медицинскими работниками и потребителями их профессиональных услуг, будут конкретизировать интересы пациента, объективно нуждающиеся в уголовно-правовой охране. Вместе с тем необходимо констатировать, что функционирующий в настоящий момент комплекс нормативных документов здравоохранительного характера объективно в состоянии соответствовать тре- бованиям, предъявляемым к существованию самостоятельных отраслей права. В общей теории права отрасль права характеризуется как «элемент системы права, представляющий собой основанную на единых принципах и функциях подсистему правовых норм, которые с использованием свойственных им спе- цифических юридических способов и средств регулируют определенную широ-

_{кую сферу однородных общественных отношений»}²_{. Все перечисленные свой-}

ства и качества самостоятельной отрасли права на уровне доктрины получили неплохое разъяснение применительно к формирующейся системе нормативных актов, упорядочивающих отношения в области охраны здоровья граждан. Их официальное подтверждение остается вопросом технического характера, реше- ние которого существенным образом не повлияет на содержание медицинского законодательства. Научно-практическая аргументация предмета, методов, принципов, задач, функций, структуры здравоохранительного права, его места

_{в правовой системе Российской Федерации создают социальные и юридические}

¹ _{Незнамова З.А. Коллизии в уголовном праве. Екатеринбург, 1994. С. 190.}

² Петров Д.Е. Отрасль права / под ред. М.И. Байтина. Саратов, 2004. С. 75.

предпосылки для теоретического обоснования понятия преступлений против прав и свобод пациента.

Преступления против прав и свобод пациента можно охарактеризовать как обладающие всеми признаками преступления деяния занимающихся меди- цинской практикой лиц, причиняющие вред либо ставящие под угрозу причи- нения вреда провозглашенным в позитивном законодательстве правам и свобо- дам человека, вступившего в здравоохранительные правоотношения посред- ством реализации субъективного права на получение услуги медицинского, фармацевтического характера либо приглашенного для участия в биомедицин- ском эксперименте в качестве испытуемого. Совокупность взаимосвязанных и взаимообусловленных уголовно-правовых норм, стимулирующих медицинских и фармацевтических работников к соблюдению интересов больного человека, образует систему преступлений против прав и свобод пациента.

Дефиницию системы преступлений против прав и свобод пациента вполне логично и оправданно формулировать, основываясь на содержании по- нятия «система», нашедшем закрепление в соответствующих словарях и специ- альной литературе. На словарном уровне термин «система» отражает «множе- ство элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом и образую- щих определенную целостность, единство. Определенный порядок, основанный на планомерном расположении и взаимной связи частей чего-либо…»¹. В фи- лософии «система» рассматривается как «комплекс различных элементов, ко- торые находятся между собой в определенной связи и взаимодействии»²; как

«совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которая образует определенную целостность, единство»³. Обобщение особен- ностей анализируемой категории позволяет выделить содержательные элемен- ты, используемые для обоснования общей теории систем. Во-первых, система представляет собой множество взаимосвязанных элементов. Во-вторых, каж-

_{дый из этих компонентов является неделимой единицей. В-третьих, всякая си-}

¹ _{Словарь русского языка: В 4 т. М., 1988. Т. 4. С. 99.}

² _{Bertalantfy L. General System Theory. Foundations. Development. Applications. N.Y., 1969. P. 33.}

³ Философский энциклопедический словарь / под ред. Л.Ф. Ильичева, П.Н. Федосеева, С.М. Ковалева, В.Г. Па- нова. М., 1983. С. 610.

стема характеризуется внутренней упорядоченностью, организацией и структу- рой¹.

Приведенные признаки системы свойственны и системе преступлений против пациента, опираясь на которые реально дать ее определение. Под си- стемой норм о преступлениях против прав и свобод пациента следует понимать совокупность взаимосвязанных и взаимообусловленных уголовно-правовых норм и положений, выступающих органической составляющей Особенной ча- сти уголовного закона, ориентированных на охрану провозглашенных в здраво- охранительном законодательстве прав и свобод лица, испытывающего потреб- ность в оказании услуг медицинского характера.

Представленная дефиниция в сжатой форме, но не в ущерб правовой точ- ности и грамматической сущности отражаемого явления, оперирует исчерпы- вающим набором признаков. Первый признак закрепляет, что система преступ- лений против прав и свобод пациента образована определенной совокупностью уголовно-правовых норм, которые криминализируют явления, ставящие под угрозу причинения вреда интересы лиц, нуждающихся в медицинской помощи. Содержание предлагаемой группы преступлений составляют уголовно- правовые запреты, возлагающие на правоисполнителей обязанность по воздер- жанию от совершения таких деяний, как: причинение вреда здоровью больного или смерти вследствие ненадлежащего оказания медицинской помощи; неза- конное проведение искусственного прерывания беременности; неоказание по- мощи больному; незаконная госпитализация лица в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях; незаконное осуществление медицинской или фармацевтической деятельности; незаконное искусственное оплодотворение или имплантация эмбриона; нарушение правил проведение биомедицинского исследования; нарушение законодательства Рос- сийской Федерации о временном запрете на клонирование человека; принуж-

_{дение к изъятию органов и (или) тканей человека для трансплантации; понуж-}

¹ См.: Садовский В.Н. Основания общей теории систем. М., 1974. С. 82-83; Красиков А.Н. Преступления против права человека на жизнь: в аспектах de lege lata и de lege ferenda. Саратов, 1999. С. 36-37.

дение лица к даче согласия на изъятие его органов и (или) тканей для осу- ществления биомедицинских исследований либо для последующей их продажи; незаконное разглашение сведений, составляющих медицинскую тайну. Многие из перечисленных уголовно-правовых запретов нашли непосредственное отра- жение в Уголовном кодексе РФ. Другая часть объективно существующих в об- ществе зловредных и вредоносных для пациента деяний требует криминализа-

_ции.

Второй признак уточняет, что система преступлений против прав и сво- бод пациента включает совокупность уголовно-правовых норм, располагаю- щихся относительно друг от друга в порядке, обеспечивающем их взаимосвязь и взаимную обусловленность. Взаимная связь и взаимообусловленность вновь образуемой группы уголовно-правовых норм проявляется в том, что в основу формирования их содержания положен один объективный критерий. Системо- образующим признаком объединения преступлений против прав и свобод па- циента в самостоятельной главе уголовного закона служит видовой объект уго- ловно-правовой охраны, в качестве которого выступают права и свободы чело- века, испытывающего потребность в медицинской помощи. Удерживая меди- цинских и фармацевтических работников и народных целителей от причинения вреда не противоречащим закону интересам пациента, предлагаемая совокуп- ность норм отражает единую уголовно-правовую природу и направлена на ре- шение одних и тех же задач.

Взаимообусловленность норм о преступлениях против лиц, нуждающих- ся в услугах медицинского характера, определяется внутренней иерархической и содержательной согласованностью соответствующих уголовно-правовых за- претов. Иерархическая согласованность норм исследуемой группы предопреде- лена дифференцированным характером интересов, берущихся под охрану уго- ловного закона. Пациенту принадлежит множество прав и свобод, которые об- ладают разной ценностной оценкой. Расположение конкретных уголовно- правовых норм в зависимости от социального значения охраняемого объекта

придаст системе преступлений против прав и свобод пациента вид, свойствен- ный всей структуре Особенной части уголовного законодательства.

Внутренняя содержательная согласованность уголовно-правовых предпи- саний в рассматриваемой сфере обнаруживается на уровнях диспозиций и санкций норм, составляющих систему преступлений против пациента. Общ- ность диспозиций соответствующих норм предопределяется активным заим- ствованием уголовным законом категорий здравоохранительного законодатель- ства, осуществляемым в ходе определения признаков общественно опасного посягательства на интересы лица, испытывающего потребность в медицинской помощи. Санкции норм, устанавливающих ответственность за нарушение прав и свобод указанной социально уязвимой группы лиц, необходимо наполнить сбалансированным объемом мер уголовно-правового принуждения, достаточ- ным для эффективного удержания медицинских работников от совершения зловредных и вредоносных деяний.

Третий признак конкретизирует, что система преступлений против паци- ента выступает органической составляющей Особенной части уголовного зако- на. Официальное закрепление вновь образуемой группы уголовно-правовых норм ориентировано на повышение результативности структурных и содержа- тельных качеств уголовного права. Появление в Уголовном кодексе РФ обособленной совокупности норм о преступлениях против пациента не должно нарушить согласованную структуру уголовного закона, востребованную для последовательного обеспечения интересов личности, общества, государства, мира и безопасности человечества. Важное значение в этом смысле приобрета- ет определение места обосновываемой группы преступлений в Особенной ча- сти уголовного права. Исходя из наименования и общей вредоносной направ- ленности деяний против прав и свобод человека, обратившегося к представите- лям врачебной профессии за соответствующей помощью либо находящегося под медицинским наблюдением, нетрудно предположить, что по своей юриди- ческой природе исследуемая группа общественно опасных посягательств долж- на стать структурным элементом раздела VII УК РФ «Преступления против

личности». Обосновываемый выбор места расположения системы преступле- ний против пациента создаст основу для системообразующей связи законных интересов больного человека с иными правами и свободами личности. Реализа- ция настоящего предложения в определенной мере позволит конструировать в Особенной части Уголовного кодекса РФ составы преступления таким образом, что права и свободы пациента в нем будут рассматриваться лишь в качестве ос- новного объекта уголовно-правовой охраны, а не дополнительного или факуль- тативного. Последнее положение непосредственно вытекает из идеи, заложен- ной в ст. 2 Конституции РФ, в которой провозглашается: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и

свобод человека и гражданина – обязанность государства»¹.

Формальным условием включения группы общественно опасных посяга- тельств на интересы больного в систему преступлений против личности высту- пает установление ее соответствия структурной составляющей раздела Особен- ной части уголовного права. Социальная значимость и относительная обособ- ленность прав и свобод пациента как объекта уголовно-правовой охраны поз- воляет возвести рассматриваемую группу преступлений в ранг самостоятель- ной главы раздела VII УК РФ «Преступления против личности». В юридиче- ской доктрине охраняемые той или иной главой Особенной части уголовного закона интересы принято наделять качествами видового объекта. В связи с этим требуется определить месторасположение главы «Преступления против прав и свобод пациента» внутри раздела VII УК РФ исходя из прослеживающейся в нем логики структурирования видов преступлений против личности. С учѐтом видового объекта все предусмотренные в уголовном кодексе преступления про- тив частного лица в настоящее время законодатель классифицирует на следу- ющие пять групп: преступления против жизни и здоровья (глава 16, ст. 105 -

125 УК РФ); преступления против свободы, чести и достоинства личности (гла- ва 17, ст. 126-130 УК РФ); преступления против половой неприкосновенности и

_{половой свободы личности (глава 18, ст. 131-135 УК РФ); преступления против}

¹ Конституция Российской Федерации. М., 1993. С. 4.

