§ 2. Характеристика элементов, образующих уголовно-правовой ме- ханизм охраны прав и свобод пациента

Уголовно-правовая охрана прав и свобод пациента от преступных посяга- тельств обеспечивается посредством действия механизма, объединяющего со- вокупность составных элементов. Уголовно-правовые нормы и положения, конструирующие соответствующие составы преступления, уголовно-правовой статус медицинского работника и правоприменителя, а также задачи уголовно- го закона в части охраны прав и свобод пациента от преступных посягательств и их предупреждения образуют согласованно работающий механизм, сформи- рованный в рамках проводимой государством политики противодействия пре- ступности в сфере здравоохранения.

Складывающееся ощущение отстраненности органов государственной власти от проблем медицинского обслуживания населения побуждает обратиться к ха- рактеристике элементов механизма уголовно-правовой охраны прав и свобод пациента на уровне теории.

Представители доктрины уголовного права по данному вопросу занима- ют позиции, оценить однозначно которые не представляется возможным. Вари- ативность авторских суждений относительно системы и содержания норм о преступлениях в сфере здравоохранения, уголовно-правового статуса медицин- ского работника и правоприменителя, задачи уголовного закона в части преду- преждения общественно опасных деяний некомпетентных врачей не позволяет определиться с моделью развития механизма уголовно-правовой охраны прав и свобод пациента. При таких условиях правоохранительным и правопримени- тельным органам сложно осуществлять борьбу с преступными деяниями лиц, по долгу службы и профессии призванных лечить здоровье больного человека. Приведенные аргументы свидетельствуют о необходимости углубленного осмысления сущностных компонентов механизма уголовно-правовой охраны прав и свобод пациента в отдельности и взаимосвязи друг с другом. Методоло- гическая и практическая ценность изучения обозначенной проблемы очевидна и проявляется в следующих направлениях. Во-первых, предполагаемые резуль- таты исследования ориентированы на оптимизацию ряда уголовно-правовых понятий и определение их роли в механизме уголовно-правовой охраны прав и свобод пациента. Во-вторых, базируясь на основных положениях работы, легко дать объективную оценку качеству охраны прав и свобод пациента на нормот- ворческом уровне. В-третьих, планируемые выводы должны стимулировать правоисполнителей к исключению из своего сознания мотива поведения, от- клоняющегося от профессионального стандарта. В-четвертых, формулируемые заключения будут полезны при разработке правил квалификации преступлений, совершаемых медицинскими работниками.

Неотъемлемым свойством механизма уголовно-правовой охраны прав и свобод пациента является комплекс взаимосвязанных и взаимообусловленных

норм, возлагающих на медицинского работника обязанность по воздержанию от совершения криминального поступка под угрозой применения наказания ли- бо иных мер уголовно-правового характера.

В предыдущем разделе настоящей работы нам удалось обосновать пред- ложение, суть которого заключается в конструировании в уголовном законе си- стемы норм, предусматривающих ответственность за посягательство на основы правового статуса пациента. Составной частью рекомендуемой группы соста- вов преступлений должны стать уголовно-правовые запреты на причинение вреда здоровью больного или смерти вследствие ненадлежащего исполнения медицинским работником профессиональных функций; незаконное проведение искусственного прерывания беременности; неоказание помощи больному; не- законную госпитализацию в медицинскую организацию, оказывающую психи- атрическую помощь в стационарных условиях; незаконное осуществление ме- дицинской деятельности или фармацевтической деятельности; незаконное ис- кусственное оплодотворение или имплантация эмбриона; незаконное проведе- ние биомедицинского исследования; нарушение законодательства Российской Федерации о временном запрете на клонирование человека; принуждение к

изъятию органов и (или) тканей человека для трансплантации; незаконное раз- глашение сведений, составляющих медицинскую тайну.

Основания возведения деяний, угрожающих правомерным интересам па- циента, в разряд преступных, следует искать в явлениях и процессах, связанных с новаторской деятельностью медицинских работников. Разработка и внедре- ние в медицинскую практику инновационных технологий диагностирования и лечения заболеваний помимо положительного эффекта влечет побочные по- следствия, отрицательно сказывающиеся на здоровье и иных благах личности. Появление ранее неизвестных форм социально вредного поведения требует от законодателя адекватной реакции в виде оптимизации правового режима инно- вационной деятельности и установления разумных ограничений, включая уго- ловно-правовой запрет. Это предполагает принятие решений по расширению границ правового регулирования отношений в сфере здравоохранения, а в слу- чае необходимости – уголовно-правовой охраны. Наполнение механизма ис- пользования достижений научно-технического прогресса правовым содержани- ем снижает риски общественно опасного поведения на рынке инновационных технологий. Научно-технический прогресс в этом контексте становится факто-

ром, способствующим одновременному развитию врачебной практики и наци- ональной правовой системы.

Начало третьего тысячелетия в мире ознаменовано бурным развитием биологических и медицинских наук. Внедрение в сектор здравоохранения ин- новационных методов профилактики, диагностики и лечения вселяет в людей надежду на исцеление от ряда тяжелых заболеваний, борьба с которыми тради- ционно считалась бесперспективной. Вместе с тем на фоне активно развиваю- щихся биомедицинских технологий политические деятели, журналисты, пред- ставители духовенства, правозащитники всерьез заговорили о побочных эффек- тах имплантации в практическую медицину результатов научно-технического прогресса. Двойственную оценку в обществе получают успехи ученых, достиг- нутые в расшифровке генетического кода человека, клонировании отдельных разновидностей млекопитающих, разработке новых способов регуляции репро- дуктивных функций человеческого организма, вакцинопрофилактике инфекци- онных и вирусных заболеваний. Новаторские перемены в практике здравоохра- нения умножают возможности ортодоксальной медицины в оказании диагно- стической и терапевтической помощи человеку в борьбе с его недугами. В то же время отдельные научные открытия не согласуются с устоявшимися в обще- стве взглядами на развитие человеческого благополучия, а потому предприни- маются попытки призвать ученых отказаться от проведения биомедицинских исследований. Так, выражая свое отношение к широко обсуждаемым в обще- стве проблемам биоэтики, в первую очередь к тем из них, которые связаны с непосредственным воздействием на человека, Русская Православная Церковь

подвергла резкой критике идею клонирования человеческих существ¹.

Серьезную озабоченность у представителей духовенства вызывают мани- пуляции, связанные с донорством половых клеток. Использование донорского материала, по мнению религиозных деятелей, нарушает целостность личности,

_{подрывает основы семейных взаимосвязей. Недопустимыми с православной}

¹ См.: Заявление Церковно-общественного Совета по биомедицинской этике при Московском Патриархате «Об этической недопустимости клонирования человека» (20 октября 1999 г.) [Электронный ресурс].

точки зрения являются все разновидности экстракорпорального оплодотворе- ния, предполагающие заготовление, консервацию и намеренное разрушение из- быточных эмбрионов.

Одновременно церковь одобряет новаторскую деятельность, направлен- ную на создание новых биологических объектов, способных вызвать диагно- стический, лечебный или профилактический эффект во врачебной практике. Будучи заинтересованными в продлении жизнедеятельности людей, представи- тели духовенства признают успехи науки в расшифровке генетического кода, которые «создают реальные предпосылки для широкого генетического тести- рования с целью выявления информации о природной уникальности каждого человека, а также его предрасположенности к определенным заболеваниям. Со- здание «генетического паспорта» при разумном использовании полученных сведений помогло бы своевременно корректировать развитие возможных для конкретного человека заболеваний»¹.

Исходящий со стороны экстранаучных сил запрет на осуществление био-

медицинских экспериментов по клонированию живых существ многие предста- вители научного сообщества рассматривают как вмешательство в свободу научных изысканий. Ученые убеждены в том, что «существует вполне реальная опасность приостановки исследований, несущих огромные потенциальные бла- га, исключительно из-за их конфликта с религиозными верованиями некоторых людей. Важно понять, что подобные религиозные возражения уже возникали по поводу вскрытия умерших людей, анестезии, искусственного оплодотворения и всей генетической революции наших дней — и, тем не менее, каждое из этих

достижений принесло огромные блага»².

Еще более радикальной выглядит позиция доктора биологических наук, профессора С.Л. Киселева. Для лечения нуждающихся в медицинской помощи людей он предлагает «использовать все возможные, допустимые законом спо-

_{собы. И лечение на основе продуктов клеточных технологий, изготовленных из}

¹ Основы социальной концепции Русской Православной Церкви (приняты на Юбилейном Архиерейском Собо- ре Русской Православной Церкви 13-16 августа 2000 г.) // Официальный сайт Московского Патриархата [Элек- тронный ресурс]. – URL: http://www.patriarchia.ru. (дата обращения: 15.06.2012).

² Декларация в защиту клонирования и неприкосновенности научных исследований // Человек. 1998. № 3. С. 27.

фетальных клеток и тканей, а также эмбриональных стволовых клеток, – один из них. Я не вижу здесь никакой этической проблемы, – продолжает ученый, – потому что во всех случаях эти клетки и ткани ни к чему не пригодны, но зато могут помочь вылечить человека и, может быть, даже продлить ему жизнь. По- ка бластоциста не соприкоснулась с человеческим телом, это просто группа клеток, а не человеческий зародыш»¹.

Неоднозначные выводы были получены также по итогам проведенного

нами в апреле 2012 г. социологического исследования, перед которым была по- ставлена цель – выяснить отношение населения к возможностям современной биомедицинской технологии. В соответствии с поставленной целью респонден- там предлагалось ответить на некоторые вопросы. В частности, осведомлены ли они об инновационных достижениях современной биомедицинской науки и до- пускают ли возможность использования разработок биомедицинских техноло- гий для улучшения состояния здоровья и продления жизни? Результаты опроса показали, что 306 (72,9%) респондентов позитивно относятся к инновационным методам диагностики и лечения болезней, получившим апробацию во врачеб- ной практике. В случае надобности они готовы прибегнуть к трансплантации органов и тканей человека, воспользоваться разработками косметологии, вспо- могательной репродуктивной технологии, приемлют вмешательство в геном человека в медицинских целях. 29 (6,9%) человек готовы участвовать в контро- лируемых биомедицинских исследованиях в качестве испытуемого.

Следующая группа респондентов (их оказалось 187 человек, т.е. 44,5%), формулируя личное отношение к обсуждаемым проблемам, отвергают возмож- ность применения новых методов диагностики и лечения болезней примени- тельно к себе и близким лицам. Они высказываются против вмешательства в сущность человека биомедицинских технологий. У 68,1 % респондентов опасе-

_{ние вызвала перспектива клонирования человека. 19 (4,5%) респондентов не}

¹ Свое видение на перспективы инновационного развития биомедицинских клеточных технологий в Российской Федерации профессор С.Л. Киселев представил во время работы «круглого стола», организованного Комите- том Государственной Думы по науке и наукоѐмким технологиям 26 апреля 2012 г. на тему «О совершенство- вании законодательного обеспечения развития клеточных биомедицинских технологий в Российской Федера- ции».

знакомы с новациями биомедицинской науки и практики, поэтому затрудняют- ся ответить на поставленные перед ними вопросы.

Ключевая причина неоднозначного восприятия общественностью нова- торской деятельности ученых обнаруживается в юридической плоскости. Тем- пы развития биомедицинских технологий в современном мире значительно опережают процесс формирования правовой базы, упорядочивающей внедре- ние результатов научных исследований в сектор здравоохранения и охраняю- щей жизнь, здоровье, телесную неприкосновенность личности от криминаль- ных посягательств. Введение экспериментальной медицины в правовое про- странство способствует решению ряда социально значимых задач, связанных с обеспечением интересов науки, отдельной личности и национальной безопас- ности. Оно, во-первых, формирует благоприятные условия, включая соответ- ствующий правовой режим, стимулирующий процесс динамичного развития инновационной медицины и внедрения ее достижений в практику здравоохра- нения. Во-вторых, минимизирует вредоносное воздействие биомедицинских технологий на права и свободы пациента. В-третьих, надежным правовым барь- ером огородит территорию государства от вторжения криминальных элемен- тов, желающих превратить Российскую Федерацию в полигон по осуществле- нию неконтролируемых клинических испытаний и извлечению экономической

выгоды¹. Если для решения первой задачи не столько достаточно, сколько це-

лесообразно использовать тот арсенал юридических средств, который составля- ет сущность диспозитивного метода правового регулирования, то решение двух других обеспечивается посредством применения норм-запретов и установления карательных санкций за их нарушение, включая наиболее строгий вариант, предусмотренный в уголовном законе. В сложившейся ситуации социальную, теоретическую и практическую актуальность приобретают научные изыскания,

_{посвященные определению места и роли уголовного права в механизме реали-}

¹ Перспективы России как плацдарм проведения биомедицинских экспериментов оценили крупные иностран- ные фармацевтические компании-производители. Основная часть экспериментальных разработок, осуществля- емых в отечественных базах клинических исследований, проводится зарубежными компаниями- производителями, зарегистрированными в Германии, Швейцарии, Великобритании, Франции, США, Израиле, Японии, Китае и др. Они являются инициаторами проведения 60-70 % от общего числа клинических исследо- ваний, осуществляемых в нашей стране.

зации прав и свобод лиц, участвующих в биомедицинских экспериментах в ка- честве испытуемого.

Отношения, возникающие по поводу организации и проведения биомеди- цинских исследований на человеке, регулируются международным и нацио- нальным законодательством. Осмыслению содержания большинства междуна- родно-правовых документов, определяющих юридический статус субъектов медицинских и психологических опытов, в настоящей работе посвящена от- дельная глава. В связи с этим отсутствует какая-либо надобность в повторном их анализе. Целесообразно остановиться на рассмотрении норм и положений внутригосударственного законодательства, призванных упорядочивать и охра- нять установленный порядок осуществления клинических испытаний на людях.

