§1. Дореволюционный период

Изучение регулирования кондикционных обязательств в дореволюционной России имеет весьма существенное значение для целей настоящей работы. Это обусловлено тем, что многие из рассматриваемых ныне в качестве общепризнанных идей получили свое закрепление в отечественной доктрине именно в тот период, хотя некоторые из них существенно видоизменились впоследствии.

отечественные дореволюционные авторы в качестве главного источника своих умозаключений по тематике неосновательного обогащения в общем и понятию обогащения в частности использовали работы своих германских коллег и источники римского права²⁴. Хотя в судебных актах Сената и нижестоящих судов

²³ Законами Российской империи обязательства из неосновательного обогащения не регламентировались, хотя на некоторых территориях, в определенные периоды входивших в состав империи, применялся ряд местных нормативных актов, в той или иной степени регулировавших кондикционные требования. Речь, в частности, идет о Царстве Польском, а также Лифляндской, Курляндской и Эстляндской губерниях. См. об этом: Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. С.148.

²⁴ На это обстоятельство обращал внимание и Л.И. Петражицкий (см.: Петражицкий Л.И. Иски о незаконном обогащении в 1 ч. X т. (К характеристике современной юриспруденции) // Вестник Права. 1900. № 1.

подтверждение указанного вывода сошлемся также на следующее. Описание случаев обогащения, данное

Г.Ф. Шершеневичем, практически полностью воспроизводит описание, представленное в работе Г. Дернбурга (ср.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. 9-е изд. М., 1911. С. 589; Дернбург Г. Пандекты: Обязательственное право. Т. 2 / Пер. с нем.; Под ред. П. Соколовского. М., 1911. С. 357). Говоря о том, что неправомерное обогащение одного лица за счет другого заключается в увеличении имущества лица обогатившегося и в то же время в уменьшении имущества другого лица, К.Н. Анненков отмечал: «Что же касается указания отдельных случаев такого неправомерного обогащения, то цивилисты наши в этом отношении дают только слишком общие указания, утверждая… что и у нас оно может проявляться в тех же случаях, как указано и в праве римском [курсив мой. – В.Г.]…» (Анненков К.Н. Система русского гражданского права, том IV, СПб., 1904. С. 548). При этом не стоит забывать о том, что и само так называемое «римское право», изучавшееся отечественными дореволюционными авторами, помимо непосредственно римских источников права, содержало в себе значительный объем переработанного и преобразованного пандектной доктриной материала. Как пишет Е.А. Суханов, российская гражданско-правовая наука использовала римское частное право не в традиционной для ряда западноевропейских правопорядков форме рецепции, а путем произошедшего в XIX в. восприятия пандектного учения, широкого переноса германских цивилистических теорий в учебную и научную литературу

неоднократно рассматривались вытекающие из неосновательного обогащения требования и проводился некоторый анализ условий, необходимых для их удовлетворения, в целом судебная практика данного периода не достигла уровня формирования детально разработанной концепции кондикционных обязательств²⁵. Итогом периода развития учения о кондикционных обязательствах в дореволюционной отечественной доктрине и судебной практике можно считать положения о неосновательном обогащении в проекте Гражданского уложения Российской империи.

Остановимся на том, как понималась категория обогащения в рассматриваемый период²⁶.

Обогащение входило в состав основания возникновения кондикционного обязательства и одновременно образовывало его предмет, т.е. являлось тем, что, неосновательно возникнув, должно было быть возвращено потерпевшему.

Как писал Д.Д. Гримм, автор первого и одного из наиболее основательных в отечественном праве исследований феномена обогащения в кондикционных обязательствах, существует ряд исковых притязаний, которые направлены на возврат наличного обогащения обогатившегося лица. Данные притязания возникают с того момента, когда лицо обогатилось на чужой счет, их объем зависит от размера обогащения, они прекращаются с момента прекращения обогащения: для этой категории притязаний обогащение является одновременно условием и пределом ответственности обогатившегося лица²⁷. Л.И. Петражицкий, критически оценивая современный ему уровень догматики неосновательного обогащения, отмечал, что отечественная судебная практика и доктрина

(см.: Суханов Е.А. О видах сделок в германском и российском гражданском праве // Вестник гражданского права. 2006. Т. 6. № 2).

