СВЯЗЬ ИСТОРИЧЕСКОЙ ГРАММАТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА С ДРУГИМИ НАУКАМИ

§ 3. Историческая грамматика русского языка тесно связана с наукой о старославянском языке и с русской диалектологией, а потому явления в истории русского языка могут быть осмыслены лишь при условии учета фактов, которые известны в старосла­вянском языке и в русских диалектах.

Изучение старославянского языка как языка, в котором впер­вые письменно была закреплена славянская речь и который по­этому отражает славянские звуки, формы и конструкции в их древнейшем состоянии, помогает понять факты истории русского языка при их сравнении с фактами старославянского языка, ибо древнерусский и старославянский языки были близки по фонети­ческой структуре, морфологическому строю и синтаксису: оба эти языка, как и другие славянские языки, восходят к одному пра­славянскому языку.

Русская диалектология оказывает помощь при изучении исто­рической грамматики, в силу того что диалекты русского языка зачастую сохраняют в своей структуре те звуки, формы и конструк­ции, которые уже утрачены литературным языком, а, кроме того, ряд процессов в говорах получает такое развитие, которого не было в литературном языке, где изменение отдельных явлений зачастую задерживается или идет иными путями, чем в диалектах (см., на­пример, ниже явление изменения [е] в [’о]).

Вместе с тем известно, что история языка может быть понята лишь тогда, когда она изучается в связи с историей народа — творца и носителя данного языка. Это значит, что при изучении исторической грамматики русского языка необходимо хорошо представлять себе историю русского народа и, шире, историю во­сточнославянских (русского, украинского и белорусского) наро­дов; необходимо знать основные процессы складывания трех восточнославянских народов и их языков и исторические события, связанные с этими процессами.

Связь истории языка с историей народа выявляется непосред­ственно в лингвогеографяческом аспекте развития языковых явле­ний, т.

§ 4. В связи с тем что история развития русского языка рас­сматривается на протяжении многих эпох, для понимания ее необ­ходимо привлечение данных истории других, в первую очередь родственных, языков. Говоря иными словами, историческое разви­тие русского языка может быть вскрыто лишь при помощи 9

сравнительно-исторического метода изучения языков. Сравнитель­но-исторический метод, изучая явления в родственных языках, т. е. в языках, обнаруживающих близкое материальное родство, (общность корней, аффиксов и т. д.), дает возможность сделать определенные выводы о путях их развития в изучаемых языках. Таким образом, историческая грамматика русского языка тесно связана со сравнительно-исторической грамматикой славянских и, шире, индоевропейских языков.

Вместе с тем историческая грамматика для понимания разви­тия русской языковой системы привлекает данные и неиндоевро­пейских языков, если они могут помочь установить явления и процессы в этом развитии.

Сравнивая факты памятников и диалектов русского языка с фактами других языков, можно достаточно достоверно решать вопросы истории русского языка. Так, например, сравнение па­мятников русского языка с памятниками старославянского глаго­лического и кириллического письма, а также с памятниками и современным польским языком дало возможность установить звуковое значение букв ж и а в старославянских и русских памят­никах, а сравнение с языками других систем (например, с фински­ми) дало возможность установить реальность наличия в опреде­ленные эпохи носовых гласных в русском языке. Таким образом, сравнение фактов родственных языков, а также языков других систем, развивавшихся в соседстве с русским, дает возможность восстановить и объяснить те явления в истории русского языка, которые трудно восстановить и объяснить, если обращаться лишь к фактам, имеющимся в древнерусских памятниках и в современ­ных русских говорах.

§ 5. Вместе с тем надо провести грань между исторической грамматикой и историей русского литературного языка. Истори­ческая грамматика — это наука о развитии фонетической системы и грамматической структуры данного языка в его диалектах за все доступное для изучения время. Важно то, что историческая грамматика изучает общенародный язык вне связи с определен­ной стилистической организацией речи, в его обычном, т. е. устном, оформлении. Иначе говоря, вопросы развития литературного язы­ка в разные периоды его истории, его отношения к общенародному языку, использования языка в разных стилях речи, главным обра­зом в письменном ее оформлении, являются предметом изучения не исторической грамматики, а истории русского литературного языка.

о понятии „РУССКИЙ ЯЗЫК"

§ 6. Следует сделать еще одно замечание о понятии „русский язык" в его историческом развитии.

Возникновению русского языка в современном его понимании предшествовал многовековой период не только истории общево- 10

сточнославянского, или древнерусского, языка — языка, общего для предков современных русских, украинцев и белорусов, но и истории праславянского языка — языка, общего для предков всех славян. (В дальнейшем изложении термины „древнерусский язык" и „общевосточнославянский язык" употребляются как равнознач­ные.) В системе современного русского языка есть такие явления, которые характерны ныне для всех славянских языков и прасла­вянского языка или, по крайней мере, для последнего периода его существования.

После распада праславянского языка на три языковые груп­пы — восточную, южную и западную — начался период жизни древнерусского языка, от которого русский язык унаследовал це­лый ряд явлений, общих ныне для русских, украинцев и белорусов.