До недавнего времени по причине отсутствия нормативных правовых ак- тов, регламентирующих научно-исследовательскую деятельность, медицинские эксперименты в нашей стране осуществлялись с учетом требований, изложен- ных во внутриведомственных инструкциях. С началом проведения формацион- ных преобразований и правовых реформ общественность осознала важность за- конодательного оформления правил проведения научных опытов с участием человека. В соответствии с международными документами Конституция РФ впервые в истории отечественного законодательства закрепила порядок прове- дения медицинского эксперимента, постулируя принцип обязательного добро- вольного согласия пациента на участие в нем (ч. 2 ст. 21). В последующем пра- вовая система страны пополнилась юридическими документами, упорядочива- ющими исследовательскую деятельность, направленную на получение и при- менение новых знаний в области медицины и фармакологии. К числу таковых относятся: Федеральный закон от 23 августа 1996 г. «О науке и государствен- ной научно-технической политике», Федеральный закон от 19 апреля 2002 г. (в ред. от 19 марта 2010 г.) «О временном запрете на клонирование человека», Федеральный закон от 12 апреля 2010 г. «Об обращении лекарственных средств», Постановление Правительства РФ от 13 сентября 2010 г. № 714 «Об утверждении Типовых правил обязательного страхования жизни и здоровья па-

циента, участвующего в клинических исследованиях лекарственного препара- та», Приказ Минздравсоцразвития России от 26 августа 2010 г. № 748н «Об утверждении порядка выдачи разрешений на проведение клинического иссле- дования лекарственного препарата для медицинского применения» и др.

Диапазон действия перечисленных нормативных актов охватывает отно- шения, возникающие между субъектами научно-исследовательской деятельно- сти и органами государственной власти, учеными-экспериментаторами и паци- ентами, участниками клинических исследований лекарственного препарата для медицинского применения и потребителями их продукции. Они формируют юридический статус врача-экспериментатора и пациента, выступающего в ка- честве объекта испытания, регулируют порядок уплаты страховой премии в случае причинения вреда жизни и здоровью испытуемого. В частности, Феде- ральный закон от 12 апреля 2010 г. «Об обращении лекарственных средств» со- здает юридическую основу для научных разработок в области доклинического исследования лекарственного средства и клинического исследования лекар- ственного препарата. Реализуя принцип приоритета интересов пациента при осуществлении научных опытов, закон наделяет пациента, участвующего в эксперименте, совокупностью прав (ст. 43). Так, к участию в клиническом ис- пытании лекарственного препарата для медицинского применения пациенты привлекаются только на добровольной основе. Испытуемый или его законный представитель должен быть информирован в письменной форме: о лекарствен- ном препарате для медицинского применения и сущности клинического иссле- дования этого лекарственного препарата; о безопасности лекарственного пре- парата для медицинского применения, его ожидаемой эффективности и степени риска для пациента; об условиях участия пациента в клиническом исследова- нии лекарственного препарата для медицинского применения; о цели или целях и продолжительности клинического исследования лекарственного препарата для медицинского применения; о действиях пациента в случае непредвиденных эффектов влияния лекарственного препарата для медицинского применения на состояние его здоровья; об условиях обязательного страхования жизни, здоро-

вья пациента; о гарантиях конфиденциальности участия пациента в клиниче- ском исследовании лекарственного препарата для медицинского применения. Пациент имеет право отказаться от участия в клиническом исследовании на любой стадии его проведения. Запрещается проведение клинического исследо- вания лекарственного препарата для медицинского применения с участием в качестве испытуемых: детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родите- лей; женщин в период беременности, женщин в период грудного вскармлива- ния; военнослужащих, проходящих службу по призыву; сотрудников право- охранительных органов; лиц, отбывающих наказание в местах лишения свобо- ды, а также лиц, находящихся под стражей в следственных изоляторах. Органи- зация, получившая разрешение на проведение клинических исследований ле- карственного препарата для медицинского применения, обязана страховать жизнь, здоровье пациента.

Немаловажную роль в стимулировании должного поведения правоиспол- нителей, участвующих в биомедицинских изысканиях, играет такая форма про- явления регулятивно-обязывающих функций права, как наложение запретов или ограничений на совершение нежелательных с точки зрения законодателя деяний и установление юридической ответственности за невыполнение предпи- сываемых требований. Таким набором правовых инструментариев располагает уголовное право. Обладая мощным принудительным потенциалом, уголовно- правовые нормы способны корректировать профессиональную деятельность медицинских работников, устремленную на получение новых знаний. Они определяют границы правомерного поведения врача-экспериментатора и направляют научно-техническую мысль в социально одобряемое русло. Однако при рассмотрении вопроса об уголовно-правовом обеспечении правил осу- ществления биомедицинских исследований учеными-экспериментаторами нужно учитывать несколько важных моментов. В отличие от других отраслей законодательства, относящихся к числу регулятивных, уголовное право не формулирует самостоятельных нормативов биомедицинского эксперимента. Исходя из социального назначения, оно может лишь возложить на медицинско-

го работника обязанность по воздержанию от совершения общественно опасно- го деяния и установить ответственность за нарушение утвержденного порядка клинического исследования.

В настоящее время отечественный законодатель не сумел реализовать имеющийся у него резерв по обеспечению прав и свобод участников медицин- ских экспериментов уголовно-правовыми средствами. В Уголовном кодексе РФ отсутствует норма, устанавливающая ответственность за незаконное проведе- ние биомедицинских или иных опытов на человеке. Предложения по кримина- лизации отдельных общественно опасных деяний, встречающихся в экспери- ментальной медицине, высказывались в доктрине уголовного права¹. Стремясь реализовать идеи ученых в нормотворческой практике, Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации 28 мая 2004 г. обсуждала про- ект Федерального закона N 365581-3 «О внесении дополнений в Уголовный ко- декс Российской Федерации, предусматривающих уголовную ответственность за проведение медицинских экспериментов (опытов) на людях без их добро- вольного согласия»². В качестве обоснования актуальности включения в уго- ловный закон нормы, формулирующей запрет на проведение медицинских экс- периментов без добровольного согласия пациента, автор законопроекта депутат А.В. Чуев приводит резонансные примеры из практики клинических разрабо- ток³. Но законопроект коллегами народного депутата не был поддержан и от-

_клонен⁴_{. Причиной тому стали замечания, изложенные в заключении Правового}

¹ См.: Красиков А.Н. Преступления против личности. Саратов, 1999. С. 82; Крылова Н.Е. Уголовное право и биоэтика: проблемы, дискуссии, поиск решений. М., 2006. С. 248; Беспалько В.Г. Уголовно-правовые аспекты обеспечения безопасности в сфере научно-исследовательской и научно-технической деятельности // Право и безопасность. 2007. № 1-2. С. 81-89.

² См.: Проект Федерального закона № 365581-3 «О внесении дополнений в Уголовный кодекс Российской Фе- дерации, предусматривающих уголовную ответственность за проведение медицинских экспериментов (опытов)

_{на людях без их добровольного согласия» [Электронный ресурс]. - Доступ из СПС «КонсультантПлюс».}

³ См.: Пояснительная записка к проекту Федерального закона № 365581-3 «О внесении дополнений в Уголов- ный кодекс Российской Федерации, предусматривающих уголовную ответственность за проведение медицин-

ских экспериментов (опытов) на людях без их добровольного согласия» [Электронный ресурс]. - Доступ из

_{СПС «КонсультантПлюс».}

⁴ См.: Постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 28 мая 2004 г. N 603-IV ГД «О проекте Федерального закона № 365581-3 «О внесении дополнений в Уголовный кодекс Рос- сийской Федерации, предусматривающих уголовную ответственность за проведение медицинских эксперимен- тов (опытов) на людях без их добровольного согласия» // СЗ РФ. 2004. № 23. Ст. 2291.

управления Аппарата ГД ФС РФ от 30 сентября 2003 г. N 2.2-1/7935¹, отрица- тельный отзыв, поступивший от Правительства РФ², заключение Комитета Гос- ударственной Думы по охране здоровья, в котором принятие законопроекта в предложенной редакции считалось нецелесообразным³.

Парадоксальной представляется ситуация, когда запрещенные норматив- ными актами разного уровня опасные для интересов пациента деяния остаются вне действия уголовного закона. По данным Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального развития, в территориальных границах Российской Федерации функционируют 1076 учреждений, аккредитованных на право проведения клинических исследований⁴. Только в период с 2008 по 2012 г. им официально выдано 3171 разрешений на все виды клинических разрабо- ток. Наиболее популярными областями исследования остаются онкологические заболевания, болезни сердечно-сосудистой системы, эндокринные нарушения, болезни нервной системы, дыхательной системы и бактериальные инфекции. Для участия в экспериментах в качестве объекта испытания вовлечены 275217 человек. Каждое клиническое исследование продолжается примерно от одного месяца до десяти лет. В связи с этим общая численность испытуемых, ежегодно участвующих в научных опытах, значительно увеличивается.

Стабильно высокими остаются статистические показатели нарушений официально установленных стандартов, допускаемых учеными-медиками в экспериментальной деятельности. Так, за период с 2005 по 2010 г. Федеральной

_{службой по надзору в сфере здравоохранения и социального развития выявлено}

¹ См.: Заключение Правового управления Аппарата ГД ФС РФ от 30 сентября 2003 г. N 2.2-1/7935 по проекту федерального закона N 365581-3 «О внесении дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации, преду- сматривающих уголовную ответственность за проведение медицинских экспериментов (опытов) на людях без их добровольного согласия» [Электронный ресурс]. - Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

² См.: Официальный отзыв Правительства РФ от 25 ноября 2003 г. № 7963п-П12 на проект федерального закона

N 365581-3 «О внесении дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации, предусматривающих уголов- ную ответственность за проведение медицинских экспериментов (опытов) на людях без их добровольного со- гласия» [Электронный ресурс]. - Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

³ См.: Заключение Комитета Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по охране

здоровья от 19 февраля 2004 г. на проект федерального закона N 365581-3 «О внесении дополнений в Уголов- ный кодекс Российской Федерации, предусматривающих уголовную ответственность за проведение медицин- ских экспериментов (опытов) на людях без их добровольного согласия» [Электронный ресурс]. - Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

⁴ См.: Приказ Росздравнадзора от 26 августа 2010 г. № 8738-Пр/10 «Об утверждении Перечня учреждений здра-

воохранения, имеющих право проводить клинические исследования лекарственных средств» [Электронный ресурс]. - Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

114 нарушений правил лабораторной и клинической практики¹. По итогам 2011 г. нарушение правил лабораторной практики обнаружено в одном учреждении, а нарушения правил клинической практики отмечены в шестнадцати базах кли- нического исследования². В 2012 г. Росздравнадзор в плановом и внеплановом режиме проконтролировал деятельность 110 медицинских центров, занимаю- щихся исследованиями лекарственных препаратов. Нарушения правил клини- ческой практики выявлены в результате 16 контрольных мероприятий. В 2013 г. вскрыты 34 нарушений правил клинической практики³.

Для удобства восприятия, приведенные показатели продемонстрируем в таблице⁴.

_{Таблица 1.}

Обобщение результатов специальных проверок показывает, что преиму-

_{щественно регистрируются явно выраженные нарушения правил медицинского}

¹ См.: Письмо Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального развития от 3 декабря

2010 г. №04И-1248/10 «О контрольных мероприятиях в сфере клинических исследований» [Электронный ре- сурс] // Официальный сайт Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения (Росздравнадзора). – URL: http://www.roszdravnadzor.ru. (дата обращения: 27.07.2012).

² См.: Письмо Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального развития (Рос- здравнадзора) от 30 декабря 2011 г. №04И-1395/11 «О предоставлении информации по проверкам доклиниче-

ских и клинических исследований в 2011 г.» [Электронный ресурс] // Официальный сайт Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения (Росздравнадзора). – URL: http://www.roszdravnadzor.ru. (дата обращения:

_25.07.2012).

³ См.: Официальный сайт Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения (Росздравнадзора) [Элек- тронный ресурс]. – URL: http://www.roszdravnadzor.ru (дата обращения: 12.05.2014).

⁴ При составлении таблицы использовалась информация, содержащаяся на официальном сайте Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения (Росздравнадзора) и Ведущей российской контрактной исследова- тельской организации (Synergy Research Group).

эксперимента. Чаще всего контролирующий орган обращает внимание на несо- блюдение требований, предъявляемых к ведению первичной медицинской до- кументации пациентов, использованию медицинского оборудования, позволя- ющего проводить исследование безопасно для жизни и здоровья испытуемого. Встречаются отклонения от утвержденного регламента проведения клиниче- ских исследований, включая соблюдение процедуры получения волеизъявления испытуемого на участие в эксперименте. Выявлены также случаи, когда опыты проводились клиническими базами, не имевшими в распоряжении официально- го разрешения. Зачастую к исследованиям привлекались пациенты, не выра- зившие информированного согласия на участие в них.

Таким образом, приведенная статистика и краткие комментарии к ней свидетельствуют, что клинические испытания в нашей стране проводятся часто. В них официально участвуют сотни тысяч пациентов. Контролирующие органы регулярно выявляют факты отступления исследователями от утвержденных нормативов осуществления научных опытов, многие из которых сопряжены с причинением вреда правам и свободам пациента. В учреждениях здравоохране- ния граждане нередко становятся очевидцами событий, когда врачи приватно испытывают на них новые средства или способы лечения. В большинстве слу- чаев потерпевшие даже не подозревают об экспериментальном характере при- меняемого в отношении них метода диагностики, лечения или профилактики

заболевания¹.