²⁵ См. обзор судебных решений: Тютрюмов И.М. Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов. Книга вторая. М. 2004. С. 336; Полетаев Н. Иски из незаконного

обогащения // Журнал гражданского и уголовного права. 1892. Кн. 3. С. 47.

²⁶ При анализе категории обогащения в кондикционных обязательствах в дореволюционный период следует учитывать, что обязательства из обогащения рассматривались дореволюционными авторами прежде всего применительно к случаям добросовестности ответчика. Требования о компенсации к лицу, изначально знающему о

неосновательности его обогащения, признавались имеющими деликтный характер. В связи с этим дальнейший

анализ категории обогащения также имеет в виду прежде всего случаи добросовестного обогащения.

²⁷ См.: Гримм Д.Д. Очерки по учению об обогащении. Вып. 1. Дерпт, 1891. С. 3, 29.

определяли «действительное обогащение», «действительную пользу ответчику» в качестве предмета и размера рассматриваемого обязательства²⁸. Финальная редакция проекта Гражданского уложения формулировала общую обязанность возврата неосновательного обогащения следующим образом²⁹: «Никто не имеет права обогащаться на чужой счет без законного основания. Лицо, добросовестно получившее от кого-либо имущество или имущественную выгоду без законного основания, обязано возвратить полученное или стоимость его в размере сохранившегося обогащения или сделанного сбережения». В проекте также отмечалось: «Тот, кто добросовестно принял чужие услуги или пользовался чужим имуществом по несуществующему или недействительному обязательству, должен вознаградить другую сторону за ее услуги или за пользование ее имуществом в размере полученной имущественной выгоды или сделанного сбережения».

Д.Д. Гримм и Н. Полетаев указывали, что обогащение в кондикционных обязательствах является экономическим явлением. Обогащение само по себе может не иметь никаких юридических последствий, может быть юридически безразличным. Наличность его определяется экономическими, а не юридическими соображениями. Если речь идет о незаконном обогащении, то вся суть заключается в определении этой незаконности обогащения. В связи с этим, по мнению указанных авторов, обогащение в юридическом смысле может быть названо видом родового экономического понятия обогащения³⁰.

Считалось, что обогащение может возникать в связи с разнообразными обстоятельствами – при получении вещных прав и прав требования, владения, освобождения от какого-либо ограничения права, от обязательства, пользования чужой вещью, услугами³¹; от исполнения недействительного или несуществующего обязательства, пользования чужим имуществом или чужими

²⁸ Петражицкий Л.И.

²⁹ Подготовка проекта гражданского уложения в течение длительного срока привела к созданию нескольких

редакций проекта (см. об этом: Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. С. 158–172).

³⁰ Гримм Д.Д. Указ. соч. С. 4; Полетаев Н. Указ. соч. С. 39, 45.

³¹ Анненков К.Н. Указ. соч. С. 548.

услугами, вообще любом изменении, установлении или прекращении каких-либо прав, обогативших другое лицо³². По мнению Д.Д. Гримма, все такие обстоятельства могут быть сведены к ситуации присоединения к имуществу лица новых благ денежной ценности без выделения соответствующего эквивалента³³. В качестве благ, получение которых может вызывать обогащение, Д.Д. Гримм упоминал следующие: право собственности на вещь; право требования; владение вещью, иные блага, допускающие извлечение из них экономических выгод в форме использования или отчуждения³⁴. Из рассуждений автора остается неясным, какое место в данной классификации занимали услуги. Автор также указывал, что обогащение может возникать из первоначального приобретения блага (прямое обогащение), а также из его последующего использования (косвенное обогащение). Обращает на себя внимание некоторая противоречивость рассуждений Д.Д. Гримма. Если обогащение может возникать из использования полученного блага (например, из использования вещи), то присоединение блага не является единственным случаем возникновения обогащения. Альтернативно, если само пользование рассматривается как присоединяемое благо, тогда утрачивается критерий деления случаев на прямое и косвенное обогащение.

Авторы проекта Гражданского уложения допускали возникновение обогащения в результате получения не только имущества, но и имущественной выгоды, не раскрывая содержание последней³⁵.

³² Синайский В.И. Русское гражданское право. Вып. II. Обязательственное, семейное и наследственное право.