конституционных прав и свобод человека и гражданина (глава 19, ст. 136-149

УК РФ); преступления против семьи и несовершеннолетних (глава 20, ст. 150-

157УК РФ). В представленном перечне преступлений против личности законо- датель стремился реализовать идею дифференциации естественных и социаль- ных прав частного лица. Учитывая данный постулат, в разделе VII УК РФ

«Преступления против личности» вначале описываются составы преступления, посягающие на жизнь, здоровье, свободу, честь, достоинство, половую непри- косновенность и половую свободу личности. Обозначенные органические свой- ства личности, являясь неотчуждаемыми ценностями, сами по себе выступают в качестве объекта уголовно-правовой охраны. По природе они имеют естествен- ный характер происхождения и позволяют человеку обеспечить необходимую совокупность социальных условий жизнедеятельности. Вслед за преступления- ми против естественных интересов личности располагаются нормы, призван- ные обеспечивать охрану социальных прав: конституционных прав и свобод человека и гражданина, интересов семьи и несовершеннолетних. Уголовный закон в рассматриваемой части охраняет от нарушений уже урегулированные другими отраслями права отношения.

Выявленный критерий структурной дифференциации преступлений про- тив частного лица позволяет определить место образуемой главы в системе преступлений против личности. В силу социального характера интересов боль- ного, регламентированных законодательством о здравоохранении, преступле- ния против прав и свобод пациента рекомендуется расположить вслед за пре- ступлениями против конституционных прав и свобод человека и гражданина. Такое нововведение соответствует логике структурирования раздела VII УК РФ. Интересы пациента, будучи производными от конституционных прав чело- века, должны обеспечиваться самостоятельной главой 19? УК РФ. Размещение преступлений против пациента в главе, предшествующей группе преступлений против интересов семьи и несовершеннолетних, также имеет разумное объяс- нение. В соответствии с конституционными предписаниями право на жизнь, здоровье, свободу, достоинство, частную жизнь больного человека представля-

ет собой благо, обладающее приоритетом над социальными интересами семьи и несовершеннолетних.

Четвертый признак в дефиниции системы преступлений против пациента призван разъяснять, что предлагаемая совокупность взаимосвязанных и взаи- мообусловленных уголовно-правовых норм ориентирована на охрану провоз- глашенных в здравоохранительном законодательстве прав и свобод лица, нуж- дающегося в услугах медицинского характера. Отрасль здравоохранительного законодательства в этом смысле определяет социальные и юридические грани- цы соответствующего объекта уголовно-правовой охраны. В социальном зна- чении становится очевидным круг не противоречащих закону интересов, пред- ставляющих ценность для человека, испытывающего потребность в медицин- ской помощи. Уточнение правовых рамок позволяет определиться с характером и степенью общественной опасности деяния, ставящего под угрозу причинения реального вреда правам и свободам пациента.

Таким образом, результаты проведенного исследования можно предста- вить в виде следующих основных выводов и рекомендаций, которые должны стимулировать развитие юридической доктрины и совершенствование нормот- ворческой практики в сфере уголовно-правовой охраны прав и свобод пациента в Российской Федерации:

1) объектом, охраняемым уголовным законом от умышленного либо не- осторожного преступного поведения медицинского работника в процессе ис- полнения профессиональных функций, является правоотношение здравоохра- нительного характера, возникающее в связи с обеспечением прав и свобод па- циента. Сформулированная дефиниция позволяет выявить границы искомой реальности. Под уголовно-правовую охрану подпадают лишь позитивные здра- воохранительные отношения между пациентом и врачом, которые предвари- тельно получили надлежащую правовую регламентацию. В оптимальном вари- анте интересы больного, требующие охраны от зловредных или невежествен- ных действий врачей, совпадают с предметом регулирования соответствующей отрасли законодательства. Сегодня в отечественном правовом пространстве

формируется отрасль здравоохранительного законодательства, содержание ко- торой должно способствовать оптимизации уголовно-правовой охраны прав и свобод пациента. Отнесение определенных прав и свобод пациента к категории охраняемых уголовным законом не превращает всякое нарушение их в пре- ступление. Уголовно-правовому обеспечению подлежит та часть прав и свобод пациента, которая даже в условиях высокой упорядоченности на уровне пози- тивного законодательства остается незащищенной от общественно опасного поведения медицинских работников, игнорирующих соответствующие юриди- ческие предписания в профессиональной деятельности;

2) решая задачу по охране прав и свобод пациента и предупреждению преступлений медицинских работников, уголовный закон не может изменять юридического статуса участников здравоохранительных правоотношений, установленного нормативными актами регулятивного характера. Уголовно- правовые нормы и положения способны стимулировать врача к профессио- нальному поведению исключительно в рамках позитивных базисных отноше- ний, получивших предварительную правовую регламентацию посредством норм законодательства об охране здоровья граждан, трансплантации органов и (или) тканей человека, психиатрической помощи и гарантиях граждан при ее оказании и т. д.;

3) под преступлениями против прав и свобод пациента следует понимать обладающие всеми признаками преступления деяния занимающихся медицин- ской практикой лиц, причиняющие вред либо ставящие под угрозу причинения вреда провозглашенным в позитивном законодательстве правам и свободам че- ловека, вступившего в здравоохранительные правоотношения посредством реа- лизации субъективного права на получение услуги медицинского, психиатри- ческого, фармацевтического характера либо приглашенного для участия в био- медицинском эксперименте в качестве испытуемого. Юридическое закрепление признаков преступлений против прав и свобод пациента позволит: на нормот- ворческом уровне сформировать уголовно-правовую политику государства по охране интересов человека, нуждающегося в услугах медицинского характера;

на правоисполнительном и правоприменительном уровнях определить юриди- ческие границы общественно опасного деяния, направленного против пациента; возложить должный объем ответственности на медицинских работников, нарушивших уголовно-правовую обязанность по воздержанию от совершения профессиональных преступлений; не допустить привлечения к уголовной от- ветственности врачей, поведение которых по качественным и количественным показателям не является криминальным;

4) повышению качества уголовно-правовой охраны прав и свобод паци- ента реально способствует системное структурирование в уголовном законе норм, противодействующих вредоносным поведениям медицинских работни- ков в процессе исполнения ими профессиональных функций. Практическая ре- ализация идеи комплексного обеспечения интересов названной социально уяз- вимой группы лиц требует официального подтверждения объектов, нуждаю- щихся в охране уголовно-правовыми средствами. Установить социальные и правовые границы такого рода объектов позволяет здравоохранительное зако- нодательство. Нормы и положения формирующейся ныне отрасли законода- тельства о здравоохранении, предметом регулирования которых являются от- ношения между врачом и больным по поводу оказания услуг медико- биологического характера, обусловливают необходимость обеспечения прав и свобод пациента уголовно-правовыми средствами. При этом уголовный закон берет под охрану не в целом предмет регулирования здравоохранительного за- конодательства, а только те его составляющие, которые испытывают объектив- ную потребность в ней. Связанные общей отраслевой природой потенциально уязвимые интересы пациента, находящиеся на одном уровне социальных цен- ностей, образуют видовой объект уголовно-правовой охраны;

5) систему норм о преступлениях против прав и свобод пациента реко- мендуется определять как совокупность взаимосвязанных и взаимообусловлен- ных уголовно-правовых норм и положений, выступающих органической со- ставляющей Особенной части уголовного закона, ориентированных на охрану провозглашенных в здравоохранительном законодательстве прав и свобод лица,

испытывающего потребность в оказании услуг медицинского характера. Пред- лагаемая группа взаимосвязанных и взаимообусловленных уголовно-правовых норм должна стать структурным элементом раздела VII УК РФ «Преступления против личности» и располагаться в самостоятельной главе 19? УК РФ «Пре- ступления против прав и свобод пациента». Ее содержание будут составлять уголовно-правовые запреты на совершение таких деяний, как: причинение вре- да здоровью больного или смерти вследствие ненадлежащего оказания меди- цинской помощи; незаконное проведение искусственного прерывания беремен- ности; неоказание медицинской помощи пациенту; незаконная госпитализация лица в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях; незаконное осуществление медицинской или фарма- цевтической деятельности; нарушение правил проведение биомедицинского исследования; нарушение законодательства Российской Федерации о времен- ном запрете на клонирование человека; нарушение правил применения вспомо- гательных репродуктивных технологий; принуждение к изъятию органов и (или) тканей человека для трансплантации; незаконное разглашение сведений, составляющих медицинскую тайну;

6) официальное оформление группы преступлений против пациента под- твердит социальную и законодательную актуальность проблемы юридического обеспечения прав и свобод больного человека, отразит в сознании каждого ме- дицинского работника исчерпывающий перечень запрещенных под угрозой применения наказания общественно опасных деяний, требующих исключения из профессионального поведения, образует новое звено в механизме уголовно- правовой охраны прав и свобод пациента, придав ему завершенный вид.

Раздел II. Уголовно-правовая охрана прав и свобод пациента в меж- дународном и зарубежном законодательстве

Глава 1. Международно-правовая регламентация отношений в сфере здравоохранения и ее значение в уголовно-правовом обеспечении прав и свобод пациента

Правовые системы современных цивилизованных стран, реализующих права, свободы и не противоречащие закону интересы человека и гражданина, в последние десятилетия все энергичнее опираются на общепризнанные принци- пы и нормы международного права и международные договоры. Международ- ное право активно вторглось в область, которая до середины ХХ века традици- онно рассматривалась в качестве сферы внутренней компетенции государств. Тенденцию сближения международного и национального права следует при- знать вполне закономерным результатом совершенствования модели юридиче- ского обеспечения общечеловеческих ценностей. Только на межнациональном уровне исходящие от личности интересы способны приобрести качество осно- вополагающих правовых идей, под воздействием которых во внутригосудар- ственной правовой системе разрабатывается механизм реализации прав и сво- бод человека и гражданина.