Описанная ситуация в сфере биомедицинских исследований является тем более неблагоприятной, что, даже по самым осторожным оценкам ведущих отечественных криминологов, показатели реального массива правонарушений превышают регистрируемый их уровень в 4-6 раз². При таких условиях офици-

_{альная статистика о нарушениях правил клинической практики, публикуемая}

¹ См.: Егорова В.О. Относительная распространенность деяния как принцип криминализации незаконного про- ведения опытов над человеком // Противодействие преступности: уголовно-правовые, криминологические и уголовно-исполнительные аспекты. Материалы III Российского Конгресса уголовного права, состоявшегося 29-

_{30 мая 2008 г. − М.: Проспект, 2008. С. 224.}

² См.: Алексеев А.И., Овчинский В.С., Побегайло Э.Ф. Российская уголовная политика: преодоление кризиса. М., 2006. С. 18; Лунев В.В. Курс мировой и российской криминологии: учебник. В 2 т. Т. II. Особенная часть. М., 2011. С. 25.

Федеральной службой по надзору в сфере здравоохранения и социального раз- вития, вызывает серьезные сомнения.

Представленные аргументы свидетельствуют о том, что без вмешатель- ства уголовного закона в правоотношения, складывающиеся по поводу осу- ществления медицинских и психологических опытов, невозможно исключить побочные последствия новаторской деятельности врачей. Для этого нормот- ворцам следует внести изменения в систему Особенной части Уголовного ко- декса РФ и дополнить ее нормой, формулирующей запрет на осуществление незаконных биомедицинских экспериментов¹. Аналогичные примеры получили достаточно широкое распространение в нормотворческой практике стран ближнего и дальнего зарубежья. Уголовно-правовые нормы, возлагающие на работников учреждений здравоохранения обязанность по воздержанию от осу- ществления незаконных биомедицинских исследований, имеются в правовой системе Франции (ст. 223-8 УК), Армении (ст. 127 УК), Азербайджана (ст. 138

_{УК), Казахстана (ст. 114? УК), Украины (ст. 142 УК), Эстонии (ст. 124}⁵ _{УК) и}

т.д. Диспозиции статей уголовного закона, предусматривающих ответствен- ность за нарушение представителями врачебной профессии порядка проведения научных опытов, зарубежным законодателем сформулированы достаточно ла- конично. Они признают преступлением сам факт нарушения экспериментато- ром порядка проведения клинических исследований либо распространяют сфе- ру действия уголовного закона на проведение биомедицинских исследований без согласия пациента (ст. 138 УК Азербайджанской республики, ст. 127 УК

_{Армении, ст. 114? УК Республики Казахстана, ст. 223-8 УК Франции, ст. 124}⁵

¹ Предложение по включению в уголовный закон нормы, предусматривающей ответственность за незаконное проведение биомедицинского исследования, поддержано большинством участников социологического опроса. В частности, перед респондентами был поставлен вопрос: «Полагаете ли Вы, что за незаконное проведение биомедицинского исследования должна наступать уголовная ответственность?». Ответы распределились сле- дующим образом. Подавляющее большинство граждан считает, что закрепление уголовной ответственности минимизирует вредоносное воздействие экспериментальной практики на права и свободы пациента (84,8%). Другая часть респондентов уголовную ответственность в этом случае находит излишней (6,4%). За нарушение правил проведения биомедицинского эксперимента они предлагают ограничиться установлением ответствен- ности в административном законе. 2,1% участников социологического исследования полагают, что в экспери- ментальной практике врачи руководствуются нормами профессиональной этики. Поэтому не видят смысла в криминализации таких деяний. 4,8% респондентов убеждены в том, что провозглашение ответственности за незаконное проведение биомедицинского исследования в уголовном законе тормозит развитие науки. 1,9% ре- спондентов затруднились с выбором ответа.

УК Эстонии). Только украинский законодатель вводит дополнительный крими- нообразующий признак. В соответствии со ст. 142 УК Украины незаконный медико-биологический эксперимент приобретает статус преступления тогда, когда он создает опасность для жизни или здоровья испытуемого.

Используя позитивный опыт нормотворческой практики зарубежных гос- ударств, предлагаем проект редакции статьи Уголовного кодекса РФ, которая должна предупреждать правоисполнителей о недопустимости игнорирования официально утвержденных правил проведения биомедицинского эксперимента. Данная статья должна стать структурной составляющей вновь образуемой гла- вы 19? УК РФ «Преступления против прав и свобод пациента».

«Статья … Нарушение правил проведение биомедицинского иссле- дования

1. Нарушение правил проведения биомедицинского исследования, созда-

ющее опасность для здоровья или жизни пациента, -

наказывается штрафом в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет, либо лишением права занимать определенные должности или заниматься опреде- ленной деятельностью на срок до пяти лет, либо ограничением свободы на срок до двух лет.

2. То же деяние, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вре- да здоровью пациента, -

наказывается лишением права занимать определенные должности или за- ниматься определенной деятельностью на срок до трех лет, либо ограничением свободы на срок до двух лет, либо лишением свободы на срок до двух лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься опреде- ленной деятельностью на срок до трех лет или без такового.

3. Деяние, предусмотренное частью первой настоящей статьи, повлекшее по неосторожности смерть пациента, -

наказывается ограничением свободы на срок до трех лет, либо принуди- тельными работами на срок до четырех лет с лишением права занимать опреде-

ленные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового либо лишением свободы на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься опреде- ленной деятельностью на срок до трех лет или без такового»;

Основное предназначение предлагаемой уголовно-правовой нормы за- ключается в предупреждении опасной обстановки, реально угрожающей здоро- вью или жизни пациента. Месторасположение рассматриваемого состава пре- ступления в системе Особенной части уголовного закона предопределяет его объект. В качестве такового выступают правоотношения здравоохранительного характера, функционирующие по поводу обеспечения прав и свобод пациента. Объект уголовно-правовой охраны претерпевает ущерб посредством наруше- ния правил проведения биомедицинского исследования, которые создают кон- кретную опасность для здоровья или жизни пациента.

В русском языке слово «правило» имеет несколько значений: «1. Поло- жение, в котором отражена закономерность, постоянное соотношение каких- нибудь явлений; 2. Постановление, предписание, устанавливающее порядок че- го-нибудь; 3. Образ мыслей, норма поведения, обыкновение, привычка»¹. Суть приведенных пояснений свидетельствует о том, что правило представляет со- бой определенное требование, предъявляемое к поведению участников обще- ственных отношений, в том числе возникающих по поводу охраны здоровья че- ловека и оказания медицинской помощи. Его соблюдение обеспечивает соот- ветствующий порядок во взаимоотношениях между врачом и пациентом. Клю- чевое предназначение правил осуществления биомедицинского исследования заключается в организации должного порядка поведения экспериментатора и

испытуемого. Он достигается двумя способами: во-первых, правила могут устанавливать последовательность любо периодичность совершаемых дей- ствий; во-вторых, посредством провозглашения запрета на совершение каких- либо действий. Таким образом, под нарушением правил проведения биомеди-

_{цинского исследования следует понимать несоблюдение официально утвер-}

¹ Ожегов С.И. Словарь русского языка. 4-е изд. стереотип. М., 1997. С. 480.

жденных юридических предписаний, регулирующих порядок исследователь- ской деятельности в биомедицинской практике.

Характерной особенностью предлагаемого проекта статьи уголовного за- кона является бланкетный способ изложения ее диспозиции. Для уяснения со- держания признаков, образующих объективную сторону состава преступления, правоприменителю следует обращаться к нормативным актам, упорядочиваю- щим порядок проведения биомедицинских экспериментов. Существование в уголовном законе норм с бланкетными диспозициями научным сообществом оценивается двояко. Положительный момент проявляется в том, что они избав- ляют законодателя от описания признаков состава преступления, содержание которого раскрыто в других отраслях права. Этим бланкетные диспозиции обеспечивают экономию текста уголовного закона. Отрицательная сторона об- наруживается в размывании текста уголовного закона обилием иных норматив- но-правовых актов, существенно затрудняющих практическим работникам

применение норм УК РФ¹.

Избранный нами подход к конструированию признаков состава преступ- ления, предусматривающего ответственность за незаконное проведение биоме- дицинского исследования, вполне оправдан. Использование специфического способа формулирования уголовно-правового предписания исключает пробле- му, связанную с отображением особенностей нарушения правил биомедицин- ского эксперимента в тексте уголовного закона. Являясь свидетельством взаи- мосвязи отрасли уголовного права с отраслью здравоохранительного законода- тельства, оно обеспечивает стабильность Уголовного кодекса на фоне дина-

мичного развития охраняемых им социальных связей².

Конструирование бланкетной диспозиции свидетельствует о том, что преступление представляет собой пренебрежение конкретной нормой законо- дательного акта, провозглашающей стандарты поведения врачей во время заня-

_{тия медицинским или психологическим опытом. В то же время бланкетные}

¹ _{См.: Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теории, практика. М., 2001. С. 242-243.}

² См.: Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М., 1996. С. 91-92; Пикуров Н.И. Квалификация преступлений с бланкетными признаками состава. М., 2009. С. 27.

диспозиции не сводят уголовно-правовой запрет лишь к санкции, включающей вид и размер наказания за нарушение специальных правил осуществления научного эксперимента. Деяния такого рода объективируются на социальном уровне. Нормативы биомедицинского исследования выступают неотъемлемой составляющей системы социальных связей. Из диспозиции анализируемой нормы видно, что уголовное законодательство относит к числу преступных по- сягательств не всякое нарушение содержащегося в позитивном законе требова- ния биомедицинского эксперимента. Статус криминального приобретают такие отклонения от порядка осуществления биомедицинского опыта, которые со- здают конкретную опасность для здоровья или жизни пациента. Отступая от официально одобренного стандарта профессионального поведения, врач одно- временно игнорирует авторитет права и создает угрозу причинения вреда уго- ловно-правовому статусу пациента. В доктрине уголовного права конкретно опасными признаются «действия, с совершением которых созданы условия для наступления смерти или телесных повреждений, причем указанные послед- ствия могут наступить, если бы даже никаких других действий виновный не со-

вершал»¹.

Безопасность жизни и здоровья пациента предопределяет природу взаи- модействия регулятивного и охранительного законодательства в сфере оказа- ния медицинской помощи населению. Объективным показателем юридической защищенности психосоматического состояния человека является очевидный факт существования в правовой системе страны связки правовых инструмен- тов, сконструированных для гарантированной реализации законных интересов больного. Оказывая согласованное воздействие на сознание и волю медицин- ских работников, правовое регулирование и охрана здравоохранительных от- ношений способствует формированию в обществе атмосферы беспрепятствен- ного удовлетворения прав и свобод пациента. Показанная межотраслевая связь свидетельствует, что здравоохранительное законодательство в строго опреде-

_{ленных случаях не в состоянии эффективно реализовать собственные положе-}

¹ Горелик И.И. Квалификация преступлений, опасных для жизни и здоровья. Минск, 1973. С. 12.

ния без поддержки уголовного права. Задача юридической науки состоит в вы- явлении сфер правового регулирования, нормальному существованию и разви- тию которых угрожают ранее неизвестные проявления общественно опасного поведения медицинских работников. В свете изложенного возникает необходи- мость в формировании уголовной политики, способной не только профилакти- ровать реальную преступность, но и разрабатывать систему мер по нейтрализа- ции вероятных криминогенных очагов еще до того, как они станут частью уго- ловной статистики.

В условиях активного развития медико-биологических отраслей знания и возможного злоупотребления ее достижениями на практике выраженную акту- альность приобрела проблема клонирования человека. В XXI веке клонирова- ние живых существ перестало быть темой из области фантастики. Воспроизве- дение самостоятельного организма из единичной соматической клетки стало реальным фактом. Технология репродуктивного клонирования широко исполь- зуется в экспериментальных целях на животных. Получение учеными генетиче- ских копий некоторых разновидностей млекопитающих актуализировало во- прос о допустимости клонирования человеческой особи и правовой оценке возможных последствий реализации такой идеи. Результаты научных изыска- ний, свидетельствующих о рождении копии отдельного человека, пока не из- вестны. Были заявления от представителей различных исследовательских ком- паний, в которых неоднократно утверждалось о появлении на свет клонирован- ных детей. По причине непредставления доказательств, подтверждающих су- ществование зачатых противоестественным способом детей, подобного рода высказывания коллег научное сообщество воспринимает с большим скепти- цизмом. Тем не менее, вызывает тревогу информация, поступающая из газет, телевидения и радио, которая свидетельствует о заинтересованности узкой группы людей в воссоздании умерших родственников или известных деятелей политики, науки, искусства и т.д. Клонирование открывает перед ними пер- спективу на бесконечное продление биологической жизни. Располагая крупны- ми финансовыми возможностями, сторонники научных сенсаций могут органи-

зовать и экономически содействовать деятельности лабораторий по проведе- нию соответствующих экспериментов. Данное обстоятельство вполне может служить фактором, побуждающим ученых к продолжению испытаний вопреки мнению подавляющей части населения земли. В этом случае никто не может гарантировать, что в недалеком будущем научные деятели отрасли медицин- ской биотехнологии не достигнут цели получения точных генетических копий живых или умерших людей.