³³ Д.Д. Гримм указывал, что обогащение в обширном смысле – это «всякое увеличение имущества лица, являющееся результатом присоединения к нему новых благ денежной ценности без выделения соответствующего

эквивалента» (Гримм Д.Д. Указ. соч. С. 9). Частью случаев обогащения в широком смысле является обогащение за счет другого лица (обогащение в узком смысле): увеличение имущества одного лица за счет имущества другого лица путем перехода благ денежной ценности из одного имущества в другое.

³⁴ Гримм Д.Д. Указ. соч. С. 10–11.

³⁵ В частности, согласно ст. 1172 проекта установленные им правила применяются и в тех случаях, когда лицо без законного основания получило имущество или имущественную выгоду не по ошибке самого потерпевшего, a вследствие действия постороннего лица или сил природы. При этом обязанность возврата полученного во исполнение не существующего или недействительного обязательства распространялась на все полученное или его стоимость, вне зависимости от того, являлось ли полученное имуществом или нет: получивший что-либо во

исполнение не существующего или недействительного обязательства должен возвратить полученное или

стоимость его, если не докажет: 1) что требующий возвращения знал во время исполнения о несуществовании или недействительности обязательства, или должен был произвести удовлетворение по нравственной обязанности или по требованиям приличия, или 2) что обязательство после исполнения сделалось недействительным, – см.: Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. С. 158–172.

Из сказанного следует, что согласно господствующему мнению того периода обогащение могло возникать не только в связи с изменениями в правах и обязанностях лица (приобретением права, освобождением от обременения или обязанности), но и чисто фактическими обстоятельствами, влекущими получение лицом определенной неюридической (экономической) выгоды (получением владения, пользования чужой вещью или услугой). Экономическая (денежная) ценность блага считалась достаточным основанием для признания такого блага в качестве источника обогащения.

Рассматривая вопрос соотношения между размером обогащения лица, ценностью предмета обогащения и убытком потерпевшего, Д.Д. Гримм пришел к следующему выводу: ценность блага, составляющего предмет обогащения, сама по себе не является ни мерилом убытка потерпевшего лица, ни показателем размера обогащения противной стороны. Этот вывод вытекал из следующих рассуждений автора. Во-первых, размер убытка может значительно превышать объективную ценность обогащения. Например, лицо получает часть сервиза, чья ценность после разделения значительно падает в цене; у лица украдена вещь, в отношении которой был заключен договору купли-продажи, предусматривающий неустойку за неисполнение обязанностей продавца. Во-вторых, объективная ценность блага, составляющего предмет обогащения, сама по себе не является мерилом размера обогащения получателя. В случае прямого обогащения размер обогащения лица уменьшается по сравнению с объективной стоимостью полученного блага, когда лицо производит расходы, прямо или косвенно вызванные фактом обогащения. В случае косвенного обогащения применительно к пользованию вещью размер обогащения определяется суммой тех сбережений, которые лицу удалось сделать благодаря пользованию. Именно на эту сумму уменьшилось бы имущество лица, если бы оно не обогатилось. Применительно к извлечению плодов из фруктового сада размер обогащения определяется количеством действительно извлеченных плодов, а не количеством плодов,

которые вообще можно было бы извлечь. Применительно к отчуждению блага размер обогащения выражается стоимостью полученного эквивалента, которая может отличаться от объективной ценности отчужденного блага³⁶.

Д.Д. Гримм пришел также к следующему важному выводу. Обогащение не представляет собой неизменной, раз и навсегда установленной величины. Обогащение может подвергаться изменениям аналогично тому, как совокупное имущество лица может изменяться под воздействием разных факторов. В частности, ценность первоначального объекта обогащения может измениться по сравнению с первоначальной ценностью. Чтобы определить размер наличного обогащения, необходимо сложить все прямое и косвенное обогащение данного лица и из полученной суммы вычесть те расходы, которые были вызваны фактом

обогащения³⁷. Аналогичным образом и Н. Полетаев указывал, что, чтобы решить,

обогатился ли кто-либо, нужно сравнить предшествующее состояние его имущества с настоящим, его актив и пассив перед данным обстоятельством и по наступлении последнего. Результат этого сравнения и будет решением задачи³⁸.