Провозглашение приоритета интересов частного лица в мировом масшта- бе стало следствием возрастания в обществе значения требований нравственно- сти, обязывающих людей относиться с уважением друг к другу и ко всему че- ловечеству. С позиции современного представления о нравственности, отража- ющего учение о добре, международное право формирует материально- идеологическую основу совершенствования национального законодательства в направлении эффективного обеспечения прав, свобод и не противоречащих за- кону интересов человека. Соответствующие общепризнанным принципам и нормам международного права нормативные документы национального харак- тера, принимаемые на правотворческом и правоприменительном уровнях для

соблюдения и защиты интересов граждан на определенной территории, всегда будут восприниматься как нравственные и общественно полезные.

С точки зрения морали, юридические предписания, составляющие основу международного законодательства, представляют собой высшее проявление добра в демократическом обществе. В условиях демократии добро, как соци- ально значимый результат деятельности человека, не ограничиваясь обеспече- нием интересов физических и юридических лиц исключительно в пределах идеологических границ конкретного государства, претендует на роль общеми- ровых ценностей. Основываясь на представленном тезисе, формирование нрав- ственной сути общепризнанных принципов и норм международного права можно продемонстрировать на четырех взаимообусловленных уровнях. Первый уровень связан с зарождением интересов отдельного человека, отражающих его личное представление о добре и зле. Субъектоцентристский взгляд на добро и зло подчеркивает особую роль свободы личности в содержании категории нравственности. Данное положение достаточно обстоятельно охарактеризовал известный представитель антропологии Э. Фромм, отметивший: «Добро в гу- манистической этике – это утверждение жизни, раскрытие человеческих сил. Добродетель – это ответственность по отношению к собственному существова- нию. Злом является помеха развитию человеческих способностей; порок – это безответственность по отношению к себе»¹. Исходя из изложенного, необходи- мо констатировать субъективную природу добра, формирующего нравственные предпосылки существования каждого социального явления и процесса, включая международное право.

На следующем уровне интересы отдельной личности, соотносясь с инте- ресами других физических и юридических лиц, приобретают практическое нравственное значение. Вступая в социальные отношения, человек руковод- ствуется собственными потребностями, удовлетворение которых требует учета интересов граждан, объединений, организаций, учреждений. Всякая деятель-

_{ность человека в нравственных аспектах предопределена субъективным выбо-}

¹ Фромм Э. Психоанализ и этика. М., 1998. С. 42.

ром поведения в уже сложившейся системе благ, носящих объективный харак- тер, признаваемых большинством членов общества. Решение проблемы согла- сования интересов личности с объективированными благами находит отклик в известном нравственном законе И. Канта: «Поступай только согласно такой максиме, относительно которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом»¹. Человек, руководствующийся в своей жизнедея- тельности процитированным тезисом, одновременно подчинен собственным и всеобщим потребностям. Таким образом, на общественном уровне формируют- ся нравственные нормы, значительная часть которых высвечивает права, свобо- ды и не противоречащие закону интересы человека и гражданина.

Третий уровень предполагает консолидацию интересов разных социаль- ных групп в рамках определенного государства. Объединение общественных интересов на внутригосударственном уровне закладывает нравственные основы национальной политики по реализации прав и свобод личности. Этим самым в государственном масштабе наиболее значимые с точки зрения нравственности интересы отдельного человека получают соответствующее юридическое оформление.

На заключительном уровне основные национальные интересы, по своей природе имеющие субъективное начало, посредством деятельности различных международных организаций приобретают общечеловеческое значение. Слия- ние важнейших интересов отдельных государств позволяет выделить и офор- мить в качестве общепризнанных принципов и норм международного права нравственно фундаментальные права, свободы и не противоречащие закону ин- тересы личности.

Таким образом, нравственная составляющая общепризнанных принципов и норм международного права последовательно формируется на уровнях лич- ности, общества, государства, мировых сообществ и служит ориентиром для соответствующих законодателей, правоисполнителей и правоприменителей в

_{процессе обеспечения общечеловеческих ценностей.}

¹ Кант И. Соч. в 6 т. Т. 4 (1). М., 1965. С. 260.

Юридическая регламентация отношений в сфере здравоохранения и зако- нодательное закрепление прав, свобод и не противоречащих закону интересов пациента приобрели международный характер к середине ХХ в.¹. Это во мно- гом связано с тем, что чудовищные последствия второй мировой войны побу- дили мировое сообщество решать жизненно важные для человечества пробле- мы усилиями всех стран и народов. К тому же в послевоенное время состояние обеспечения прав и свобод лиц, нуждающихся в услугах медико- биологического характера, в разных государствах оставалось неравным в силу различий действующих в них нормативных актов, организации национальных служб здравоохранения, экономических условий, социальных, культурных и нравственных ценностей. Становилась очевидной необходимость объединения

усилий суверенных стран для разработки единой концепции развития здраво- охранения и создания механизма контроля над соблюдением прав и свобод че- ловека в этой сфере. Учитывая изложенное, мировым сообществом были выра- ботаны общие принципы осуществления политики в области защиты прав па- циента, которые можно адаптировать к каждой отдельно взятой стране. Содер- жащиеся в них требования впоследствии использовались в качестве критерия оценки упорядоченного в национальных законодательствах механизма обеспе- чения провозглашенных в международных актах прав человека, нуждающегося в оказании медицинской помощи.

Стратегия реализации разработанного варианта политики обеспечения интересов пациента включала такие компоненты, как: принятие на внутригосу- дарственном уровне законодательных или подзаконных актов, определяющих права и обязанности пациентов, медицинских работников и учреждений здра- воохранения; разработку эффективного механизма их реализации на практике,

_{включая установление уголовной ответственности за нарушение прав и свобод}

¹ Существовали и более ранние попытки создания международной системы охраны здоровья. Наиболее замет- ным стала организация серии Международных конференций по санитарии, первая из которых прошла в 1851 г. в Париже. Однако главной целью конференции было не повышение уровня здоровья людей, а защита европей- ских стран от привозных инфекций (холеры, чумы, желтой лихорадки). Последующие конференции проходили в Париже (1859 г.), Константинополе (1866 г.), Вене (1874 г.), Вашингтоне (1881 г.), Риме (1885 г.), Венеции (1892 г.), Дрездене (1893 г.), Париже (1894 г.), Венеции (1897 г.), Париже (1903 г.). Практическое значение со- стоявшихся конференций заключалось в том, что они заложили основу международно-правового регулирова- ния в области здравоохранения. См.: Тобес Б. Право на здоровье: Теория и практика. М., 2001. С. 15-16.

лиц, нуждающихся в медицинской помощи; устранение причин, препятствую- щих претворению в жизнь прав пациента или делающих их осуществление не- возможным; оказание поддержки со стороны правительства по созданию и успешной работе неправительственных организаций, чья деятельность связана с отстаиванием прав пациентов; организацию в национальном масштабе дис- куссий и конференций с участием заинтересованных сторон, что способствова- ло бы развитию взаимопонимания; обеспечение проведения исследований с це- лью оценки и документирования эффективности законодательных мер и других методов и инициатив, предпринятых в различных странах в области обеспече- ния прав пациента; привлечение средств массовой информации с целью ин- формирования населения, побуждения сторон к конструктивному диалогу, под- держки осведомленности населения в области прав и обязанностей потребите- лей медицинских услуг, а также органов, их представляющих¹. Представленные пожелания международных и региональных правозащитных организаций по со- зданию эффективной системы соблюдения и защиты интересов пациента долж- ны были стимулировать представительные и исполнительные органы власти в национальных государствах к адекватным действиям.

Результатом актуализации проблемы формулирования межнациональной идеологии развития здравоохранения и защиты интересов лиц, нуждающихся в услугах медико-биологического характера, стало принятие решения по итогам проходившей в 1945 г. в Сан-Франциско конференции, разрабатывавшей Устав ООН, в соответствии с которым ООН будет способствовать международному сотрудничеству в области охраны здоровья населения. Юридическим следстви- ем данной резолюции стало включение в ст. 55 Устава ООН положения, со- гласно которому ООН должна содействовать «разрешению международных

_{проблем в области экономической, социальной, здравоохранения и подобных}

¹ См.: Стратегия в области обеспечения прав пациента / Декларации о политике в области обеспечения прав пациента в Европе. Принята Европейским совещанием по правам пациента. Амстердам, 1994. // Сборник офи- циальных документов Ассоциации врачей России: Врачебные ассоциации, медицинская этика и общемедицин- ские проблемы / под ред. В.Н. Уранова. – М.: ПАИМС, 1995. С. 83-91.

проблем»¹. На этой же конференции ее участниками принята Декларация об учреждении Всемирной организации здравоохранения, создание которой пору- чено Генеральной ассамблее ООН. Устав ВОЗ делегатами шестидесяти одного государства был подписан 22 июля 1946 г., а его ратификация двадцати шестью странами состоялась 7 апреля 1948 г., после чего он вступил в силу².

Всемирная организация здравоохранения, как и было запланировано, ста- ла солидным руководящим и координирующим центром международной дея- тельности по охране здоровья населения³. Единственной целью ее функциони- рования является достижение всеми людьми возможно высшего уровня здоро- вья (ст. 1 Устава ВОЗ). Понятие «здоровье» характеризуется в преамбуле Уста- ва ВОЗ как «состояние полного физического, душевного и социального благо- получия, а не только отсутствие болезней и физических дефектов. Обладание наивысшим достижимым уровнем здоровья является одним из основных прав всякого человека без различия расы, религии, политических убеждений, эконо- мического и социального положения»⁴. Для достижения поставленной перед собой цели ВОЗ наделена функциями установления международной номенкла- туры болезней, причин смерти; поощрения и проведения исследований в обла- сти здравоохранения; установления и развития международных стандартов для пищевых, биологических, фармацевтических продуктов; поощрения и развития работы по борьбе с эпидемическими, эндемическими и другими болезнями; ор- ганизации и руководства эпидемиологической и статистической службами; со- здания во всех странах осведомленного в вопросах здравоохранения обще- ственного мнения. На нее возложена обязанность «поощрять деятельность в сфере психического здоровья, в особенности такую, которая имеет значение

_{для гармонии человеческих отношений». Она уполномочена утверждать меж-}

¹ Устав Организации Объединенных Наций // Международные акты о правах человека: Сборник документов. М., 1998. С. 38.

² Подробно о разработке Устава Всемирной организации здравоохранения см.: Михайлов В.С. Устав Всемир- ной организации здравоохранения, его разработка, международно-правовое содержание и значение. Уч. зап.