Практические разработки в области клонирования человеческих эмбрио- нов получили развитие благодаря успехам, достигнутым в технологии стволо- вых клеток. Принимая во внимание тот факт, что клонирование человеческих существ может стать технически осуществимым, международное сообщество и развитые демократические государства приняли ряд нормативных актов, упо- рядочивающих научные исследования в области генома человека и устанавли- вающих запрет на клонирование человека. Международно-правовой блок обра- зуют принятая 11 ноября 1997 г. на 29-й сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО Всеобщая декларация о геноме человека и правах человека; Конвен- ция о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине от 4 апре- ля 1997 г.; Дополнительный протокол к Конвенции Совета Европы о правах че- ловека и биомедицине, касающихся запрещения клонирования человеческих существ от 12 января 1998 г.; Декларация ООН о клонировании человека от 8 марта 2005 г. Учитывая серьезные медицинские, психологические, физические и социальные опасности, которые может представлять клонирование человека, международные документы запрещают научные эксперименты, преследующие цель создания человеческого существа, генетически идентичного другому ин- дивиду. Они адресуют национальным законодателям рекомендации по приня- тию нормативных актов, исключающих практику клонирования в целях вос- производства человеческой особи.

Следуя предписаниям международно-правовых документов, Федераль- ным законом от 20 мая 2002 г. (в ред. от 29 марта 2010 г.) «О временном запре-

те на клонирование человека» Российская Федерация ввела мораторий на кло- нирование человека. Временный запрет вводится до дня вступления в силу фе- дерального закона, регламентирующего порядок использования технологий клонирования организмов в целях клонирования человека. Возможно, через ка- кое-то время, когда биотехнология выйдет на новый уровень практического применения, ученые и другие заинтересованные лица смогут вернуться к об- суждению целесообразности клонирования человека. Так, доктор биологиче- ских наук, профессор Б.В. Конюхов надеется на то, что «в будущем, когда про- блема будет полностью решена методически, человечество признает клониро- вание как метод помощи бесплодным парам, стремящимся иметь родного им ребенка. Хотя говорить, скорее, надо будет не о ребенке как таковом, а об од- нояйцевом близнеце отца или матери, каким будет клонированный ребенок в

биологическом смысле»¹.

В то же время, важно подчеркнуть, что сфера действия упомянутого нор- мативного документа не распространяется на клонирование организмов в иных целях. В частности, в Российской Федерации нет ограничений на использова- ние биотехнологии клонирования для получения новых способов лечения не- побежденных человеком болезней Паркинсона, Альцгеймера, поджелудочной железы, инфаркта миокарда. В процессе обсуждения проекта анализируемого закона в Государственной Думе официальный представитель Правительства РФ В.А. Княжев заверил, что будут продолжены лабораторные исследования в це-

лях создания стволовых клеток². Слова чиновника вселяют уверенность в том,

что на основе человеческих стволовых клеток ученым удастся вырастить ткани и органы, жизненно необходимые для трансплантации больным. Уже сегодня специалистам технологически развитых стран удалось разработать методику выращивания сетчатки человеческого глаза из стволовых эмбриональных кле-

_{ток. Благодаря этому научному открытию, вполне вероятно, искусственно со-}

¹ _{Конюхов Б.В. Долли – случайность или закономерность? // Человек. 1998. № 3. С. 19.}

² Стенограмма обсуждения в Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации проекта федерального закона «О временном запрете на клонирование человека» // Овчинский В.С. Криминология и биотехнологии. М., 2005. С. 166.

зданная сетчатка станет первым практическим клиническим применением эм- бриональных стволовых клеток в качестве трансплантата.

После вступления в силу Федерального закона «О временном запрете на клонирование человека» у представителей юридической доктрины вызвало недоумение тот факт, что ужесточение государственной политики в области использования технологий воспроизведения самостоятельного организма не сопровождалось внесением соответствующих поправок в уголовный кодекс¹. По логике законодателя разработкой нормы, предупреждающей об ответствен- ность за клонирование человека, а также ввоз на территорию России и вывоз с ее территории клонированных эмбрионов человека, он предполагал заниматься одновременно. Такой вывод вытекает из содержания ст. 4 рассматриваемого за- кона. Согласно ей лица, виновные в нарушении положений Федерального зако- на «О временном запрете на клонирование человека», должны нести ответ-

ственность в соответствии с законодательством Российской Федерации. Однако в правовой системе страны отсутствует норма, предусматривающая ответ- ственность за клонирование человека или ввоз на территорию Российской Фе- дерации и вывоз с ее территории клонированных эмбрионов человека. При та- ких условиях провозглашенный в позитивном законодательстве запрет на ре- продуктивное клонирование не может исполняться результативно. Согласно выработанному в юридической науке учению о межотраслевых связях, нормы регулятивного содержания для своего нормального функционирования испы-

тывают потребность в содействии норм охранительного характера². Если сфор-

мулированные в позитивном законодательстве правила поведения не гаранти- рованы мерами государственного принуждения, то они не могут должным об- разом реализоваться, поскольку предмет регулирования остается вне сферы юридической охраны. В аспекте сказанного справедливыми являются слова

_{З.А. Незнамовой о том, что «запаздывание в изменении охранительных норм}

¹ _{См.: Капинус О.С., Додонов В.Н. Ответственность за клонирование человека // Закон. 2006. № 1. С. 109.}

² См.: Уголовное право России: курс лекций: в 6 т. / под ред. Б.Т. Разгильдиева. Саратов, 2004. – Т. 1. Кн. 1. С.

314 (автор главы 7 – Б.Т. Разгильдиев).

может создавать сложнейшие правовые коллизии, которые фактически парали- зуют правоприменительный механизм»¹.

Таким образом, Федеральный закон от 20 мая 2002 г. (в ред. от 29 марта

2010 г.) «О временном запрете на клонирование человека» создает лишь види- мость правового регулирования отношений в секторе научно- исследовательской практики. Его нормы не связаны с институтом юридической ответственности и не обеспечены надлежащими санкциями за нарушения соот- ветствующих правовых предписаний. Сложившаяся ситуация актуализирует проблему вмешательства законодателя в сферу регламентации средств правово- го воздействия на негативные явления в биотехнологии. При этом ему реко- мендуется обращаться к имеющимся доктринальным исследованиям по данной тематике и позитивному опыту нормотворческой деятельности иностранных государств.

С предложением установить жесткий криминологический контроль над биотехнологиями в целях предупреждения теневого их использования выступа- ет В.С. Овчинский. Ученый убежден в том, что научный прогресс в биотехно- логии открывает перед человечеством возможности для реализации любых за- мыслов. Но при этом всегда найдутся лица, готовые использовать достижения биомедицинской науки в чисто утилитарных целях. Профессор с большой до- лей вероятности допускает, что «несмотря на любые возможные ограничения и запреты, будут проводиться работы по нелегальному клонированию человека и даже создание человекоподобных химер. Тем более что технологии для этого уже созданы»².

Разделяет позицию В.С. Овчинского относительно установления государ-

ственного контроля над разработкой и внедрением в жизнь новых биомедицин- ских технологий Н.Е. Крылова. По ее мнению, формой такого контроля могут служить меры уголовно-правового характера, призванные предупреждать

_{наиболее опасные деяния, совершаемые в сфере генетики человека. Опираясь}

¹ _{Незнамова З.А. Коллизии в уголовном праве. Екатеринбург, 1994. С. 192.}

² Овчинский В.С. Криминология и биотехнологии. М., 2005. С. 60.

на результаты исследования текста уголовного законодательства зарубежных государств, она рекомендует ввести в отечественное уголовное право норму об ответственности за терапевтическое и репродуктивное клонирование человека¹. В авторской редакции статья уголовного закона, предусматривающая ответ- ственность за клонирование человека, ввоз или вывоз клонированных эмбрио- нов человека, включает три части. Ее первая часть криминализирует клониро- вание человека, то есть создание существа, генетически идентичного другому живому или умершему человеку. Профессор рекомендует относить такого рода преступления к категории средней тяжести. Во второй части предлагается уста- новить ответственность за ввоз на территорию Российской Федерации и вывоз с ее территории клонированных эмбрионов человека. Санкция за перечислен-

ные общественно опасные деяния должна включать виды и размеры наказания, свойственные преступлениям средней тяжести. Квалифицированные виды со- става преступления перечислены в части третей проекта статьи уголовного за- кона, предложенного Н.Е. Крыловой. Их образуют общественно опасные дея- ния, предусмотренные частями первой или второй данной статьи, если они со- вершены: а) в целях использования органов, тканей или клеток клонированного существа; б) из корыстных побуждений; в) группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; г) лицом с использованием своего слу- жебного положения. Наказание лицу, нарушившему обязанность по воздержа- нию от совершения квалифицированного вида клонирования человека, автор предлагает определить как за тяжкое преступление.

Уголовно-правовые запреты на клонирование человеческих существ дей- ствуют в правовом поле многих государств, последовательно реализующих идею неприкосновенности личности и уважения ее достоинства. Так, по сведе- ниям авторов книги «Сравнительное уголовное право» составы преступления, предусматривающие ответственность за клонирование человеческого эмбрио- на, «включены в новые уголовные кодексы Испании 1995 г., Сальвадора 1997

_{г., Колумбии 2000 г., Эстонии 2001 г., Мексики (федеральный округ) 2002 г.,}

¹ См.: Крылова Н.Е. Уголовное право и биоэтика: проблемы, дискуссии, поиск решений. М., 2006. С. 300-301.

Молдовы 2002 г., Румынии 2004 г. В Словении соответствующая поправка в УК внесена в 2002 г., в Словакии – в 2003 г.»¹. Провозглашая преступными де- яния, направленные на создание генетически идентичных человеческих су- ществ, законодательные органы упомянутых стран явно стремились обезопа- сить общество от побочных последствий развития биотехнологии. Весьма пока- зательными в этом отношении являются уголовные законы, действующие в Ис- пании и Румынии. Структура уголовного кодекса названных государств распо- лагает внутренне взаимосвязанной системой норм, возлагающей на правоис- полнителей обязанность воздерживаться от манипуляций с генетической со- ставляющей личности. В Уголовном кодексе Испании такого рода нормы раз- мещены в разделе V «Генетические манипуляции». Они предусматривают от- ветственность за манипулирование человеческими генами, приводящими к из- менению генотипа (ст. 159), использование генной инженерии для производ- ства биологического оружия или оружия массового поражения (ст. 160), опло- дотворение человеческой яйцеклетки с какой-либо целью, отличной от цели че- ловеческого воспроизводства (ч. 1 ст. 161), создание идентичных человеческих существ путем клонирования или других действий, направленных на селекцию расы (ч. 2 ст. 161), производство искусственного размножения в женском орга- низме без согласия женщины (ст. 162). Наделяя признаками преступления об- щественно опасные деяния, угрожающие геному человека, испанский законо- датель сформировал еще одно звено в правовом механизме обеспечения без- опасного создания и использования живых измененных организмов, являю- щихся результатом биотехнологии. Обнаружив потенциальные криминогенные

очаги, он разработал комплекс мер по нейтрализации общественно опасных де- яний еще до того, как они пополнят статистику совершенных преступлений.

Перечисленная совокупность норм объединена идеей уголовно-правовой охраны прав и свобод лиц, подвергающихся медицинским вмешательствам на

_{уровне генетики. В них достаточно четко выражен объект уголовно-правовой}

¹ Додонов В.Н., Капинус О.С., Щерба С.П. Сравнительное уголовное право. Особенная часть: монография / под общ. и науч. ред. С.П. Щербы. М., 2010. С. 97-98.

охраны, представлены критерии отграничения от смежных деяний, посягающих на человеческий эмбрион, сконструированы санкции, предельно точно отража- ющие характер и степень общественной опасности преступления. В структуре уголовного закона они располагаются вслед за нормами, объектом охраны ко- торых выступают жизнь, здоровье и плод человека. Этим самым государство акцентирует внимание на приоритетах общечеловеческих ценностей, берущих- ся под уголовно-правовую охрану.

Вслед за испанским законодателем разумный подход к закреплению от- ветственности за посягательства на правоотношения, складывающиеся в сфере осуществления манипуляций с человеческими генами, проявили румынские нормотворцы. В системе Особенной части УК Румынии они выделили специ- альную главу IV «Преступления и нарушения закона генетической манипуля- ции». Составляющие ее содержание нормы под страхом реализации средств уголовно-правового воздействия предупреждают о недопустимости изменения человеческого генотипа (ст. 193), опасного использования генной инженерии (ст. 194), незаконного создания человеческих эмбрионов и клонирования (ст.

195). Наказания за действия, идущие в разрез с провозглашенными запретами, предусмотрены самые суровые. Максимально репрессивный характер присущ уголовно-правовой норме, устанавливающей ответственность за использование генной инженерии для производства биологического оружия массового пора- жения. Пренебрежение ее предписаниями карается лишением свободы на срок от 15 до 25 лет (ст. 194 УК Румынии). Чуть менее строгое наказание грозит ли- цу, виновному в создании человека, генетически идентичного другому живому или мертвому человеку. Действия, преследующие цель клонировать человече- ское существо, наказываются лишением свободы на срок от 3 до 10 лет (ст. 195

УК Румынии). Наблюдаемый жесткий государственный подход к противодей- ствию преступлениям в рассматриваемой сфере объясняется ярко выраженным желанием решить задачу их предупреждения.