Таким образом, обогащение лица рассматривалось с точки зрения совокупного состояния его имущества: обогащением являлась разница между состоянием имущества известного лица, предшествующим наступлению события обогащения (получению определенного блага), и последующим, разница между его активом и пассивом перед событием обогащения и по наступлении последнего. Обогащение – это результат присоединения к имуществу лица благ денежной ценности без выделения соответствующего эквивалента, а не сами эти присоединенные блага. Обогащение может подвергаться изменениям аналогично тому, как совокупное имущества лица может изменяться под воздействием разных факторов, в том числе в связи с несением обогатившимся расходов, вызванных фактом обогащения. Для целей дальнейшего исследования назовем

³⁶ Гримм Д.Д. Указ. соч. С. 15–19.

³⁷ Там же. С. 21–22.

³⁸ Полетаев Н. Указ. соч. С. 36–37.

описанное понимание категории обогащения как предмета кондикционного требования «совокупно-имущественным подходом» ³⁹.

Говоря о случаях пользования чужой вещью или услугой, некоторые авторы использовали категорию сбережения. Считалось, что в таких случаях размер обогащения должен определяться той суммой, на которую уменьшилось бы имущество лица, если бы оно не обогатилось (если бы не состоялся факт пользования). Так, Д.Д. Гримм указывал, что обогащение лица в результате пользования чужим имуществом должно определяться индивидуально применительно к каждому неосновательному пользователю с учетом его экономической ситуации (например, в результате неосновательного пользования чужой квартирой лицо сберегает сумму, равную той, которую ранее такое лицо тратило на аренду жилья и потратило бы, не воспользовавшись чужой квартирой)⁴⁰. В случае неосновательного пользования услугами обогащением являются сбереженные средства, которые не были потрачены благодаря безвозмездному пользованию услугами⁴¹. Аналогичными соображениями

руководствовались и авторы проекта Гражданского уложения⁴².

Квалификация случаев пользования чужой вещью или услугой с помощью конструкции сбережения поддерживалась в дореволюционном отечественном праве далеко не всеми. Так, критикуя данную конструкцию, К.Н. Анненков писал, что размер обогащения, возникающего вследствие пользования вещью или услугой, должен определяться исходя из стоимости пользования вещью или услугой, вне зависимости от того, нуждался ли пользователь в пользовании или нет. В обоснование своей позиции он отмечал, что возвращение только

³⁹ Данное обозначение соответствует принятому в германской правовой традиции понятию “vermogensorientierten Betrachtungsweise“ (см. об этом далее).

⁴⁰ Гримм Д.Д. Указ. соч. С. 17–18.

⁴¹ Гримм Д.Д. Очерки по учению об обогащении. Вып. 2. Дерпт, 1891. С. 79. В данном месте своей работы для подтверждения вывода о пределах ответственности кондикционного должника Д.Д. Гримм рассматривал позицию, отраженную в источниках Римского права.

⁴² В разъяснениях к проекту (ст. 1170) указывалось: «денежное вознаграждение за исполнение может причитаться с добросовестного принимателя только тогда, когда он, не будь исполнения, должен был бы сделать издержку для получения пользования известным имуществом и т.п.; во всяком случае, оно может

причитаться только в размере этой сбереженной издержки… Что касается недобросовестного принимателя не

причитающегося ему исполнения, то ответственность его не может ограничиваться пределами обогащения…»,

- см.: Новак Д.В. Указ. соч. С. 166.

полученных сбережений вряд ли правильно, вследствие «с одной стороны, полной невозможности определить их действительное количество, а с другой – очень возможного их несоответствия количества тому доходу или прибыли, которые собственник имущества мог бы получить от него за время пользования его им»⁴³. Сложности в установлении действительного размера сбережения (косвенного обогащения) применительно к пользованию вещью признавались и самим Д.Д. Гриммом, указывавшим на необходимость использования опровержимой презумпции в пользу того, что размер обогащения ответчика равняется тому, что ответчик мог извлечь из вещи при наиболее благоприятных условиях. При этом ответчик имел право доказывать, что в данном конкретном случае его выгода была меньше нормальной⁴⁴.