_{ДВГУ. Т. 31. Ч. 2. Владивосток, 1969; Тобес Б. Право на здоровье: Теория и практика. М., 2001. С. 30-37.}

³ В настоящее время ВОЗ является крупнейшей организацией, имеющей шесть региональных отделений (для

Европы, Америки, Африки, Восточного Средиземноморья, Западной части Тихого океана, Юго-Восточной

_{Азии) и объединяющей более ста восьмидесяти стран.}

⁴ Устав (Конституция) Всемирной организации здравоохранения // Всемирная организация здравоохранения.

Основные документы. Женева, 1997. С. 5.

дународные правила, имеющие отношение к здравоохранению, делать реко- мендации правительствам суверенных государств по вопросам охраны здоровья граждан и предлагать принимать на внутригосударственном уровне соответ- ствующие конвенции и соглашения. Поскольку Устав ВОЗ является разновид- ностью соглашений между несколькими сторонами, то сформулированные в нем положения обязательны для исполнения странами-членами Всемирной ор- ганизации здравоохранения.

Административный аппарат ВОЗ составляют Всемирная ассамблея здра- воохранения, определяющая политику представляемой организации, Исполни- тельный комитет и Секретариат, реализующие решения Ассамблеи. В полно- мочия Всемирной ассамблеи здравоохранения входит принятие конвенций, со- глашений, правил, рекомендаций, резолюций. Так, в 1953 г. шестая сессия Все- мирной ассамблеи здравоохранения, обсудив предложение правительства Бель- гии о проведении исследований, связанных с международным медицинским правом и сравнительным законодательством в области здравоохранения, при- няла резолюцию № 6.40, в которой предложила организовать изучение проблем международного медицинского права. Предварительная работа была проведена Исполнительным комитетом Всемирной организации здравоохранения, запро- сившим мнения многих правительств, научных, общественных организаций и отдельных лиц о необходимости изучения вопросов международного медицин- ского права. Полученные ответы свидетельствовали о всеобщей заинтересован- ности в разработке заявленной темы. Вскоре в резолюции, принятой 47-й кон- ференцией Ассоциации международного права, сформулирована цель между- народного медицинского права. Она состоит «в усилении юридической гаран- тии более эффективной охраны жертв вооруженных конфликтов, в особенности в отношении улучшения некоторых положений Женевских конвенций 1949 г. о

_{защите жертв войны»}¹_.

Не составляет особого труда заметить, что авторы упомянутой резолюции рассматривали международное медицинское право главным образом с военно-

¹ Михайлов В.С. История международного здравоохранительного права. Владивосток, 1984. С. 5-6.

медицинской точки зрения. Вместе с тем, как показала последующая практика, круг вопросов, регулируемых международным медицинским законодатель- ством, не ограничивался упорядочением деятельности государств, различных межправительственных и неправительственных организаций по укреплению здоровья населения в военное время. Для реализации задач здравоохранения в принимаемых межнациональными организациями соглашениях значительное внимание уделялось оздоровлению окружающей среды, борьбе с инфекцион- ными болезнями, контролю над наркотическими средствами, психотропными веществами, фармацевтическими препаратами. Утверждались международные принципы и нормы, регламентирующие профессиональную деятельность вра- чей и других медицинских работников, обеспечивающие юридическую защиту прав и свобод пациента.

Необходимость особого подхода со стороны мирового сообщества к обеспечению не противоречащих закону интересов пациента обусловлена сло- жившейся в законодательстве демократических стран тенденцией возрастания роли прав и свобод человека. Так, Организация по безопасности и сотрудниче- ству в Европе провозгласила защиту и поощрение прав человека и основных свобод «одной из основополагающих целей правления», базирующихся на

«признании и полном принятии высшей ценности человеческой личности и га- рантируемой учреждениями, образующими структуры, обеспечивающие ее наиболее полное выражение»¹. Основываясь на названных приоритетах, зако- нотворческие усилия стран Объединенной Европы и мирового сообщества в целом направлены на дифференциацию отдельных групп населения Земли, нуждающихся в особом отношении (например, в соответствии с их статусом, возрастом, полом, состоянием здоровья и т. д.). Так, принятая 10 декабря 1948 г.

_{Всеобщая декларация прав человека}²_{, а также два договора к ней – Международ-}

¹ Документ Копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению ОБСЕ (Копенгаген, 1990) // Международные акты о правах человека: Сборник документов. М., 1998.

² Всеобщая декларация прав человека. Принята и провозглашена резолюцией 217 А (III) ГА от 10 декабря 1948 г. // Там же.

ный пакт об экономических, социальных и культурных правах (1966 г.)¹ и Меж- дународный пакт о гражданских и политических правах (1966 г.)², являющиеся основными правообразующими документами стран – членов Организации Объ- единенных Наций, впоследствии были дополнены актами, нормативно закреп- ляющими права отдельных социальных групп. Речь идет о международных де- кларациях и конвенциях, принятых Генеральной ассамблеей, защищающих пра- ва национальных, этнических, религиозных и языковых меньшинств³, женщин⁴, детей⁵, беженцев⁶, заключенных⁷ и т. д. Аналогичные документы для обеспече- ния эффективной защиты прав и свобод человека приняты региональными ор- ганизациями (в частности, Советом Европы, Организацией американских госу- дарств, Организацией африканского единства, Советом Лиги арабских госу-

_{дарств)}⁸_.

¹ Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах. Принят и открыт для подписания, ратификации и присоединения резолюцией 2200 А (III) ГА от 16 декабря 1966 г. // Там же.

² Международный пакт о гражданских и политических правах. Принят и открыт для подписания, ратификации и присоединения резолюцией 2200 А (XXI) ГА от 16 декабря 1966 г. // Там же.

³ Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений / Р е- золюция 36/55 ГА от 25 ноября 1981 г.; Конвенция о коренных народов и народах, ведущих племенной образ

жизни в независимых странах / Конвенция № 169 МОТА от 7 июня 1989 г.; Декларация о правах лиц, принад- лежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам / Резолюция 47/135 ГА и т. д. // Там же.

⁴ Декларация о ликвидации дискриминации в отношении женщин / Резолюция 2263 ГА от 7 ноября 1967 г.; Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин / Резолюция ГА 34/180 от 18 декабря

_{1979 г. // Там же.}

⁵ _{Конвенция о правах ребенка / Резолюция 44/25 ГА от 20 ноября 1989 г. // Там же.}

⁶ Конвенция о статусе беженцев / Резолюция 429 от 14 декабря 1950 г.; Устав Управления Верховного комисса- ра ООН по делам беженцев / Резолюция 428 ГА от 14 декабря 1950 г. // Там же.

⁷ Минимальные стандартные правила обращения с заключенными / Одобрены Экономическим и Социальным

Советом в его резолюциях 663 С от 31 июля 1957 г. и 2076 от 13 мая 1977 г.; Принципы медицинской этики, относящиеся к роли работников здравоохранения, в особенности врачей, в защите заключенных или задержан- ных лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказа- ния / Приняты резолюцией 37/194 Генеральной Ассамблеи ООН от 18 декабря 1982 г.; Основные принципы обращения с заключенными / Резолюция ГА 45/111 от 14 декабря 1990 г. // Там же.

⁸ См.: Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод. Рим, 1950; Европейская Социальная

Хартия. Турин, 1961; Европейская Хартия о региональных языках и языках меньшинств. Страсбург, 1992; Аме- риканская декларация прав и обязанностей человека. Богота, 1948; Американская конвенция о правах человека. Сан-Хосе (Коста-Рика), 1969; Африканская Хартия прав человека и народов. Найроби, 1981; Декларация прав человека в исламе. Каир, 1990 [Электронный ресурс] // Всемирная исламская политико-правовая мысль (Ис- ламское право). Исламская интернет-библиотека Романа Пашкова. URL: http://www.worldislamlaw.ru/archives/138 (дата обращения: 11.04.2009); Арабская Хартия прав человека 1994 г. // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 1997. № 5. С. 68-74; Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека. Минск, 1995 // Международные акты о правах человека: Сборник документов. М., 1998.

В Азии отсутствуют региональные органы по правам человека. По мнению ученых и государственных деяте- лей этого континента, из-за отсутствия в Азии политической, социально-экономической и культурной гомоген- ности между государствами нет необходимости для учреждения регионального механизма по правам человека. Усилия государств региона должны быть сосредоточены на вопросах политического и культурного развития. См.: Yamake H. Asia and Human Rights / The international Dimensions of Human Rights. Vol. 2. P. 651-670; Кар-

Для осуществления контроля над соблюдением прав уязвимых слоев народонаселения региональные организации создали соответствующие меха- низмы. Так, на Американских континентах, согласно Американской конвенции о правах человека, учреждены Межамериканский суд по правам человека и Межамериканская комиссия по правам человека. На Африканском материке, в соответствии с Африканской Хартией прав человека и народов, функционирует Африканская комиссия по правам человека и народов, а в 1998 г. в рамках Ор- ганизации африканского единства учрежден Африканский суд по правам чело- века и народов. В целях осуществления контроля над соблюдением прав лично- сти на территориях арабских государств действует Постоянная арабская комис- сия по правам человека. В Европе на основании Конвенции о защите прав чело- века и основных свобод 1950 г. Советом Европы были образованы Комиссия и Суд по правам человека. В конце 1998 г. вступил в силу Протокол № 11 к Ев- ропейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно ко- торому вносились кардинальные изменения в созданный на ее основе меха- низм: Комиссия по правам человека была упразднена, а ее функции, включая рассмотрение приемлемости жалоб, передавались единому органу – Европей-

скому суду по правам человека¹.

Выделение прав отдельных социальных групп, основанное на положени- ях действующих международных соглашений по правам человека, носит офи- циальный характер и предполагает, что некоторым индивидам помимо общих прав могут принадлежать дополнительные специальные права. При этом под общими правами подразумеваются «права, принадлежащие каждому из людей, а под специальными — такие, которые могут принадлежать лишь отдельным категориям индивидов»².

Логическим следствием сложившейся в международной нормотворческой

_{практике тенденции по обеспечению не противоречащих закону интересов}

ташкин В.А., Лукашева Е.А. Вступительная статья к Международным актам о правах человека // Международ- ные акты о правах человека: Сборник документов. М., 1998. С. XXIX.

¹ См.: Права человека и народов: Учебное пособие / под ред. О.О. Миронова. Москва-Саратов, 2006. С. 53-62;

_{Права человека: итоги века, тенденции, перспективы / под общ. ред. Е.А. Лукашевой. М., 2002. С. 195-196.}

² Бахин С.В. О классификации прав человека, провозглашенных в международных соглашениях // Правоведе- ние. 1991. № 2. С. 45.