В ст. 195 УК Румынии законодатель дифференцированно подошел к оценке деятельности по клонированию человеческой особи. В ч. 1 ст. 195 УК

он криминализировал деяния, направленные на создание человеческих эмбрио- нов в целях, не связанных с рождением ребенка, а в ч. 2 ст. 195 УК установил запрет на творение человеческого существа, генетически идентичного другому живому либо умершему индивиду. Видовым объектом интересующих нас со- ставов преступлений выступают обусловленные объективными факторами и выстроенные с учетом особенностей проведения генетических манипуляций правоотношения, сориентированные на обеспечение достоинства личности, ее целостности и неповторимости. Необходимо отметить, что в диспозиции названных уголовно-правовых норм говорится о двух разновидностях клониро- вания: терапевтическом и репродуктивном. Различие между терапевтическим и репродуктивным клонированием состоит в цели осуществляемой процедуры. Терапевтическое клонирование связано с получением стволовых клеток, кото- рые ученые предполагают использовать в исследовательских и лечебных целях. В процессе терапевтического клонирования эмбрион человека не имплантиру- ется в полость матки, а используется в качестве объекта научного эксперимента и выращивания отдельных органов и тканей. Конечная цель репродуктивного клонирования заключается в воспроизведении целостного организма, генетиче- ски идентичного клону.

Таким образом, румынское уголовное законодательство категорически запрещает клонирование целостного человеческого организма, даже если оно осуществляется в терапевтических либо экспериментальных целях. При этом уголовный закон исходит из существующей нормативной директивы, установ- ленной в международных и национальных юридически обязывающих докумен- тах. Так, Конвенция о защите прав и достоинства человека в связи с примене- нием достижений биологии и медицины в ст. 18 устанавливает запрет на созда- ние эмбрионов человека в исследовательских целях. Согласно ст. 11 Всеобщей декларации о геноме человека и правах человека не допускается практика кло- нирования в целях воспроизводства человеческой особи. Государствам предла- гается сотрудничать с целью выявления такой практики и принятия мер по их предупреждению.

На фоне отечественного уголовного права проявленный иностранными законодателями подход к криминализации методов клонирования человека вы- глядит прогрессивным. В настоящий момент нормы уголовного закона зару- бежных стран, предусматривающие ответственность за создание генетических копий живого или умершего человека, обладают превентивным характером. За- конодатель формирует на уровне общественной психологии чувство неприятия к преступному поведению, уважения к авторитету уголовного закона. Основная смысловая нагрузка существования запретительных норм уголовного права сводится к оказанию влияния на сознание отдельных правоисполнителей, же- лающих удовлетворить личные интересы за счет совершения преступления.

В целях повышения результативности работы механизма уголовно- правовой охраны прав и свобод пациента в России и принимая во внимание, что регулятивные отрасли законодательства опосредованно обусловливают уголовное право, предлагаем дополнить систему Особенной части уголовно за- кона нормой, предупреждающей о недопустимости клонирования целостного человеческого организма. Проект ее редакции выглядит следующим образом:

«Статья … Нарушение законодательства Российской Федерации о вре- менном запрете на клонирование человека

1. Использование технологий клонирования организма в целях клониро- вания человека, -

наказывается штрафом в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет, либо лишением права занимать определенные должности или заниматься опреде- ленной деятельностью на срок от двух до пяти лет, либо ограничением свободы на срок до трех лет, лишением свободы на тот же срок.

2. Ввоз на территорию Российской Федерации либо вывоз с ее террито- рии клонированных эмбрионов человека, -

наказывается лишением свободы на срок от трех до семи лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или ино- го дохода осужденного за период до пяти лет».

В качестве следующего содержательного элемента уголовно-правового механизма охраны прав и свобод пациента выступает уголовно-правовой статус медицинского работника. Предложенная нами конструкция уголовно-правовой охраны прав и свобод пациента не может функционировать без формирования уголовно-правового статуса медицинского работника, являющегося участником не только здравоохранительных, но и уголовно-правовых отношений. Ныне действующий уголовный закон содержит ряд норм, адресатом воздействия ко- торых выступают лица, занимающиеся врачебной практикой в силу избранной профессии. Речь идет об уголовно-правовых нормах, изложенных в ч. 2 ст. 109, ч. 2 ст. 118, ст. 120, ч. 4 ст. 122, ст. 123, ст. 124, ст. 128, ст. 235 УК РФ. Ни в од- ной из перечисленных статей законодатель напрямую не оперирует категорией

«медицинский работник». Вместе с тем, исходя из характера осуществляемой деятельности, он вполне может быть охвачен такими формулировками, описы- вающими субъектов уголовной ответственности как «лицо, ненадлежаще ис- полнившее свои профессиональные обязанности», «лицо, обязанное оказывать помощь в соответствии с законом», «лицо, не имеющее высшего медицинского образования соответствующего профиля», «лицо, не имеющее лицензии на данный вид деятельности».

В юриспруденции уголовно-правовой статус медицинского работника как субъекта, обязанного воздерживаться от общественно опасных посягательств на правомерные интересы пациента, не определен. Традиционно ученые- криминалисты рассматривают поведение нерадивых врачей через призму лица, совершившего служебное или профессиональное преступление, сосредоточивая внимание на его психофизиологических и социально-демографических каче- ствах (возраст, вменяемость, профессиональная подготовка). Так, по мнению С.В. Расторопова, «субъект преступлений против здоровья человека – это фи- зическое вменяемое лицо, достигшее возраста, установленного уголовным за-

_{коном, виновное в совершении … преступлений»}¹_{. Субъектов преступлений,}

¹ Расторопов С.В. Уголовно-правовая охрана здоровья человека от преступных посягательств. СПб., 2006. С.

313-314.

причинивших по неосторожности вред здоровью пациента в результате неока- зания либо ненадлежащего оказания медицинской помощи, автор наделяет до- полнительными признаками. Они конкретизируют профессиональный и слу- жебный статус лица, обязанного оказывать врачебную помощь больному по за- кону или специальному правилу¹.

Принципиально близкое понимание сущности субъекта преступления де-

монстрирует А.И. Коробеев. Проанализировав обусловленные несовершен- ством законодательства и практики его применения проблемы привлечения к уголовной ответственности лиц, отказывающихся от оказания помощи больно- му, он обращает внимание на признаки, свойственные субъекту данного соста- ва преступления. Таковым является физическое вменяемое достигшее шестна- дцатилетнего возраста лицо, обязанное оказывать помощь больному в соответ- ствии с нормативными предписаниями, вытекающими из закона или специаль- ных правил².

Особенности субъекта, совершившего умышленное или неосторожное

преступление в сфере здравоохранения, анализируют и другие ученые³. При- знавая безусловную ценность изданных ранее научных трудов, следует отме- тить, что целый ряд вопросов, связанных с определением уголовно-правового статуса лица, обязанного воздерживаться от совершения преступления, требует дальнейшего осмысления. Выражение «субъект преступления» в большей сте- пени применимо к человеку, нарушившему провозглашенный в нормах Осо- бенной части УК РФ запрет на совершение общественно опасного деяния. Установление и юридическое закрепление признаков анализируемого элемента состава преступления подтверждает факт пренебрежения конкретным гражда- нином предписаниями уголовного закона. Сосредоточение внимания на лице,

_{подлежащем уголовной ответственности, невольно формирует представление о}

¹ _{См.: Там же. С. 317.}

² Коробеев А.И. Неоказание помощи больному // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2007. № 1-2. С. 39.

³ См.: Язухин А.Н. Медицинский персонал как специальный субъект в преступлениях, связанных с нарушением профессиональных обязанностей: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Свердловск, 1986; Павлов В.Г. Субъект преступления. – СПб., 2001. С. 197-209; Мыц Я.А. Оставление в опасности в уголовном праве России: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2007.

том, что функциональное назначение уголовно-правовых норм состоит исклю- чительно в карательном воздействии на правонарушителей. Однако подобное понимание предназначения охранительной отрасли права отчасти не согласует- ся с приоритетом задач, стоящих перед ней. Служебная роль уголовного права не ограничивается привлечением к ответственности граждан, причинивших вред интересам личности, общества, государства, мира и безопасности челове- чества. Она также предполагает удержание достигших возраста уголовной от- ветственности вменяемых физических лиц от совершения деяний, запрещенных уголовным законом под страхом привлечения к ответственности¹.

Регламентация уголовно-правового статуса медицинского работника

служит средством перевода предписаний уголовно-правовых норм в плоскость их практического действия. Наделяя участника уголовно-правового отношения определенным набором юридических обязанностей и прав, уголовно-правовая норма проектирует модель социально одобряемого поведения правоисполните- ля. Ожидаемая форма правомерного поведения в сознании врача формируется посредством позитивного восприятия адресуемой законодателем информации. Упорядочивать поступки физических лиц, направлять их в должное русло с по- мощью уголовно-правовых норм удается потому, что последние «содержат вы- веренный эталон поведения человека в определенной ситуации, который позво- ляет установить правомерность тех или иных деяний. Право в так называемом объективном смысле всегда выступает в качестве масштаба, известного шабло- на, служащего внешним основанием для оценки поступков людей, средством для регулирования их поведения»².

Пренебрежение обязанностями, вытекающими из уголовно-правового

статуса правоисполнителя, обусловливает поведение, отклоняющееся от требо- ваний норм уголовного закона. Нарушение воли законодателя влечет для ви- новного неблагоприятные социально-правовые последствия, вытекающие из

_{сущности наказания и иных мер уголовно-правового характера. Содержащиеся}

¹ Уголовное право России: курс лекций: в 6 т. / [под ред. Б.Т. Разгильдиева]; ГОУ ВПО «Саратовская государ- ственная академия права». – Саратов, 2008. Т. 2. С. 115-117.

² Воеводин Л.Д. Юридический статус личности в России: учебное пособие. М., 1997. С. 131.

в уголовном законодательстве средства воздействия на лицо, подлежащее уго- ловной ответственности, в большей степени ориентированы на предупреждение преступлений.

В юридической литературе понятие уголовно-правового статуса меди- цинского работника не сформулировано, но раскрывается содержание уголов- но-правового статуса личности. Так, Г.О. Петрова под уголовно-правовым ста- тусом личности понимает «такое правовое положение, при котором физическое лицо способно от рождения обладать правом на защиту от преступлений и име- ет возможность реализовать это право в любой момент, а также способно нести обязанность ответить за совершенное преступление при наличии вменяемости, возраста, установленного уголовным законом, и других обстоятельств, указан- ных в уголовном, уголовно-процессуальном и уголовно-исполнительном, и

иных законах и подзаконных актах»¹.

Основная идея, заложенная в процитированной дефиниции уголовно- правового статуса физического лица, представляет научный интерес. Она отра- жает потребности человека в охране его прав, свобод и правомерных интересов ресурсами уголовного закона. Участников уголовно-правовых отношений автор дифференцирует на носителей прав и исполнителей обязанностей. Такое пони- мание статуса личности в сфере уголовного права позволяет провести четкую границу между выражениями «субъект уголовно-правовых отношений» и «ли- цо, подлежащее уголовной ответственности». Вместе с тем трудно согласиться с тезисом о том, что в формировании уголовно-правового статуса личности од- новременно участвуют несколько смежных отраслей права и законодательства. Уголовное, уголовно-процессуальное, уголовно-исполнительное право, иные законы и подзаконные акты располагают собственным предметом и методом правового воздействия на участников соответствующих отношений и наделяют их индивидуальным отраслевым статусом. «Каждой основной отрасли присущ

_{свой особый метод правового регулирования, специфические черты которого}

¹ Петрова О.Г. Уголовно-правовое регулирование и его средства: норма и правоотношение: автореф. дис. … д-

ра. юрид. наук. Н. Новгород, 2003. С. 33.

концентрированно выражены в правовом положении (статусе) субъектов, а также в основаниях формирования правоотношений, способах определения их содержания, в юридических санкциях», - пишет С.С. Алексеев¹.

В иной редакции определение статуса личности в уголовном праве фор- мулирует Е.М. Луничев. По его мнению, уголовно-правовой статус личности включает «совокупность прав и обязанностей, закрепленных в нормах уголов- ного права и устанавливающих пределы возможного и должного поведения для лиц, являющихся субъектами уголовного права, которые в определенных зако- ном случаях могут выступать участником уголовно-правовых отношений»².

Несложно заметить, что содержание уголовно-правового статуса лично-

сти автор рассматривает в непосредственной связи с предметом уголовно- правового воздействия. При этом он учитывает то, что обладателями соответ- ствующего статуса могут быть как субъекты уголовного права, так и субъекты уголовно-правовых отношений. Преимущество данного определения заключа- ется в его способности конкретизировать основание, сущность и обладателей уголовно-правового статуса. Основанием возникновения уголовно-правового статуса личности служит официальное закрепление правил уголовно-правового поведения. Вступление в силу уголовного закона предопределяет границы должного и возможного поведения правоисполнителя. С момента начала дей- ствия уголовно-правовых норм на него возлагается обязанность воздерживаться от причинения вреда объектам, взятым под охрану уголовного закона. Круг обязанностей и прав, определяемых уголовно-правовым статусом, отражает со- циально-демографические, психофизиологические, профессиональные и иные свойства его обладателя.

Зачастую в литературе содержание уголовно-правового статуса ученые- юристы распространяют только на человека, виновного в совершении конкрет- ного преступления, оставляя без внимания обязанности и права законопослуш-

_{ных граждан, добровольно воздерживающихся от совершения общественно}

¹ _{Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1981. Т. 1. С. 295.}

² Луничев Е.М. Уголовно-правовой статус несовершеннолетнего: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2012. С. 6.

опасного деяния. В частности, А.И. Чучаев и А.А. Крупцов под уголовно- правовым статусом иностранного гражданина рекомендуют понимать «урегу- лированное УК РФ положение лица, не обладающего устойчивой политико- правовой связью с Российской Федерацией, в системе уголовно-правовых от- ношений, возникающих в момент совершения общественно опасного деяния, по которому лицо выступает потерпевшим от преступления либо его субъек- том, и состоящее из системного взаимодействия прав (свобод), законных инте- ресов и обязанностей»¹.