Отчасти схожие сомнения позволили Л.И. Петражицкому вообще отвергнуть признание предметом кондикционного обязательства действительное обогащение. Критически рассматривая теорию кондикций, господствующую в пандектной доктрине и перенесенную в своих основных положениях в труды отечественных авторов, Л.И. Петражицкий указывал, что используемое в области кондикционных обязательств понятие «обогащение» серьезного, а тем более решающего значения не имеет⁴⁵. По его мнению, ни источники римского права, ни цивильно-политические аргументы не только ни оправдывают вывода, что «в случае «неосновательного обогащения» именно это обогащение и должно быть выдано обогатившимся», но и опровергают его⁴⁶. Неправильность привязки предмета кондикционного обязательства к «действительному обогащению» иллюстрировалась Л.И. Петражицким, в частности, примерами, в которых

«подлежит возврату вовсе не «обогащение», которое произошло для обязанного вследствие «неосновательного» приобретения, а нечто, с одной стороны, значительно меньшее и более определенное, поддающееся значительно более легкой, точной и бесспорной оценке, нежели «действительная польза»,

⁴³ Анненков К.Н. Указ. соч. С. 554, 563.

⁴⁴ Гримм Д.Д. Очерки по учению об обогащении. Вып. 2. С. 94–96.

⁴⁵ Петражицкий Л.И. Указ. соч. С. 31.

⁴⁶ Там же. С. 25–26.

«действительное обогащение» и т.п., и в то же время нечто, с другой стороны и при других обстоятельствах, значительно большее, иногда в бесконечное число раз большее, нежели наличное «обогащение»»⁴⁷. Среди причин ошибочного введения в терминологию кондикционного права термина обогащения Л.И. Петражицкий указывал на ошибку («недоразумение») при заимствовании римско-правового термина “locupletior” (обогащение). Этот термин, по мнению автора, на юридическом языке римских юристов означал нечто весьма мало похожее на свой буквальный и обыденный смысл. Л.И. Петражицкий указывал, что из этого слова и понятия ничего, кроме недоразумений, вытекать не может, а для знания подлинного его значения необходимо знать целый ряд правил римского положительного права⁴⁸. К глубокому сожалению, ни в данной работе, ни, насколько может судить автор настоящего исследования, в последующих, Л.И. Петражицкий так и не представил своего видения истинного предмета кондикционного требования.

Важно упомянуть следующую особенность отечественного понимания содержания обязательств из неосновательного обогащения, наметившуюся в конце рассматриваемого периода. Несмотря на признание предметом кондикционного требования действительного обогащения лица проект Гражданского уложения приравнял ответственность лица, неосновательно получившего имущество, к ответственности незаконного владельца вещи (ответчика по виндикационному иску). Тем самым, в частности, была исключена обязанность добросовестно обогатившегося по возврату доходов, извлеченных из неосновательно полученного имущества. В качестве обоснования данного положения авторы проекта ссылались на то, что добросовестный приобретатель имущества является его добросовестным владельцем, а также на нежелательность

«усложнения» норм о неосновательном обогащении особыми правилами по данному вопросу ввиду новизны института⁴⁹. Такое первое изменение объема кондикционного требования, отклоняющееся от господствующей позиции

⁴⁷ Там же. С. 30.

⁴⁸ Там же. С. 29.

⁴⁹ Новак Д.В. Указ. соч. С. 165.

доктрины того периода, можно считать предвестником эволюции категории обогащения в последующие периоды.

Таким образом, подводя итог развития кондикционной догматики в рассмотренный период, можно отметить следующие характеристики категории обогащения. В отечественном дореволюционном праве обогащение лица как элемент основания возникновения кондикционного обязательства и предмет кондикционного требования рассматривалось с точки зрения совокупно- имущественного подхода: обогащением являлась разница между состоянием имущества лица, предшествующим наступлению события обогащения, и последующим, разница между его активом и пассивом перед событием обогащения и по наступлении последнего. В соответствии с этим подходом применительно к случаям пользования чужим имуществом или услугами считалось, что обогащение лица составляют денежные средства, которые данное конкретное лицо потратило бы, если бы не состоялся факт пользования имуществом или услугой согласно его индивидуальным планам. Событием обогащения же признавалось получение блага, имеющего экономическую (денежную) ценность.