наиболее уязвимых групп людей стало выделение прав и свобод пациента в ка- честве самостоятельного объекта юридической охраны. В силу специфики меди- цинской деятельности и особенностей психофизического состояния больного человека, пациент является особо ранимым в части правовой защиты собствен- ных интересов. Еще в начале ХХ в. известный российский врач-невропатолог Г.И. Россолимо справедливо отмечал, что «всякое страдание и болезнь вносят в духовный мир человека такие перемены, выдвигая одни его стороны, затемняя другие, меняя подчас всю гармонию личности, а также и характер отношения к самому себе и ко всему окружающему, что есть все основания заключить, что врачу в своей деятельности приходится считаться не с обыкновенным челове- ком, а со страдающим человеком, как с особой психологической разновидно-

стью»¹. Пациент, не обладая специальными медицинскими знаниями, заранее

обречен на зависимое от врача положение, поэтому своеобразной компенсацией такого неравенства должно являться обеспечение его полноценной правовой за- щитой.

Учитывая, что права, свободы и не противоречащие закону интересы па- циента нуждаются в юридическом закреплении в специальных документах, во второй половине прошлого столетия межнациональные, региональные и внутри- государственные организации по правам человека и соответствующие медицин- ские ассоциации стали принимать конвенции, декларации и другие акты этико- правового характера. К таковым относятся, в частности, Лиссабонская деклара- ция о правах пациента 1981 г.; Декларация о политике в области обеспечения прав пациента в Европе 1994 г.; Конвенция о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине 1997 г.; Дополнительные протоколы к Конвенции по правам человека и биомедицине относительно запрета клонирования человека

1998 г., трансплантации органов и тканей человеческого происхождения 2002 г., биомедицинских исследований 2005 г.; Всеобщая декларация о геноме чело-

_{века и правах человека 1997 г., Токийская декларация 1975 г., Декларация об эв-}

¹ Россолимо Г.И. Врач и больной. М., 1906. С. 5.

таназии 1987 г., Декларация о трансплантации человеческих органов 1987 г., Хельсинкская декларация 1989 г., Декларация о проекте «Геном человека» 1992 г., Копенгагенская декларация 1994 г., Международный кодекс медицинской этики 1983 г., Заявление о торговле живыми органами 1985 г., Заявление о поли- тике в области охраны здоровья детей 1987 г., Заявление об искусственном оплодотворении и трансплантации эмбрионов 1987 г., Заявление о халатном от- ношении врачей к своим обязанностям 1992 г. и др. Именно благодаря влиянию норм и положений, содержащихся в перечисленных международных и регио- нальных документах, произошли позитивные изменения в системе националь- ных законодательств, гарантирующих соблюдение и защиту не противоречащих закону интересов потребителей услуг медико-биологического характера.

Одним из первых интернациональных документов, закрепивших основ- ные права пациента в специальном акте этико-юридического характера, стала Лиссабонская декларация о правах пациента, принятая 34-й Всемирной меди- цинской ассамблеей в 1981 г.¹ Принимая во внимание то, что «врач должен дей- ствовать в интересах пациента сообразно своей совести, с учетом юридических, этических и практических норм той страны, где он практикует», упомянутая Декларация утвердила права, которыми должен обладать каждый пациент. Ему принадлежит право свободного выбора врача; право получать помощь врача, независимого от посторонних влияний в своих профессиональных медицин- ских и этических решениях; право, получив адекватную информацию, согла- ситься на лечение или отказаться от него; право рассчитывать на то, что врач будет относиться ко всей медицинской и личной информации, доверенной ему, как к конфиденциальной; право умереть достойно; право воспользоваться ду- ховной или моральной поддержкой, включая помощь служителя любой религи- озной конфессии, или отклонить ее.

Перечень прав пациента, зафиксированный в Лиссабонской декларации,

_{явился результатом длительного формирования мировых стандартов, которые}

¹ Лиссабонская декларация о правах пациента. Принята 34-й Всемирной медицинской ассамблеей. Лиссабон,

1981 // Сборник официальных документов Ассоциации врачей России: Врачебные ассоциации, медицинская этика и общемедицинские проблемы / под ред. В.Н. Уранова. – М.: ПАИМС, 1995.

должны стать нормой для цивилизованного общества. Несмотря на то, что дан- ный документ носит преимущественно рекомендательный характер и не уста- навливает каких-либо санкций за нарушение содержащихся в нем положений, тем не менее, он стал основой учреждения межнациональной концепции по обеспечению прав, свобод и не противоречащих законодательству интересов пациента. Вместе с тем, только сам факт признания мировым сообществом прав и свобод указанной категории лиц еще не означает установления автоматиче- ского режима их повсеместного соблюдения. Без разработки в национальном законодательстве механизма реализации провозглашенных в международных актах прав человека последние останутся лишь на уровне деклараций.

Лиссабонская декларация о правах пациента имела непосредственную ценность при составлении и принятии Всемирной организацией здравоохране- ния в 1994 г. Декларации о политике в области обеспечения прав пациента в Ев- ропе, в которой представлена стратегия государств – членов ВОЗ по оптимиза- ции концепции прав пациента на европейском континенте¹. В основу ее созда- ния положена посылка о том, что детальное закрепление прав пациента в реги- ональном акте позволит потребителям медицинских услуг и их производителям в большей мере осознать свою ответственность за охрану здоровья, а отноше- ния между больными и работниками учреждений здравоохранения будут стро- иться на взаимном уважении и поддержке. Авторы данного документа надея- лись, что декларация прав потребителей медико-биологических услуг в между- народном масштабе окажет прогрессивное воздействие на процесс организации внутригосударственной политики суверенных стран в области здравоохране- ния, законодательной поддержки интересов пациентов.

В целях единообразного понимания используемых категорий составители Основ концепции прав пациента в Европе в тексте самого документа раскрывают содержания терминов «пациент», «медицинское вмешательство», «медицинская

_{помощь», «производители медицинских услуг», «лечебно-профилактическое}

¹ Декларации о политике в области обеспечения прав пациента в Европе. Принята Европейским совещанием по правам пациента. Амстердам, 1994. // Сборник официальных документов Ассоциации врачей России: Врачеб- ные ассоциации, медицинская этика и общемедицинские проблемы / под ред. В.Н. Уранова. – М.: ПАИМС,

1995. С. 83-91.

учреждение» и др. Понятие пациента характеризуется в нем как здоровый или больной потребитель медицинских услуг. Приведенное определение стало официальным для стран – членов ВОЗ. Основываясь на нем, вероятно предпо- ложение, согласно которому пациент может выступать как в роли нуждающе- гося в уходе тяжелого больного, так и в качестве клиента, обратившегося за со- ветом к медицинскому работнику, который обязан помочь ему как потребителю медицинских услуг. Например, человек, желающий сделать себе косметиче- скую операцию и обратившийся в медицинское учреждение за соответствую- щей услугой, не признается больным, но в то же время является пациентом. Психофизическое состояние пациента может варьировать от терминального до абсолютно здорового.

Выражение «медицинское вмешательство» охватывает любое обследова- ние, лечение или иное действие, преследующее профилактическую, диагности- ческую, лечебную или реабилитационную цель, выполняемое врачом или иным производителем медицинских услуг. В качестве производителей медицинских услуг выступают врачи, сестры, дантисты и представители других медицинских профессий.

Декларация о политике в области обеспечения прав пациента в Европе раз- личает социальные и индивидуальные права пациента. Социальные права в обла- сти охраны здоровья человека связаны с социальными обязательствами государ- ства, взятыми на себя или возложенными на правительство, общественные или частные организации по разумному обеспечению населения страны медицинской помощью. Они являются достоянием всего общества и предполагают равную до- ступность медицинской помощи для всех жителей какого-либо государства или географического региона, устраняя финансовые, географические, культурные, со- циальные, психологические и иные дискриминирующие барьеры. В частности, Декларация закрепляет за пациентами коллективное право на определенную форму представительства своих интересов на всех уровнях системы здравоохра- нения при принятии решений о планировании и оценке медицинских услуг, определении объема, качества и характера медицинской помощи.

Под индивидуальными правами пациента понимаются право на целостность личности, на невмешательство в личную жизнь, на конфиденциальность инфор- мации о состоянии здоровья, на религиозные убеждения и др. На их подробное закрепление в содержании анализируемого документа концентрировал свое вни- мание европейский законодатель. Соблюдение индивидуальных прав пациента, в отличие от прав социальных, легче проконтролировать на правоисполнительном и правоприменительном уровнях.

Основы концепции прав пациента в Европе социальные и индивидуальные права здорового или больного потребителя медицинских услуг подразделяет на пять групп. Костяк первой группы составляют «права человека и человеческие ценности в здравоохранении». К ним относятся права на уважение собственной личности, на самоопределение, на сохранение физической и психической це- лостности, на уважение тайн человека, на собственные моральные и культур- ные ценности, религиозные и философские убеждения, на защиту здоровья в той мере, в которой позволяют существующие меры профилактики и лечения болезней. Реализация перечисленных прав должна осуществляться не в ущерб законным интересам других членов общества.

Во второй группе сосредоточены права пациента, гарантирующие доступ к информации о медицинских услугах. Так, они имеют право на исчерпывающую информацию о состоянии своего здоровья, включая данные о возможном риске и преимуществах предлагаемых и альтернативных методов лечения, сведения о возможных последствиях отказа от лечения, информацию о диагнозе, прогнозе и плане лечебных мероприятий. Больному должна быть предоставлена возмож- ность ознакомления с альтернативными мнениями других врачей. Сведения мо- гут скрываться лишь в тех случаях, когда есть веские основания полагать, что предоставление медицинской информации не только не принесет пользы, но причинит серьезный вред. Информацию следует сообщать в доступной для па- циента форме, минимизируя использование непривычных для него терминов. Если больной не говорит на обычном в данной стране языке, необходимо обес- печить ту или иную форму перевода. При поступлении в лечебно-

профилактические учреждения пациент должен получить сведения об именах и профессиональном статусе тех, кто будут оказывать ему медицинские услуги, а также о правилах внутреннего распорядка. При выписке из лечебно- профилактического учреждения он может потребовать и получить выписку из истории болезни с указанием диагноза и проведенного лечения. Пациент вправе отказаться от информации, но такое желание должно быть выражено в явной форме. Он может выбрать лицо, которому следует сообщать информацию о со- стоянии его здоровья.