Достоинство процитированного определения проявляется в том, что

структурные элементы уголовно-правового статуса авторы распространяют на потерпевшего от преступления. Рассмотрение фигуры потерпевшего в качестве субъекта, значимого для уголовного права, заслуживает поддержки и обуслов- ливает необходимость исследования его уголовно-правового статуса. Конста- тируя ценность вклада указанных авторов в развитие теории уголовно- правового статуса личности, важно заметить, что представленная ими дефини- ция не лишена и уязвимой составляющей. А.И. Чучаев и А.А. Крупцов не счи- тают нужным разграничивать понятия «субъект уголовного права» и «субъект уголовно-правового отношения». Круг субъектов уголовных правоотношений они ограничивают лицами, совершившими запрещенные уголовным законом общественно опасные деяния. Исходя из ранее изложенных суждений, такая позиция является весьма спорной.

Представленные мнения ученых относительно статуса личности в уго- ловном праве показывают направление исследовательской деятельности по определению содержания и структурных компонентов уголовно-правового ста- туса медицинского работника. В нашем понимании уголовно-правовой статус медицинского работника – это обусловленные нормами уголовного закона гра- ницы должного и возможного поведения медицинского работника, определен-

_{ные его профессиональным статусом.}

¹ Чучаев А.И., Крупцов А.А. Уголовно-правовой статус иностранного гражданина: понятие и характеристика. М., 2010. С. 64.

Из содержания предложенного определения видно, что уголовно- правовым статусом обладает медицинский работник как субъект уголовно- правовых отношений. Физическое лицо, получившее медицинское образование и имеющее свидетельство об аккредитации специалиста, становится участни- ком уголовно-правовых отношений в момент признания его правоисполните- лем. Для этого он должен заключить трудовой договор с работодателем либо получить лицензию на занятие частной медицинской практикой. С наступлени- ем обозначенного в трудовом соглашении времени либо после регистрации в качестве индивидуального предпринимателя медицинский работник начинает реализовывать обязанности и права, определенные его профессиональным ста- тусом. Именно с указанного момента он испытывает воздействие норм уголов- ного права, стимулирующих к надлежащему исполнению профессиональных функций.

В уголовно-правовых отношениях медицинский работник выступает сто- роной, обладающей особым правовым положением и социальной ролью, свя- занной с профессией. По долгу профессии он наделен специальными полномо- чиями по оказанию профилактической, диагностической или лечебной помощи больному. Неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей, обу- словленных статусом врача, одновременно нарушает два уровня нормативных предписаний: специально-отраслевых и уголовно-правовых. Руководствуясь ими, правоприменительные органы дают оценку зловредным либо невеже- ственным действиям (бездействию) врачей, повлекших полную или частичную утрату здоровья больного либо смерть. Так, приговором суда дежурный врач станции скорой медицинской помощи М. признан виновным в причинении смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения профессио- нальных обязанностей. Суд обратил внимание на то, что осужденный отступил от требований норм здравоохранительного и уголовного законодательства. Во- первых, в нарушении Должностной инструкции врача выездной бригады (п. 5 раздела «О враче выездной бригады скорой медицинской помощи»), он не со- брал анамнез жизни и предшествующих заболеваний, которыми страдал паци-

ент, не в полном объеме произвел осмотр, проигнорировал жалобы больного и отказал ему в госпитализации. В соответствии с заключением комиссионной судебно-медицинской экспертизы, ошибочный диагноз и некачественное ока- зание медицинской помощи привели к развитию у пациента острого нарушения коронарного кровообращения, что явилось непосредственной причиной его смерти. Во-вторых, врач пренебрег возложенной на него уголовно-правовой нормой обязанностью по воздержанию от совершения общественно опасного деяния, угрожавшего жизни пациента (ч. 2 ст. 109 УК РФ)¹.

Таким образом, в уголовно-правовых отношениях, функционирующих ра-

ди обеспечения сохранности прав, свобод и не противоречащих закону интере- сов пациента, ключевой фигурой выступает медицинский работник. На него направлена предупредительная мощь уголовного закона. Механизм образова- ния уголовно-правового статуса медицинского работника является достаточно простым. Его основу составляют обязанности и права. Впрочем, некоторые специалисты выступают за увеличение количества структурных компонентов уголовно-правового статуса личности. Например, Т.А. Сулейманов предлагает значительно расширить его параметры за счет включения: а) правовых норм, устанавливающих уголовно-правовой статус; б) правосубъектности; в) юриди- ческих обязанностей; г) субъективных прав; д) законных интересов; е) гаран-

тий². Представленное мнение, если рассматривать его лишь с точки зрения объ-

екта научной дискуссии, заслуживает внимания. Одновременно нужно заме- тить, что, не затрудняя себя объяснением причин, автор ограничился исследо- ванием всего лишь двух из шести выделенных им составных компонентов пра- вового статуса лица, совершившего преступление. Предметом осмысления ста- ли юридические обязанности и права преступника. Основываясь на изложен- ных фактах, справедливым будет вывод о том, что взгляд Т.А. Сулейманова на решение обозначенной проблематики не отличается от позиции большинства

_{ученых-криминалистов.}

¹ _{См.: Архив Пятигорского городского суда Ставропольского края. Дело № 1-1049/2002.}

² См.: Сулейманов Т.А. Лицо, совершившее преступление, как субъект уголовного правоотношения. Рязань,

1997. С. 85.

Определяя значение субъективных прав и юридических обязанностей в конструкции правового регулирования, Н.И. Матузов отмечает: «Правовая норма имеет безличный, отвлеченный характер, и, будучи просто изданной, она еще не может подчинить волю конкретных лиц общей воле государства. Необ- ходимы дополнительные юридические рычаги, обеспечивающие ее эффектив- ность и нужный результат. Такими рычагами являются права и обязанности тех, чье поведение нуждается в регулировании, на кого рассчитаны нормы. Именно в предоставлении прав и возложении обязанностей, в практическом их осуществлении, проявляется регулирующее действие права в общественной жизни»¹.

Соглашаясь с профессором целиком и полностью, необходимо отметить,

что в структуре уголовно-правового статуса медицинского работника в связке

«права-обязанности» определяющими являются обязанности правоисполните- ля. Именно они располагаются на первом месте и не корреспондируют с права- ми другого субъекта правоотношения². Обязанности и права участников уго- ловно-правовых отношений существуют автономно и воплощаются в жизнь самостоятельно. В то время как в здравоохранительных правоотношениях на первое место поставлены права пациента, которые обеспечиваются исполнени- ем юридических обязанностей врача. Реализация уголовно-правовых обязанно- стей и прав медицинского работника сводится к удержанию его от совершения криминальных поступков, угрожающих правовому статусу пациента.

Каким набором обязанностей и прав наделен медицинский работник, бу- дучи обладателем уголовно-правового статуса? Данный вопрос в отечественной доктрине уголовного права еще не поднимался, поэтому ответ на него не сфор- мулирован. Однако имеются научные работы, посвященные исследованию со- держания обязанностей и прав физического лица, участвующего в уголовно- правовом отношении. Так, М.П. Карпушин и В.И. Курляндский предлагают на

_{преступника возложить обязанность претерпевать невыгодные последствия со-}

¹ Матузов Н.И. Личность. Права. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права. Саратов, 1972. С.

_49.

² См.: Разгильдиев Б.Т. Уголовно-правовые отношения и реализация ими задач уголовного права РФ. Саратов,

1994. С. 190-191.

вершенного преступления: в определенном законом порядке дать отчет в соде- янном, в том числе подвергнуться правоограничениям, быть осужденным и по- нести наказание. Одновременно он «вправе требовать, чтобы с ним обращались в соответствии с законом, чтобы с делом разобрались в установленном порядке, чтобы к нему применили наказание, установленное законом с учетом тяжести содеянного, и т.д.»¹.

Среди перечисленных обязанностей лица, совершившего преступление,

обращает на себя внимание обязанность «дать отчет в содеянном». В словаре русского языка С.И. Ожегова отчет определяется как «сообщение, доклад о своих действиях, работе»². Исходя из лингвистического содержания данного термина, можно сделать вывод о том, что по замыслу М.П. Карпушина и В.И. Курляндского лицо, подлежащее уголовной ответственности, обязано инфор- мировать в установленном законом порядке кого-либо о факте совершения пре- ступления, объяснить свои поступки. Но вряд ли можно согласиться с подоб- ным предположением. В процессе предварительного следствия и судебного разбирательства обвиняемый или подсудимый могут сообщить соответствую- щим должностным лицам об отдельных обстоятельствах совершенного пре- ступления, объяснить мотив своего поведения, но не обязаны этого делать. Бо- лее того, такие действия совершаются в рамках уголовно-процессуальных от- ношений, а не уголовно-правовых.

Аналогичные сомнения возникают и в части отнесения к числу субъектив- ных прав участника уголовно-правового отношения права «требовать, чтобы с ним обращались в соответствии с законом, чтобы с делом разобрались в уста- новленном порядке». Подобного рода юридические возможности не обуслов- лены уголовно-правовым статусом лица, привлекаемого к уголовной ответ- ственности. Они в большей степени свойственны субъектам, вовлеченным в

_{сферу уголовного судопроизводства (подозреваемому, обвиняемому).}

¹ _{Карпушин М.П., Курляндский В.И. Уголовная ответственность и состав преступления. М., 1974. С. 29-30.}

² Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1997. С. 402.

По мнению коллектива авторов монографии «Механизм уголовно- правового регулирования», субъекты уголовно-правовых отношений наделены обязанностями и правами, вытекающими из характера связывающих их уголов- но-правовых норм. Закон требует от лица, нарушившего уголовно-правовой за- прет, «лишь одного – быть подвергнутым уголовной ответственности за то кон- кретное преступление, которое им совершено»¹.

Разумеется, в обязанности быть подвергнутым уголовной ответственности

отчетливо просматривается реализация уголовно-правовой задачи по преду- преждению совершения новых преступлений человеком, ранее проигнориро- вавшим обязанностью воздерживаться от посягательств на интересы личности, общества, государства, мира и безопасности человечества. Претворяя ее в дей- ствительность, преступник отбывает наказание либо иные меры уголовно- правового характера. Однако вследствие такого понимания содержания уголов- но-правового статуса личности вне поля зрения остается охранительная задача уголовного закона. Вряд ли представленная картина объективно отражает со- циальное и правовое предназначение уголовного права. По смыслу уголовного закона реализация уголовно-правового статуса личности должна одновременно обеспечивать каждую из задач, стоящих перед ним.

В контексте изложенного справедливо будет заметить, что наиболее рас- пространенной среди ученых является точка зрения, согласно которой от физи- ческих лиц как субъектов уголовного права требуется, чтобы они воздержива- лись от действий, запрещенных уголовным законом. Так, Р.Р. Галиакбаров по- лагает, что в рамках уголовно-правовых отношений, возникающих с момента вступления уголовного закона в силу, на граждан возлагается обязанность со- блюдать уголовно-правовые запреты либо использовать их для защиты своих законных интересов².

Б.Т. Разгильдиев уголовно-правовую обязанность рассматривает как фак-

_{тор, удерживающий гражданина от посягательств на объекты, охраняемые уго-}

¹ Прохоров В.С., Кропачев И.М., Тарбагаев А.Н. Механизм уголовно-правового регулирования: норма, право- отношение, ответственность. Красноярск, 1989. С. 139.

² См.: Галиакбаров Р.Р. Совершение преступления группой лиц. Омск, 1980. С. 15.

ловным законом. На правоисполнителя возлагаются обязанности: а) воздержи- ваться от совершения преступления; б) подвергнуться уголовной ответственно- сти в случае нарушения предыдущей обязанности¹. Помимо обязанностей, правоисполнитель наделяется субъективными правами. В качестве таковых вы- ступают: «право требования проведения в его отношении работниками право- охранительных органов проверки на предмет исполнения им обязанностей по воздержанию от совершения преступления в рамках принципов уголовного права; право на признание потерпевшим, если ему причинен совершенным пре- ступлением ущерб, на восстановление его первоначального правового статуса, имевшегося у него до начала проверки, а также возмещение морального, физи- ческого, материального и других видов ущерба в случаях, если им не нарушена

обязанность по воздержанию от совершения преступления; право на необходи- мую оборону, крайнюю необходимость, задержание лица, совершившего обще- ственно опасное деяние, и вознаграждение за его реализацию»².

Используя результаты научных трудов, посвященных исследованию со- держания обязанностей и прав участников уголовно-правовых отношений, можно определиться с обязанностями и правами медицинского работника, в комплексе образующими его уголовно-правовой статус. При этом следует ис- ходить из факта, что уголовно-правовые обязанности и права медицинского ра- ботника предопределены его профессиональным статусом. Они устанавливают границы должного и возможного поведения субъекта уголовно-правового от- ношения. Их набор должен быть оптимальным для создания условий по бес- препятственному осуществлению прав и свобод больного человека, вступивше- го в здравоохранительные и уголовно-правовые отношения.

Выступая в качестве носителя уголовно-правового статуса, медицинский работник обязан, прежде всего, воздерживаться от совершения социально опас- ного деяния, угрожающего правомерным интересам пациента. Соблюдение за-

_{претов составляет основную форму реализации уголовно-правой нормы, цель}

¹ Разгильдиев Б.Т. Уголовно-правовые отношения и реализация ими задач уголовного права РФ. Саратов, 1994. С. 210.

² Там же. С. 215.

которого состоит в предупреждении осуждаемого обществом поведения. Абсо- лютное большинство представленных в Особенной части уголовного законода- тельства норм под страхом привлечения к уголовной ответственности удержи- вают медицинского работника от совершения активных действий. Например, уголовно-правовая норма, изложенная в ст. 120 УК РФ, возлагает на правоис- полнителя обязанность по воздержанию от принуждения человека к изъятию органов или тканей для трансплантации. В случае ее нарушения виновное лицо наказывается лишением свободы на срок до четырех лет с лишением права за- нимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового.

Остальные нормы Особенной части уголовного закона напротив устанав- ливает ответственность за пассивное поведение субъекта уголовно-правового отношения. Функциональное назначение такого рода уголовно-правовых норм состоит в стимулировании правоисполнителя к активным действиям. В частно- сти, уголовно-правовая норма, сформулированная в ч. 1 ст. 124 УК РФ, возла- гает на медицинского работника обязанность совершать активные действия, суть которых заключается в оказании не терпящей отлагательства помощи больному. Ее исполнение стимулируется угрозой назначения наказания в виде штрафа в размере до сорока тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех месяцев, либо обязательных работ на срок до трехсот шестидесяти часов, либо исправительных работ на срок до одного года, либо ареста на срок от двух до четырех месяцев.

Таким образом, уголовно-правовая обязанность медицинского работника по воздержанию от совершения преступления может быть реализована путем: а) воздержания от совершения активных действий, угрожающих правомерным интересам пациента; б) выполнения определенных действий, способствующих осуществлению правового статуса пациента. В обоих вариантах поведения субъекта уголовно-правового отношения непосредственным результатом дей- ствия уголовного закона выступает удержание правоисполнителя от посяга- тельств на правомерные интересы пациента. Пренебрежение уголовно-

правовой обязанностью по воздержанию от совершения преступления влечет возложение на него другой обязанности – подвергнуться уголовной ответ- ственности. Следствием применения наказания либо иных мер уголовно- правового характера выступает ограничение правового статуса субъекта, нару- шившего права и свободы другого человека. Обязанность подвергнуться уго- ловной ответственности возлагается на медицинского работника в том случае, когда возникает объективная необходимость в дополнительном стимулирова- нии исполнения обязанности по воздержанию от совершения общественно опасных деяний против интересов пациента. Уклонение от отбывания ограни- чения свободы, лишения свободы, а также от применения принудительных мер медицинского характера образует самостоятельный состав преступления, предусмотренный ст. 314 УК РФ. Таким образом, привлечение лица к уголов- ной ответственности служит инструментом принудительного обеспечения за- дач, стоящих перед соответствующей отраслью законодательства.

Еще одной обязанностью, обусловленной уголовно-правовым статусом медицинского работника, является возмещение физического, материального и морального вреда, нанесенного пациенту в результате совершенного преступ- ления. В настоящее время вопрос о компенсации ущерба, причиненного неис- полнением или ненадлежащим исполнением врачом профессиональных функ- ций, решается в порядке подачи и рассмотрения гражданского иска в уголов- ном процессе. Анализ материалов судебной практики свидетельствует о том, что процесс удовлетворения требований граждан по возмещению вреда, причи- ненного здоровью или жизни во время оказания врачебной помощи, протекает крайне затруднительно. Потерпевшим от преступлений в виду отсутствия спе- циальных познаний сложно обосновать характер и объем причиненного ущер- ба. Им нередко приходится испытывать противодействие со стороны экспертов, представляющих медицинскую отрасль. Включение в уголовно-правовой ста- тус медицинского работника предложенной обязанности придаст факту возме- щения физического, материального и морального вреда публичный характер. Его исполнение будет осуществляться в рамках уголовно-правовых отношений,

что существенно повысит шансы потерпевшего на удовлетворение его уязвлен- ных интересов¹. В то же время компенсирование представителем врачебной профессии ущерба, нанесенного больному неквалифицированным исполнением профессиональных функций, не должно восприниматься как откуп от уголов- ного преследования.

Было бы грубейшей ошибкой полагать, что роль уголовного права в ме- ханизме охраны прав и свобод пациента исчерпывается возложением обязанно- стей на человека, занимающегося врачебной практикой, и внесением каратель- ного элемента в здравоохранительные правоотношения. Неотъемлемой состав- ляющей уголовно-правового статуса медицинского работника является субъек- тивное право. Будучи тесно связанным с личностью, оно несет внушительную социальную и функциональную нагрузку. От его востребованности в значи- тельной мере зависит результативность функционирования механизма уголов- но-правовой охраны прав и свобод пациента. Правовые возможности способ- ствуют совершенствованию профессиональных качеств личности, повышению ее социально-правовой активности. Наделение представителей врачебной про- фессии определенными правами в сфере действия уголовного закона способ- ствует внедрению во врачебную практику позитивных результатов эксперимен- тальных методов диагностики и лечения заболеваний.

В структуру уголовно-правового статуса медицинского работника могут быть включены лишь те права, которые регламентированы уголовным кодек- сом. Норм, управомочивающих людей на социально полезное поведение, в рос- сийском уголовном законодательстве немного. Их перечень ограничен инсти- тутом обстоятельств, исключающих преступность деяния (ст. 37-42 УК РФ). Учитывая профессиональный статус лиц, занимающихся врачебной деятельно-

_{стью, уголовный закон наделяет медицинских работников правом на обосно-}

¹ В литературе высказываются предложения по включению в уголовный закон нормы, которая обязывала бы правоисполнителей возместить или иным образом загладить причиненный преступлением физический, имуще- ственный, моральный вред. См. напр.: Анощенкова С.В. Уголовно-правовое учение о потерпевшем / под ред. Н.А. Лопашенко. М., 2006. С. 199; Разгильдиев Б.Т. Уголовно-правовое возмещение вреда, причиненного пре- ступлением // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы Шестой Международной научно- практической конференции 29-30 января 2009 г. М., 2009. С. 40; Сумачев А.В. Пострадавший как субъект уго- ловного правоотношения: Учеб. пособие. Тюмень, 1999. С. 74 – 75.

ванный риск (ст. 41 УК РФ) и крайнюю необходимость (ст. 39 УК РФ). Состав- ляющие содержание указанных статей нормы стимулируют правоисполнителя к совершению общественно полезных действий и определяют границы воз- можного поведения в процессе исполнения профессиональных функций.

Трудно согласиться с утверждением С.Е. Донцова и В.В. Глянцева о том, что для медицинского работника, оказывающего помощь больному, риск явля- ется не правом, а обязанностью. По мнению ученых, обязанность совершать рискованные действия возникает из юридических фактов, закрепленных в нор- мативных актах, регулирующих правовой статус врача в нестандартных ситуа- циях¹.

Риск как выход за пределы безопасного поведения является возможным,

но не обязательным действием. Желая добиться общественно полезного ре- зультата в ситуации, характеризующейся опасностью наступления неблагопри- ятных последствий, субъект врачевания делает свой выбор и старается реализо- вать его. Вполне вероятно, что согласно патерналистской теории взаимоотно- шений медицинского работника и пациента, у врача в экстремальных случаях может возникнуть моральный долг действовать рискованным образом, но никак не юридический. Правовые обязанности медицинского работника, вытекающие из профессионального статуса, в исчерпывающем порядке перечислены в ст. 73

Федерального закона от 21 ноября 2011 г. «Об основах охраны здоровья граж- дан в Российской Федерации». В этом перечне законодатель не наделил пред- ставителей врачебной профессии обязанностью прибегать к рискованным дей- ствиям в случае тяжелого заболевания больного. Ее не было и в нормативных документах, действовавших на момент выхода в свет монографической работы С.Е. Донцова и В.В. Глянцева. В то же время право медицинских работников участвовать в доклинических и клинических исследованиях лекарственных средств вытекает из содержания Федерального закона от 12 апреля 2010 г. «Об

_{обращении лекарственных средств»}² _{(ст. 11, 21, 38, 40). В аспекте изложенного}

¹ _{См.: Донцов С.Е., Глянцев В.В. Возмещение вреда по советскому законодательству. М., 1990. С. 254-257.}

² См.: СЗ РФ. 2010. № 16. Ст. 1815.

справедливыми следует признать суждения А.Н.Савицкой о том, что новатор- ство — это право медицинского работника, реализация которого зависит от субъективных качеств личности врача, но в то же время неосуществление этого права нельзя рассматривать как противоправное поведение¹.

Еще одним структурным компонентом в рассматриваемом механизме

уголовно-правовой охраны прав и свобод пациента выступает уголовно- правовой статус правоприменителя. К числу субъектов, применяющих нормы уголовного права, относятся орган дознания, следователь, прокурор, судья, об- ладающие государственно-властными полномочиями. Частные лица не могут быть субъектами правоприменения, поскольку государство не уполномочило их на эту деятельность. Они соблюдают, исполняют, используют уголовно- правовые нормы, но применять ее не в состоянии.

В рамках уголовно-правовых отношений компетентные органы и долж- ностные лица, представляющие правоприменительные структуры государства, наделены совокупностью обязанностей и прав, реализация которых способ- ствует обеспечению интересов пациента. На правоприменителя, прежде всего, возлагается обязанность по осуществлению контроля над деятельностью меди- цинских работников, претворяющих в жизнь свой профессиональный и уголов- но-правовой статус. Потребность в ее установлении обусловлена тем, что уго- ловно-правовая обязанность по воздержанию от совершения преступления или подвергнуться ответственности в случае ее нарушения, должна проверяться на предмет исполнения. Отсутствие контроля обесценивает усилия законодателя, устремленные на удержание медицинского персонала от совершения обще- ственно опасных деяний.

Осуществляя контролирующие функции, правоприменитель дает уголов- но-правовую оценку действию (бездействию) медицинского работника, причи- нившему вред жизни, здоровью или свободе пациента. В случае обнаружения в его деянии признаков состава преступления дознаватель, следователь, прокурор

_{или судья инициирует и реализует уголовное преследование согласно полномо-}

¹ См.: Савицкая А.Н. Возмещение ущерба, причиненного ненадлежащим врачеванием. Львов, 1982. С. 110.

чиям, установленным уголовно-процессуальным законодательством. Призна- ние лица виновным в совершении преступления обусловливает необходимость определения вида и объема уголовной ответственности. При наличии основа- ний и условий, предусмотренных уголовным законом, правоприменитель осво- бождает медицинского работника от уголовной ответственности или наказания.

Структурным элементом уголовно-правового статуса правоприменителя является обязанность признавать пациента потерпевшим от преступления, со- вершать другие действия, обращенные на охрану его правового статуса и пре- дупреждение новых преступлений в секторе здравоохранения. На правоприме- нителя возлагается уголовно-правовая обязанность воздерживаться от совер- шения преступления и подвергнуться уголовной ответственности, если в про- цессе осуществления контролирующих функций он нарушит предыдущую обя- занность. Так, уголовный закон обязывает соответствующих должностных лиц воздерживаться от привлечения заведомо невиновного врача к уголовной от- ветственности, незаконного освобождения от уголовной ответственности меди- цинского работника, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступ- ления, вынесения заведомо неправосудного приговора, решения или иного су- дебного акта.

Как участник уголовно-правового отношения правоприменитель наделен правом на получение от пациентов, врачебного персонала, должностных лиц учреждений здравоохранения информации об уголовно-правовом поведении конкретного медицинского работника. В процессе его реализации уточняются обязанности и права медицинского работника, обусловленные профессиональ- ным и уголовно-правовым статусом, выясняются факторы, способствовавшие формированию преступной мотивации и совершению преступления. Суще- ственный интерес для должностных лиц, применяющих нормы уголовного пра- ва, представляют обстоятельства, наличие которых исключает преступность де- яния медицинского работника.

Осуществление обязанностей и прав, определенных уголовно-правовым статусом правоприменителя, не должно нарушать права, свободы и правомер-

ные интересы медицинского работника, надлежаще исполняющего профессио- нальные функции. Расходятся с задачами уголовного права действия сотрудни- ков правоохранительных органов, не организовавших процесс предварительно- го расследования и судебного рассмотрения уголовного дела на уровне, макси- мально обеспечивающем права и свободы человека. Так, 11 апреля 2003 г. пра- воохранительные органы г. Москвы возбудили уголовное дело против врачей- трансплантологов по факту приготовления к изъятию почек у пациента, биоло- гическая смерть которого не была констатирована. Однако, 1 марта 2005 г. Московский городской суд оправдал медицинских работников за отсутствием в их поведении состава преступления¹.

Дважды Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ от-

меняла оправдательный приговор Московского городского суда от 1 марта 2005 г., направляя дело на новое судебное рассмотрение². Президиум Верховного Суда РФ своим постановлением от 11 октября 2006 г. отменил Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 29 марта 2006 г. и передал уголовное дело на новое кассационное рассмотрение³. Кассацион- ным Определением Верховного Суда РФ от 21 декабря 2006 г. оправдательный приговор Московского городского суда был оставлен без изменения, кассаци- онные представления государственных обвинителей - без удовлетворения⁴.

Между тем, по мнению экспертов, необоснованное уголовное преследова- ние врачей нанесло непоправимый ущерб трансплантологии. За время предва- рительного расследования по указанному уголовному делу количество опера-

_{ций по пересадке органов в России сократилось на 80 процентов, главным об-}

¹ См.: Приговор Московского городского суда от 1 марта 2005 г. №2-9/05 // Официальный сайт Московского городского суда [Электронный ресурс]. – URL: http://www.mos-gorsud.ru/ (дата обращения: 12.03.2008).

² См.: Определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 29 марта 2006 г. № 5-О06-11 // Официаль- ный сайт Верховного Суда РФ [Электронный ресурс]. – URL: http://supcourt.ru/stor_pdf.php?id=138648 (дата об- ращения: 12.03.2008); Кассационное определение Верховного Суда РФ от 19.04.2005 г. № 5 -О05-48 // Офици- альный сайт Верховного Суда РФ [Электронный ресурс]. – URL: http://supcourt.ru/stor_pdf.php?id=115394 (дата обращения: 12.03.2008).