Третья группа прав регламентирует условия и процедуру получения согла- сия на медико-биологическое вмешательство в интересы пациента либо приоста- новление его проведения. В соответствии с ними информированное осознанное согласие пациента является предварительным условием любого медицинского вмешательства. Если больной не в состоянии выразить свою волю, а медицин- ское вмешательство необходимо по неотложным показаниям, следует предпо- лагать, что согласие на такое вмешательство есть; исключением может являться случай, когда пациент ранее заявил, что не согласится на медицинское вмеша- тельство в ситуации, подобной той, в которой он оказался. В случаях, когда требуется согласие законного представителя пациента, но получить таковое не представляется возможным в связи с неотложностью ситуации, медицинское вмешательство может быть осуществлено, не дожидаясь согласия законного представителя. В ситуациях, когда законный представитель больного не дает согласия на медицинское вмешательство, а врач или иной производитель меди- цинских услуг считает, что в интересах пациента вмешательство следует про- извести, решение должно быть принято судом или другой арбитражной ин- станцией. Во всех иных случаях, когда больной не в состоянии дать информи- рованное осознанное согласие, а его законный представитель или лицо, упол- номоченное на это пациентом отсутствуют, необходимо сделать все возможное, чтобы процесс принятия решения был полноценным, с учетом всего, что из- вестно по данному эпизоду, а также того, что можно предположить относи- тельно желания пациента. Согласие пациента необходимо во всех случаях кон-

сервации и использования любых компонентов человеческого тела. Допустимо предполагать, что согласие получено во всех тех эпизодах, когда компоненты тела используются для целей диагностики, лечения или ухода за пациентом.

Необходимо осознанное информированное согласие пациента на его уча- стие в клиническом исследовании. Осознанное информированное согласие па- циента является обязательным предварительным условием его участия в науч- ном эксперименте. При этом все протоколы должны быть подвергнуты соот- ветствующей этической экспертизе. Подобные опыты не могут проводиться с участием лиц, не способных выразить свою волю, за исключением случаев, ко- гда получено согласие законного представителя и исследование проводится в интересах пациента. В исключительных случаях недееспособные пациенты мо- гут вовлекаться в обсервационные исследования, не сулящие непосредственной пользы улучшению их здоровья, но при условии, что они не возражают против участия в эксперименте, угроза их здоровью минимальна, исследование имеет важное значение и других возможностей его проведения нет. Больной вправе в любое время отказаться от медицинского вмешательства или приостановить его проведение. Последствия подобного отказа следует тщательно ему разъяснить.

В четвертой группе закреплены права, обеспечивающие конфиденциаль- ность и приватность сведений о состоянии здоровья пациента, диагнозе, прогно- зе и лечении его заболевания, а также любой другой информации личного ха- рактера, которые должны сохраняться в секрете, даже после смерти больного. Конфиденциальную информацию можно раскрыть только тогда, когда на это есть ясно выраженное согласие пациента, либо это требует закон. Предполага- ется согласие больного на раскрытие конфиденциальной информации медицин- скому персоналу, принимающему участие в его лечении. Все данные, которые могут раскрыть личность пациента, должны быть защищены. Степень защиты должна быть адекватна форме хранения данных. Компоненты человеческого тела, из которых можно извлечь идентификационную информацию, также должны храниться с соблюдением требований защиты. Пациенты, приходящие и поступающие в лечебно-профилактическое учреждение, вправе рассчитывать

на наличие в этом учреждении инвентаря и оборудования, необходимого для гарантии сохранения медицинской тайны, особенно в тех случаях, когда меди- цинские работники осуществляют уход, проводят исследовательские и лечеб- ные процедуры. Они имеют право доступа к истории болезни, а также к мате- риалам, имеющим отношение к диагнозу и лечению. Пациент вправе получить копии материалов, потребовать коррекции, дополнения, уточнения и (или) ис- ключения данных личного и медицинского характера, если они неточны или не имеют отношения к обоснованию диагноза и процессу лечения.

Запрещается вмешательство в личную и семейную жизнь больного за ис- ключением тех случаев, когда он не возражает против этого и необходимость вторжения в частную жизнь продиктована целями диагностики и лечения. В любом случае, медицинское вмешательство в личную жизнь пациента предпо- лагает уважение тайн, поэтому оно может осуществляться лишь в присутствии строго необходимых для его проведения лиц, если иного не пожелает сам боль-

_ной.

В пятой группе, которая озаглавлена «Лечение и организация медицинской помощи», провозглашено право каждого человека на получение медицинской помощи, соответствующей состоянию его здоровья, включая помощь профилак- тического и лечебного характера. Предоставление медицинских услуг должно со- ответствовать финансовым, человеческим и материальным ресурсам данного об- щества и обеспечивать постоянную доступность необходимой медицинской по- мощи для всех в равной мере, без какой-либо дискриминации. В ситуациях, когда медицинская помощь должна быть оказана одновременно нескольким больным, а работник учреждения здравоохранения вынужден определить очередность ее оказания, пациенты вправе надеяться, что выбор очередности будет основан ис- ключительно на медицинских критериях, избегая дискриминационных факторов.

Больные имеют право на качественную медицинскую помощь, отвечаю- щую высоким технологическим стандартам, принципам человечности в отно- шениях между пациентом и производителями медицинских услуг. Они вправе рассчитывать на преемственность медицинской помощи, подразумевающую

сотрудничество всех медицинских работников и (или) учреждений здравоохра- нения в деле постановки диагноза, лечения и ухода за пациентом. Им предо- ставлено право выбора и замены врача или иного поставщика медицинских услуг, в том числе и лечебно-профилактического учреждения. Если по меди- цинским показаниям целесообразен перевод пациента в другое лечебно- профилактическое учреждение или выписка домой, то ему важно разъяснить причины такого перемещения или выписки.

Как следует из текста документа, осуществление перечисленных прав пред- полагает наличие определенных механизмов их реализации, которые рекомен- дуется создать правительствам европейских государств. Прежде всего, каждому пациенту должна быть предоставлена информация о правах и обеспечена воз- можность получения консультации. Если больной считает, что его права нару- шены, то он может подать жалобу в соответствующий орган. В дополнение к судебной процедуре, на уровне лечебно-профилактического учреждения и иных уровнях, должны существовать независимые механизмы рассмотрения подобных жалоб и вынесения решений по ним. Такие инстанции обязаны ин- формировать пациента о процедуре подачи жалобы и оказывать консультации. Они же, при необходимости, должны обеспечивать защиту интересов пациента от его имени и информировать о ее результатах.

Декларация оговаривает вопрос о возможных ограничениях прав пациен- та. На практике ограничения интересов потребителей медицинских услуг могут быть продиктованы необходимостью поддержания общественного порядка, требованиями охраны здоровья и соблюдения прав других членов общества. Так, в одних случаях причиной ограничения прав пациента могут явиться инте- ресы третьей стороны, когда их неограниченность может нанести серьезный вред иным лицам. В других ситуациях аналогичные меры оправданы в целях защиты самого пациента (так называемые «терапевтические ограничения»). Вместе с тем, никакие ограничения интересов пациента не должны нарушать основные права и свободы человека и гражданина. При этом всякое ограниче-

ние в обязательном порядке должно иметь под собой юридическую базу, за- крепленную во внутригосударственном законодательстве.

Исходя из изложенного, Основы концепции прав пациента в Европе можно рассматривать как документ, который создан для того, чтобы: подтвердить ос- новные права человека в области охраны его здоровья и, в особенности, защи- тить его достоинство и целостность личности, а также обеспечить уважение к пациенту как к личности; предложить на рассмотрение государств-членов Все- мирной организации здравоохранения свод принципов, лежащих в основе кон- цепции прав пациента, которые могут быть использованы при формулировании политики в области охраны прав пациента; помочь пациентам извлечь макси- мальную пользу при обращении за услугами медицинского характера; способ- ствовать становлению и развитию взаимовыгодных отношений между пациен- тами и медработниками и, в частности, поощрять активность пациентов; укре- пить существующие и создать новые возможности диалога между организаци- ями пациентов, медицинских работников, другими заинтересованными струк- турами; привлекать в национальном, региональном и международном масштабе внимание к возникающим проблемам и способствовать развитию международ- ного сотрудничества в области защиты права пациента.

Следующим международным нормативным актом, призванным обеспе- чивать защиту интересов здоровых или больных потребителей медико- биологических услуг, является Конвенция Совета Европы о защите прав и до- стоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине¹. Основной целью, которую наме- ревались достичь авторы заявленного регионального документа с его приняти- ем, выступает защита достоинства и индивидуальной целостности человека и гарантирование каждому без исключения соблюдение неприкосновенности

_{личности и других прав и основных свобод в связи с применением достижений}

¹ См.: Конвенция о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине. Принята Комитетом министров Совета Европы 19 ноября 1996 г., от- крыта к подписанию 4 апреля 1997 г., вступила в силу с 1 декабря 1999 г.[Электронный ресурс]. - Доступ из СПС

«КонсультантПлюс».

биологии и медицины (ст. 1). Достижение указанной цели предполагается по- средством формулирования требований, направленных на преодоление суще- ствующих на международном и национальном уровнях различий в организации и осуществлении контроля над изъятием органов и тканей у живых доноров в целях трансплантации, проведением биомедицинских исследований с участием человека, в том числе касающихся генома человека, использованием их резуль- татов в практической деятельности. Последнее становится особенно актуаль- ным в связи с бурным прогрессом современной генетики, что делает практиче- ски реальным внешнее воздействие на генетические структуры, психику и мозг человека.

Памятуя о том, что предосудительное использование биологии и медици- ны может привести к действиям, которые поставили бы под угрозу человече- ское достоинство, Конвенция о правах человека и биомедицине провозглашает принцип приоритета интересов отдельной личности над интересами общества и науки (ст. 2). Это означает, что перспектива получения даже самых заманчивых научно-практических результатов, полезных для общества в целом, не дает ос- нований исследователям для проведения экспериментов с участием пациента без его согласия или с нарушением иных установленных правил. Так, в соот- ветствии со ст. 16 Конвенции исследования на людях могут проводиться только при соблюдении следующих условий: не существует альтернативных методов исследования, сопоставимых по своей эффективности; риск, которому может быть подвергнут испытуемый, не превышает потенциальной выгоды от прове- дения данного исследования; проект предлагаемого исследования был утвер- жден компетентным органом после проведения независимой экспертизы науч- ной обоснованности проведения данного исследования, включая важность его цели, и многостороннего рассмотрения его приемлемости с этической точки зрения; лицо, выступающее в качестве испытуемого, проинформировано об имеющихся у него правах и гарантиях, предусмотренных законом; получено явно выраженное, конкретное письменное согласие. Такое согласие может быть беспрепятственно отозвано в любой момент.