³ См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 11 октября 2006 г. № 429-П06 // Официальный сайт

Верховного Суда РФ [Электронный ресурс]. – URL: http://supcourt.ru/stor_pdf.php?id=155542 (дата обращения:

_12.03.2008).

⁴ См.: Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 21 декабря 2006 г. № 5 -О06-

179 [Электронный ресурс] // Официальный сайт Верховного Суда РФ. – URL:

http://supcourt.ru/stor_pdf.php?id=160916 (дата обращения: 12.03.2008).

разом из-за нехватки трансплантируемого материала. Дефицит донорских орга- нов образовался потому, что врачи-реаниматологи, опасаясь незаконного уго- ловного преследования, не информировали трансплантологов о появившихся потенциальных донорах. Все это привело к тому, что многие пациенты, испы- тывавшие потребность в пересадке органов и тканей, так и не дождались жиз- ненно важной операции¹.

Показателем качества работы механизма уголовно-правовой охраны прав и

свобод пациента служит эффективность решения задач, стоящих перед ним. Принимая ту или иную норму, наделяя участников уголовно-правовых отношений конкретным набором обязанностей и прав, законодатель предполагает определенный результат, который будет достигнут в процессе функционирования выстроенной правовой конструкции. Предлагаемое нами нормативное явление призвано обеспечивать решение двух социально значимых задач: а) охрану прав и свобод пациента от преступных посягательств со стороны лиц, занимающихся медицинской практикой; б) предупреждение новых преступлений против прав и свобод пациента.

В юридической науке уголовно-правовая охрана рассматривается как сохранение перечисленных в уголовном законе объектов от возможного преступного воздействия на них посредством возложения уголовно-правовой нормой обязанностей и предоставления прав правоисполнителям и правоприменителям². Она не персонифицирована ни по объектам, ни по лицам. Одновременно реализуется в отношении всех граждан, несущих обязанность по воздержанию от совершения преступления под угрозой наказания или приме- нения иных мер уголовно-правового характера.

Выступая в качестве одной из задач исследуемого механизма, охрана прав и свобод пациента от преступных посягательств должна характеризоваться

_{определенной результативностью. Позитивный результат ее функционирования}

¹ _{См.: Врачей не признали «вредителями» // Известия. 2005. 2 марта.}

² См.: Разгильдиев Б.Т. Задачи уголовного права Российской Федерации и их реализация. Саратов, 1993. С. 135.

обнаруживается в удержании представителей врачебной профессии от совершения общественно опасных деяний в секторе здравоохранения.

Воплощение в жизнь второй задачи, вытекающей из сути уголовно- правового механизма охраны прав и свобод пациента, обеспечивается посредством привлечения лиц, совершивших преступление, к уголовной ответственности. В науке общепризнанноым является положение о том, что уголовная ответственность фактом своего существования предупреждает совершение новых преступлений как лицами, уже привлеченными к ответственности, так и правоисполнителями, на данном примере воздерживающимися от совершения общественно опасных деяний¹. С представленным тезисом трудно спорить. Вместе с тем мы исходим из того, что уголовно-правовая задача предупреждения преступных посягательств имеет конкретного адресата. Им является медицинский работник, обвиняемый в совершении преступления против пациента. Если правоисполнителю не предъявлено обвинение, то он не нарушил уголовно-правовой статус в части воздержания от осуществления общественно опасных действий (бездействия). В отношении него реализуется уголовно-правовая задача по охране прав и свобод пациента.

Насколько эффективно реализуются показанные задачи на правоисполнительном и правоприменительном уровнях? Критерием эффективности работы механизма уголовно-правовой охраны правового статуса пациента на правоисполнительном уровне служит низкий показатель совершаемых медицинскими работниками преступлений, достигаемый за счет их удержания от совершения общественно опасного поступка, а на уровне правоприменения – привлечение к уголовной ответственности лиц, нарушивших обязанность по воздержанию от свершения преступления. В

_{первом случае обеспечивается задача охраны прав и свобод пациента. Во}

¹ См.: Уголовное право России. Общая часть: учебник / под ред. Ф.Р. Сундурова, И.А. Тарханова. 3 -е изд., пе- рераб. и доп. М., 2009. С. 22-23.

втором случае выполняется уголовно-правовая задача по предупреждению новых преступлений со стороны медицинских работников.

Если исходить из данных официальной статистики зарегистрированных преступлений против интересов пациента, то можно сделать вывод о том, что в общей массе преступности доля преступлений против прав и свобод пациента составляет незначительную часть. Об этом свидетельствуют показатели уровня

_{и динамики преступности в сфере здравоохранения.}

_{Таблица 2.}¹

Исходя из приведенных в таблице данных о количестве зарегистрирован- ных преступлений против прав и свобод пациента за 2008-2012 гг., формирует-

_{ся мнение о высокой эффективности действия уголовно-правовых норм, ориен-}

¹ При составлении таблицы использовалась информация, опубликованная в изданиях Российской криминоло- гической ассоциации: Здоровье нации и национальная безопасность / под ред. проф. А.И. Долговой. М., 2013; Преступность, национальная безопасность, бизнес / под общей ред. проф. А.И. Долговой. М., 2012; Оптимиза- ция научного обеспечения и криминологической культуры борьбы с преступностью. М., 2011; Экстремизм: социальные, правовые и криминологические проблемы / под ред. проф. А.И. Долговой. М., 2010; Новая крим и- нальная ситуация: оценка и реагирование / под ред. проф. А.И. Долговой. М., 2009.

тированных на удержание медицинских работников от совершения обществен- но опасных деяний. Вместе с тем, в силу ряда причин такой вывод можно по- ставить под сомнение. Так, в статистических показателях самостоятельно не выделяются уголовные дела, возбуждаемые по признакам составов преступле- ний, устанавливающих ответственность за неосторожное причинение смерти или вреда здоровью больного вследствие ненадлежащего исполнения медицин- ским работником профессиональных обязанностей. Характеризуя преступность в сфере здравоохранения, следует учитывать и ее латентную составляющую. Согласно оценкам экспертов, реальный массив преступности в нашей стране на порядок больше и превышает регистрируемый показатель в 4-6 раз¹. Об этом же свидетельствуют поступающие от правозащитных организаций сведения, которые указывают на стабильно высокий уровень конфликтных ситуаций между пациентами и медицинским персоналом, недобросовестно относящимся

_{к исполнению профессиональных обязанностей}²_.

Еще впечатляющей выглядят цифры, опубликованные на сайте Феде- ральной службы по надзору в сфере здравоохранения. Только в 2012 г. в цен- тральный аппарат и территориальные органы Росздравнадзора от граждан, не довольных качеством получаемой медицинской помощи, поступили 35513 письменных претензий. Основная часть обращений включает жалобы на каче- ство предоставляемой медицинскими организациями врачебной помощи, не- надлежащее исполнение медицинскими работниками профессиональных обя- занностей, вследствие чего наступила смерть пациента³.

Приведенные цифры находят подтверждение и в результатах социологи-

ческих исследований. Согласно проведенному нами анкетированию работников учреждений системы здравоохранения и правоохранительных органов, ученых и простых граждан, 23% опрошенных указали, что с фактами нарушения прав и

¹ См.: Побегайло Э.Ф. Уголовная политика современной России: концептуальный подход // Противодействие преступности: уголовно-правовые, криминологические и уголовно-исполнительные аспекты. Материалы III Российского Конгресса уголовного права, состоявшегося 29-30 мая 2008 г. − М.: Проспект, 2008. С. 464.

² См.: Доклад Уполномоченного по правам человека в РФ за 2012 г. // Российская газета. 2013. 29 марта; Доклад

_{Уполномоченного по правам человека в РФ за 2009 г. // Российская газета. 2009. 17 апреля.}

³ См.: Итоги работы Росздравнадзора и его органов по субъектам Российской Федерации с обращениями граж- дан в 2012 году // Официальный сайт Федеральной службой по надзору в сфере здравоохранения (Рос- здравнадзора) [Электронный ресурс]. – URL: http://www.roszdravnadzor.ru. (дата обращения 22.10.2013).

свобод пациента со стороны медицинского персонала сталкивались лично.

37,1% респондентов отметили, что с подобными случаями встречались их род- ственники и друзья. У 39,8% экспертов потерпевшими от нарушений прав и свобод пациента становились знакомые. Лишь 17,4% от общего числа респон- дентов констатировали, что им не известны такого рода факты.

Сопоставляя количество жалоб граждан на неудовлетворенность меди- цинским обслуживанием с количеством рассмотренных судами уголовных дел, складывается не вполне реалистичная ситуация. Примерно из 35513 жалоб воз- буждается порядка 80 уголовных дел. Такое положение дел в системе здраво- охранения заключает скрытую угрозу. Среди медицинских работников склады- вается устойчивое убеждение о неспособности уголовного закона и правоохра- нительных органов оказать позитивное воздействие на девиантное поведение. Испытывая чувство безответственности за допущенные погрешности в профес- сиональной деятельности, врачи мотивируются к пренебрежению установлен- ными стандартами диагностирования и лечения болезней.

Охарактеризовав элементы, образующие уголовно-правовой механизм охраны прав и свобод пациента, нам удалось сформулировать ряд теоретиче- ских выводов, которые легли в основу предложений по совершенствованию уголовного законодательства и практики его исполнения:

1) механизм уголовно-правовой охраны прав и свобод пациента непо- средственно связан с конструированием и реализацией конкретных норм, удерживающих медицинских работников от совершения преступлений в про- фессиональной сфере. Ныне представленные в уголовном законе нормы не в состоянии обеспечить сохранность социально значимых интересов пациента в максимальном объеме. Многие общественно опасные деяния, создающие угро- зу причинения вреда пациенту, не подпадают под действие норм-запретов. Сказанное побуждает представителей уголовно-правовой доктрины к поиску новых инструментов, способных удерживать медицинских работников от пося- гательств на права и свободы пациента;

2) основания возведения деяний, угрожающих правомерным интересам пациента, в разряд преступных, следует искать в явлениях и процессах, связан- ных с новаторской деятельностью медицинских работников. Разработка и внедрение в медицинскую практику инновационных технологий диагностиро- вания и лечения заболеваний помимо положительного эффекта влечет побоч- ные последствия, отрицательно сказывающиеся на здоровье и иных благах лич- ности. Появление ранее неизвестных форм социально вредного поведения тре- бует от законодателя адекватной реакции в виде оптимизации правового режи- ма инновационной деятельности и установления разумных ограничений, вклю- чая уголовно-правовой запрет. Это предполагает принятие решений по расши- рению границ правового регулирования отношений в сфере здравоохранения, а в случае необходимости – уголовно-правовой охраны;

3) в настоящий момент российский законодатель не сумел реализовать имеющийся у него резерв по обеспечению прав и свобод участников биомеди- цинских исследований уголовно-правовыми средствами. Без вмешательства уголовного закона в правоотношения, складывающиеся по поводу осуществле- ния медицинских и психологических опытов, невозможно исключить побочные последствия новаторской деятельности врачей. Для этого законодателю пред- лагается дополнить систему Особенной части УК РФ нормой, которая должна удерживать медицинских работников от нарушения правил проведения биоме- дицинских исследований;

4) в уголовно-правовых отношениях, функционирующих ради обеспече- ния прав и свобод пациента, основной фигурой выступает медицинский работ- ник. Под уголовно-правовым статусом медицинского работника следует пони- мать обусловленные нормами уголовного закона границы должного и возмож- ного поведения медицинского работника, определенные его профессиональным статусом;

5) основу уголовно-правового статуса медицинского работника состав- ляют совокупность обязанностей и прав, достаточных для обеспечения задач уголовного закона. На медицинского работника уголовным законом возложены

обязанности: а) воздерживаться от совершения общественно опасных деяний, причиняющих вред правам и свободам пациента либо создающих угрозу его причинения; б) подвергнуться уголовной ответственности в случае ее наруше- ния; в) возместить причиненный преступлением ущерб интересам пациента. Принимая во внимание профессиональный статус лиц, занимающихся врачеб- ной практикой, уголовный закон наделяет медицинских работников правом на обоснованный риск и крайней необходимостью;

6) структурным компонентом механизма уголовно-правовой охраны прав и свобод пациента выступает уголовно-правовой статус правоприменителя. В рамках уголовно-правовых отношений компетентные органы и должностные лица, представляющие правоприменительные структуры государства, наделены обязанностями и правами, реализация которых способствует обеспечению ин- тересов пациента. На правоприменителя возлагается обязанность осуществлять контроль над деятельностью медицинских работников, претворяющих в жизнь свой профессиональный и уголовно-правовой статус, признавать пациента по- терпевшим от преступления, воздерживаться от совершения преступления и подвергнуться уголовной ответственности, если в процессе осуществления кон- тролирующих функций нарушит предыдущую обязанность. Как участник уго- ловно-правового отношения правоприменитель наделен правом на получение от пациентов, врачебного персонала, должностных лиц учреждений здраво- охранения информации об уголовно-правовом поведении конкретного меди- цинского работника. Для должностных лиц, применяющих нормы уголовного права, интерес представляют обстоятельства, наличие которых исключает пре- ступность деяния медицинского работника;

7) задачи уголовного закона в части охраны прав и свобод пациента от преступных посягательств и их предупреждения выступают показателем рабо- ты механизма уголовно-правовой охраны прав и свобод пациента. Ориентиру- ясь на представленные критерии формируется и развивается уголовно-правовой механизм охраны прав и свобод пациента.