Конвенция о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины закрепляет также принципы равной доступ- ности к медицинской помощи, профессиональных требований и стандартов (ст.

3-4). Согласно им, государства - члены Совета Европы, подписавшие назван- ную Конвенцию, исходя из имеющихся у них потребностей и ресурсов, прини- мают необходимые меры, направленные на обеспечение в рамках своей юрис- дикции равной для всех членов общества доступности медицинской помощи приемлемого качества. Всякое медицинское вмешательство, включая вмеша- тельства, выполняемые в исследовательских целях, должно осуществляться в со- ответствии с существующими профессиональными требованиями и стандартами.

Практическое значение формулирования принципа профессионального стандарта в нормативном акте многоуровневое. Во-первых, на правоисполни- тельном уровне он обязывает медицинских работников к выполнению профес- сиональных функций в соответствии с регламентированными в юридических документах стандартами и стимулирует их к регулярному повышению специ- альных познаний. Отсутствие у врача необходимого уровня знаний на момент оказания медицинской помощи больному является нарушением правовой обя- занности. Во-вторых, ориентируясь на существующие стандарты предоставля- емых услуг медико-биологического характера, пациенты вправе ожидать от ме- дицинского персонала качественной помощи. Таким образом, следование про- фессиональным стандартам при проведении любого медицинского вмешатель- ства выступает гарантией соблюдения прав, свобод и не противоречащих зако- ну интересов пациента. В-третьих, профессиональные стандарты медицинских работников, расписанные в нормативных документах, значимы на правоприме- нительном уровне. На них основываются работники следственных органов и судьи при расследовании либо рассмотрении конкретных уголовных дел, по- скольку отступление врачей от соответствующих стандартов является основа- нием для привлечения их к уголовной ответственности за ненадлежащее ис- полнение профессиональных обязанностей, если это повлекло по неосторожно- сти причинение вреда здоровью либо смерть человека.

В нормах, изложенных во второй главе Конвенции о правах человека и биомедицине (ст. 5–9), провозглашена идея добровольного информированного согласия лица на биомедицинское вмешательство в его интересы. Медицинские вмешательства, включая вмешательства, осуществляемые в исследовательских целях, могут проводиться только с согласия самого пациента. Подобное согла- сие должно быть информированным и добровольным, то есть исключать любые формы оказания давления с целью его получения и основываться на знаниях цели, характера, последствий и рисков медицинской операции. Одновременно должны быть защищены интересы лиц, не способных выразить волю. В частно- сти, медицинское вмешательство в отношении лица, не способного дать согла- сие, может осуществляться исключительно в интересах такого пациента. Про- ведение медицинского вмешательства в отношении несовершеннолетнего ре- бенка, который не в состоянии выразить согласие по закону, может быть осу- ществлено с разрешения его представителя. Мнение самого несовершеннолет- него рассматривается как фактор, значение которого растет в зависимости от его возраста и степени зрелости.

Медицинское вмешательство в отношении совершеннолетнего, признан- ного недееспособным по закону или не способного дать согласие по состоянию здоровья, осуществляется только с разрешения его представителя. Лицо, стра- дающее серьезным психическим расстройством, может быть подвергнуто без согласия медицинскому вмешательству, направленному на лечение этого рас- стройства, лишь в том случае, если отсутствие лечения может нанести серьез- ный вред здоровью, и при соблюдении условий защиты, предусмотренных за- коном, включая процедуры наблюдения, контроля и обжалования.

Если в силу чрезвычайной ситуации согласие соответствующего лица по- лучить невозможно, любое вмешательство, необходимое для улучшения состо- яния его здоровья, может быть осуществлено немедленно. В случаях, когда в момент медицинского вмешательства человек не в состоянии выразить волю, учитываются пожелания по этому поводу, выраженные им ранее. Таким обра-

зом, информированное согласие на биомедицинское вмешательство в соб- ственные интересы выступает формой правовой защищенности пациента¹.

Конвенция Совета Европы о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины гарантирует каждому право на информацию о своем здоровье, а также на уважение частной жизни, в осо- бенности тогда, когда это касается сведений о его здоровье (ст. 10). Обеспече- ние неприкосновенности личной тайны пациента является неотъемлемым атри- бутом цивилизованного государства, которое обязано не только воздерживаться от вмешательства в сферу частной жизни, но и совершать позитивные действия, целью которых является законодательное закрепление юридических гарантий, призванных создавать условия для ее беспрепятственной реализации, а также установление уголовной ответственности за разглашение врачебной (медицин-

ской) тайны².

Признавая, что научные исследования по геному человека и практическое применение их результатов открывают безграничные перспективы для улучше- ния здоровья людей, подчеркивая вместе с тем, что такие эксперименты долж- ны основываться на уважении достоинства человека, а также на запрещении любой формы дискриминации по признаку генетического наследия, Конвенция о правах человека и биомедицине регулированию заявленных проблем посвя- тила специальную главу IV «Геном человека». В соответствии со ст. 13 Кон- венции вмешательство в геном человека, направленное на его модификацию, допускается лишь в профилактических, диагностических или терапевтических целях и только при условии, что оно не направлено на изменение генома наследников данного человека. Прогностические тесты на наличие генетиче-

_{ского заболевания или на наличие генетической предрасположенности к тому}

¹ По законодательству отдельных европейских государств лица, виновные в осуществлении медицинского вмешательства без согласия пациента, могут быть привлечены к уголовной ответственности. Так, Уголовный кодекс Республики Польша в санкции ст. 192 предусматривает наказание в виде штрафа, ограничения свободы либо лишения свободы на срок до двух лет за выполнение врачебной операции без согласия пациента. Уголов- ное преследование в таких случаях возбуждается по заявлению потерпевшего.

² В настоящее время уголовно-правовые нормы, возлагающие на медицинских работников обязанность не раз- глашать сведения, составляющие врачебную (медицинскую) тайну, представлены в законодательстве многих

стран. В частности, они изложены в ст. 178 УК Республики Беларусь, ст. 145 УК Украины, ст. 145 УК Латвий- ской Республики, ст. 128? УК Эстонской Республики, ст. 144 УК Республики Казахстан, ст. 145 УК Кыргызской Республики, ст. 321 и ст. 321bis УК Швейцарии, § 203 УК ФРГ, ст. 134 УК Японии.

или иному заболеванию могут проводиться только в медицинских целях или в целях медицинской науки и при условии надлежащей консультации специали- ста - генетика. Не допускается использование вспомогательных медицинских технологий деторождения в целях выбора пола будущего ребенка, за исключе- нием случаев, когда это делается с тем, чтобы предотвратить наследование бу- дущим ребенком заболевания, связанного с полом (ст. 14). Запрещается любое вмешательство с целью создания человеческого существа, генетически иден- тичного другому человеческому существу, живому или умершему (ст. 1 Допол- нительного протокола к Конвенции Совета Европы о правах человека и биоме- дицине, касающихся запрещения клонирования человеческих существ¹). В ре- золюции, принятой в январе 1998 г., Совет Европы обратился ко всем государ- ствам с призывом наложить законодательный запрет на человеческое клониро- вание как практику, идущую вразрез с требованиями равенства и уважения че- ловеческого достоинства, обеспечивающую евгеническую и расистскую селек- цию и связанную с экспериментами на человеке.

Упорядочиванию на международно-правовом уровне отношений между медицинскими работниками и пациентами, возникающих по поводу проведе- ния биомедицинских исследований и изъятия органов и тканей у живых доно- ров в целях трансплантации, посвящены V, VI и VII главы Конвенции. Так, в ст. 15 закреплено общее правило, согласно которому «научные исследования в области биологии и медицины осуществляются свободно при условии соблю- дения положений данной Конвенции и других законодательных документов, гарантирующих защиту человека». Заявление о свободе научного творчества на международном уровне заслуживает одобрения, поскольку новаторство во все времена способствовало прогрессу в медицине, биологии и других областях знания. Расшифровка генома человека, разработка новых методов лечения рака, СПИДа и других опасных болезней, новых лекарственных препаратов, имеют

_{существенное значение для человечества. Однако свобода научных испытаний}

¹ См.: Дополнительный протокол к Конвенции Совета Европы о правах человека и биомедицине, касающихся запрещения клонирования человеческих существ. Париж, 1998. // Овчинский В.С. Криминология и биотехноло- гии. М., 2005. С. 154-156.

не может быть абсолютной. Биомедицинские исследования не могут ставить под угрозу причинения вреда не противоречащим закону интересам других лю- дей¹. В связи с этим Конвенция формулирует нормы, предназначенные защи- щать права и свободы пациентов, выступающих в качестве испытуемых, вклю- чая и тех, кто не способен самостоятельно выразить согласие на участие в экс- периментах (ст. 16-17).

Положения, изложенные в указанных статьях, подробно развиваются и детализируются в Дополнительном протоколе к Конвенции Совета Европы о правах человека и биомедицине, касающимся биомедицинских исследований, который открыт для подписания сторонами 25 января 2005 г. Общие принципы проведения биомедицинских исследований, сформулированные в Дополни- тельном протоколе, таковы: интересы и благополучие испытуемого должны превалировать над исключительными интересами общества или науки; под- тверждается принцип свободы исследования, но при условии, что оно прово- дится в соответствии с положениями названного протокола и других юридиче- ских норм, направленных на защиту человеческого существа. Биомедицинское исследование с участием человека может проводиться только в том случае, ес- ли нет сравнимых по эффективности альтернатив. При этом выгоды для испы- туемого должны превышать риск, которому он подвергается. Если же участие в исследовании не несѐт прямой выгоды испытуемому (так называемые нетера- певтические исследования), то риск не должен превышать приемлемого уровня.

Дополнительный протокол включает весьма строгие требования по защи- те здоровья и достоинства испытуемых. Прежде всего – это необходимость назначения этической экспертизы по каждому исследовательскому проекту, коль скоро намечаемый эксперимент будет проводиться с участием людей в ка- честве испытуемых. В этом отношении протокол идѐт дальше, чем любой из ныне действующих международных документов: в приложении к нему в два- дцати пунктах перечисляется информация, которая должна быть представлена

_{независимому Комитету по Этике, проводящему экспертизу проекта.}

¹ Крылова Н.Е. Уголовное право и биоэтика: проблемы, дискуссии, поиск решений. М., 2006. С. 185.

Второе требование предполагает информирование испытуемых о цели и назначении исследования, о риске, которому они будут подвергаться, о гаран- тиях его безопасности и о возмещении возможного ущерба, вызванного участи- ем в эксперименте. В ст. 13 излагается перечень информации, которую необхо- димо предоставить каждому испытуемому. Важно получить добровольное со- гласие пациента. В том случае, если в эксперименте предполагается участие лиц, которые не в состоянии выразить юридически значимое согласие, то необ- ходимо поручиться разрешением их законных представителей¹.

Самостоятельная глава протокола посвящена специфическим ситуациям

осуществления биомедицинского исследования над людьми. Речь идѐт, в част- ности, об экспериментах в период беременности женщины и грудного вскарм- ливания; исследованиях на лицах, получающих неотложную помощь; опытах на тех, кто обвинительным приговором суда лишѐн свободы. Во всех указан- ных случаях нормы международного права предусматривают дополнительные меры по защите испытуемых.

Конвенция о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины установила запрет на создание эмбриона че- ловека в исследовательских целях. Она же впервые в мировой практике вклю- чила положение, направленное на защиту эмбриона человека. Так, если внутри- государственный законодательный акт разрешает проводить исследования на эмбрионах in vitro (в пробирке), то он же должен предусматривать надлежащую защиту эмбриона (ст. 18). Например, во Франции на уровне позитивного зако- нодательства установлен запрет на создание человеческих эмбрионов in vitro в исследовательских, научных или экспериментальных целях (ст. L. 214-8 Кодек- са законов о здравоохранении). Данная норма запрещает также «всякое экспе- риментирование над эмбрионом». За осуществление зачатия in vitro и создание человеческих эмбрионов путем клонирования в исследовательских или экспе- риментаторских целях, а также за изучение эмбриона или экспериментирование

_{над ним в нарушение положений статьи L. 152-8 Кодекса законов о здраво-}

¹ См.: Этическая экспертиза биомедицинских исследований / под общ. ред. Ю.Б. Белоусова. М., 2005. С. 16.

охранении в санкциях ст. 511-18 и ст. 511-19 Уголовного кодекса Франции предусмотрены наказания в виде семи лет тюремного заключения и штрафа.

Принимая во внимание, что трансплантация органов и тканей должна проводиться согласно условиям, защищающим права и свободы потенциальных и настоящих доноров и реципиентов, Совет Европы выработал определенные правила осуществления таких операций. В частности, на основании ст. 19 Кон- венции изъятие у живого донора органов и тканей для трансплантации может производиться исключительно с целью лечения реципиента при условии отсут- ствия пригодного органа или ткани, полученных от трупа, и невозможности проведения альтернативного лечения с сопоставимой эффективностью. В связи с тем, что злоупотребления в области трансплантации органов и тканей могут привести к действиям, подвергающим опасности человеческую жизнь, здоровье и достоинство, Конвенция требует от врачей перед началом хирургической операции получить явно выраженное и конкретное согласие донора и реципи- ента на трансплантацию, оформленное письменно либо в соответствующей официальной инстанции.

Конвенция о правах человека и биомедицине в ст. 21 и Дополнительный протокол к ней относительно трансплантации органов и тканей человеческого происхождения в ст. 21 и 22 устанавливают юридический запрет на то, чтобы тело человека или его части стали для кого-либо источником извлечения фи- нансовой выгоды. Данное положение не препятствует платежам, которые не образуют финансовую выгоду или сравнимые преимущества, в частности: ком- пенсации потерь заработков и других законных расходов живых доноров, вы- званных удалением или связанных с медицинскими освидетельствованиями; выплате законных сборов за законные медицинские или связанные с ними тех- нические услуги, оказываемые в связи с трансплантацией; компенсации в слу- чае непредусмотренного ущерба, понесенного в результате удаления органов или тканей у живого лица. Запрещается также делать объявления о необходи- мости или доступности органов или тканей с целью предложения или получе- ния финансовой выгоды и сравнимых преимуществ.

Обращаем внимание на то, что по сравнению с проанализированными ра- нее Лиссабонской декларацией о правах пациента и Декларацией о политике в области обеспечения прав пациента в Европе, содержание Конвенции Совета Европы о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины и ее Дополнительных протоколов составляют нормы не рекомендательного, а общеобязательного характера, имеющие силу прямого действия на территориях подписавших и ратифицировавших их государств¹. Реа- лизуя международно-правовые запреты на извлечение финансовой выгоды от сделок с органами и тканями человека, сформулированные в Конвенции Совета Европы о правах человека и биомедицине и Дополнительном протоколе к ней относительно трансплантации органов и тканей человеческого происхождения,

многие страны европейского континента во внутригосударственном законода- тельстве предусмотрели уголовную ответственность за куплю-продажу органов и тканей человека (например, ст. 511-2, 511-4 УК Франции, ч. 4 ст. 143 УК Украи- ны, ст. 135 УК Грузии, ч. 1 ст. 137 УК Азербайджанской Республики, ст. 113 УК Республики Казахстан). Таким образом, урегулированность международно- правовыми нормами отношений, возникающих в связи с применением дости- жений биологии и медицины, позволила брать их на уровне внутригосудар- ственного законодательства под уголовно-правовую охрану. Без установления соответствующих уголовно-правовых запретов, удерживающих достигших воз- раста уголовной ответственности физических вменяемых лиц от совершения общественно опасных посягательств на права и свободы пациента, междуна- родное законодательство самостоятельно не в состоянии гарантировать сохран- ность названных объектов. Это, в частности, связано с тем, что нормы между- народно-правового характера не содержат санкций, которые стимулировали бы правоисполнителей к выполнению возложенных на них юридических обязан-

_{ностей по воздержанию от совершения преступлений. Такие санкции представ-}

¹ На 1 января 2014 г. Конвенцию Европейского Союза о правах человека и биомедицине подписали 35 госу- дарств, 29 государств, из числа подписавших, ратифицировали ее и обязались предпринять необходимые меры по совершенствованию национального законодательства с тем, чтобы оно отражало положения Конвенции. Российская Федерация без официального разъяснения причин еще не подписала Конвенцию о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины.

лены в нормах уголовного законодательства. Изложенное дает основание для вывода о том, что международное здравоохранительное законодательство при- звано упорядочивать отношения, возникающие по поводу охраны здоровья лю- дей, а уголовно-правовые нормы в этой части гарантируют охрану регламенти- рованных международным законодательством правоотношений. Данное сужде- ние непосредственно вытекает из социального назначения самой отрасли уго- ловного права, которая «образовалась для того, чтобы обеспечить сохранность тех или иных урегулированных другими отраслями права отношений: лично- сти, общества, государства, мира и безопасности от преступного воздействия на них, от причинения им вреда»¹.

Проведенное исследование международно-правовой регламентации от-

ношений в сфере здравоохранения и ее значении в уголовно-правовом обеспе- чении прав и свобод пациента на внутригосударственном уровне позволяет сформулировать следующие выводы:

1) современная эпоха международного сотрудничества по обеспечению прав, свобод и не противоречащих закону интересов пациента характеризуется целым рядом успехов и достижений. Сложилось отчетливое представление от- носительно общепризнанных прав пациента; создана сеть международно- правовых механизмов по их защите; широкое распространение получила прак- тика привлечения неправительственных организаций к обсуждению в системе международных и региональных организаций вопросов, связанных с политикой в области реализации прав пациента;

2) с позиции современного представления о нравственности, отражающе- го учение о добре, международное право формирует материально- идеологическую основу совершенствования национального законодательства в направлении эффективного обеспечения прав, свобод и не противоречащих за- кону интересов человека. Юридические предписания, составляющие основу международного законодательства, представляют собой проявление добра в

_{демократическом обществе. В условиях демократии добро, как социально зна-}

¹ Уголовное право России: Курс лекций: В 6 т. / под ред. Б.Т. Разгильдиева. Саратов, 2004. – Т. 1. Кн. 1. С. 75.

чимый результат деятельности человека, не ограничиваясь удовлетворением интересов физических и юридических лиц исключительно в пределах идеоло- гических границ конкретного государства, претендует на роль общемировых ценностей. Нравственная составляющая общепризнанных принципов и норм международного права последовательно формируется на уровнях личности, общества, государства, мировых сообществ;

3) являясь основой внутригосударственной правовой системы, нормы международного права одновременно оказывают воздействие на регулятивные и охранительные отрасли законодательства. Стандарты поведения, представ- ленные в международных документах, служат моделью для разработки и при- нятия на национальном уровне соответствующих регулятивных и охранитель- ных законодательных актов, обеспечивающих права, свободы и не противоре- чащих закону интересы личности, законные интересы общества и государства. В отличие от правотворческого уровня, в процессе правоприменения наблюда- ется специфика во влиянии норм международного права на регулятивные и охранительные отрасли законодательства. Применительно к регулятивным нормам международное право испытывает непосредственную принадлежность. Устанавливая определенные юридические права и обязанности, нормы между- народного права выступают неотъемлемой частью системы регулятивных норм. На охранительное законодательство международное право оказывает опосредо- ванное воздействие. Упорядоченные международным правом конкретные соци- альные отношения для поддержания своего существования нередко нуждаются в уголовно-правовой охране на внутригосударственном уровне. Это связано с тем, что международно-правовые нормы за нарушение соответствующих поло- жений не предусматривают карательных санкций;

4) составляющие содержание Конвенции о правах человека и биомеди- цине нормы международно-правового характера, воздействуя на сознание и во- лю физического лица, упорядочивают его поведение, в том числе в части со- блюдения прав и свобод пациента при изъятии органов и тканей для трансплан- тации, проведении биомедицинских исследований, медицинском вмешатель-

стве в геном человека. Этим самым они формируют правовые границы пози- тивного поведения соответствующих правоисполнителей, включая медицин- ских работников;

5) урегулированность отношений в сфере здравоохранения нормами меж- дународно-правового характера позволяет брать их на уровне внутригосудар- ственного законодательства под уголовно-правовую охрану;

6) юридически упорядочив на международном уровне отношения, возни- кающие между медицинским работником и пациентом в связи с применением достижений биологии и медицины, международно-правовые документы в обла- сти здравоохранения предопределили возможности развития внутригосудар- ственного уголовного законодательства в направлении системного обеспечения прав, свобод и не противоречащих закону интересов пациента.