Наконец, распад общевосточнославянского языка на три само­стоятельных положил начало существованию русского языка в современном его понимании, т. е. как языка, отличающегося от украинского и белорусского. Это произошло в XIV в., когда в Ростово-Суздальской Руси сложилась великорусская народность, а на юго-западе и западе несколько позже — украинская и бело­русская народности.

Если подойти к этому вопросу с другой стороны, то можно ска­зать, что, рассматривая историю русского языка, в ней можно выделить две основные эпохи: эпоху дописьменную и эпоху исто­рическую. Дописьменная эпоха — это тот многовековой период истории русского языка, который восстанавливается на основе сравнительно-исторического изучения славянских и индоевропей­ских языков, а не на основе данных памятников письменности, которых от той эпохи не сохранилось. Наоборот, историческая эпоха — это тот период истории русского языка, когда языковые явления получили отражение в его памятниках письменности и являются зафиксированными в них фактами. Разграничение этих двух эпох в истории русского языка не связано с тем, что на их рубеже произошли какие-либо коренные изменения в языковой системе: такие изменения скорее можно обнаружить внутри каж­дой из намеченных эпох. Разграничение же их объясняется тем, что с появлением памятников письменности в руках исследователей оказывается такой новый источник сведений по истории русского языка, который дает возможность устанавливать не только относи­тельную, но в ряде случаев и абсолютную хронологию явлений. Относительная хронология позволяет определить, какое явление в языке развилось раньше, какое — позже по отношению к иным явлениям, но не позволяет установить более или менее точную дату появления или исчезновения данного явления, что возможно сделать лишь при определении абсолют­ной хронологии. Последняя же может быть установлена, как пра­вило, при условии зафиксированности какого-либо факта в пись­менности, хотя, конечно, при этом должна учитываться и сила влияния традиции.

Конечно, развитие языка и в исторический период не может быть понято без привлечения сравнительно-исторического ма­териала, однако к таким данным теперь прибавляются и те факты, которые могут быть извлечены из памятников.

Историческая эпоха для русского языка начинается с X — XI вв., со времени появления первых письменных памятников во­сточных славян.

Отсюда вновь становится ясным, что история русского (т. е. великорусского) языка как такового начинается если не с XIV, то по крайней мере с XII—XIII вв., когда в древнерусском языке наметились явления, отличающие диалекты предков великорусов, украинцев и белорусов друг от друга. Более же ранние периоды относятся к истории общевосточнославянского и праславянского языков. Однако в силу того, что многие явления современного русского языка нельзя понять, не учитывая явлений, возникших в праславянском и древнерусском языках, историю русского языка начинают рассматривать с периода начала существования общево­сточнославянского языка, учитывая при этом, что ряд явлений был унаследован этим языком от праславянского. Иначе говоря, за „точку отсчета", за исходную систему в истории русского языка принимается система древнерусского (общевосточнославян­ского) языка конца X— начала XI в.

Эта система принимается за исходную прежде всего для исто­рии фонетико-фонологической системы, но она может быть при­нята как „точка отсчета" и для исторической морфологии. Такое решение для исторической фонетики и фонологии определяется тем, что фонетико-фонологическая система, унаследованная вос­точными славянами от праславянского языка последнего периода его существования, сохранялась в этом унаследованном состоянии вплоть до середины X в., когда у восточных славян были утрачены носовые гласные. Следующим переломным этапом истории фонети­ко-фонологической системы явилось смягчение полумягких соглас­ных, осуществившееся в середине XI в., что существенно отделило фонетико-фонологическую систему древнерусского языка от пра­славянского состояния.

Если же учесть, что история морфологической системы языка

тесно связана с историей его фонетики и фонологии и что многие весьма серьезные изменения в морфологии обязаны своим возник­новением фонетико-фонологическим процессам в развитии языка, то и в русской исторической морфологии следует принять за исход­ную систему древнерусского языка того же периода времени, т. е. принять единый начальный этап в истории фонетико-фонологичес­кой и морфологической систем.

Однако, принимая за исходную систему древнерусского языка конца X— начала XI в., следует ясно представить себе, что эта система не зафиксирована в памятниках письменности, а реконст­руируется по данным сравнительно-исторической грамматики сла­вянских языков. Это обстоятельство обусловливает ее реконструк­цию, так сказать, как „идеальной" системы вне пространственного (т. е. диалектного) варьирования — как единой для всех носителей древнерусского языка. Без сомнения, такая реконструкция пред­ставляет собой некоторую абстракцию, однако подобная абстрак­ция может быть приближена к действительности, к реально функционировавшей в тот период времени языковой системе, если, во-первых, реконструируемые явления и факты могут быть под­тверждены данными самых первых памятников письменности XI—XII вв.; если, во-вторых, будет учтена возможность развития диалектных черт на ранних этапах истории древнерусского языка (такая возможность есть в области фонетики, где некоторые ди­алектные особенности восходят к концу дописьменной эпохи, хотя их территориальная прикрепленность остается до конца не выяс­ненной); если, наконец, в-третьих, будут установлены факты сис­темного варьирования языковых средств, т. е. варьирования, определяемого самой исходной системой (такая возможность есть в области морфологии, где ранние памятники письменности об­наруживают такое системное варьирование грамматических форм). Если все это будет учтено, исходная система предстанет в достаточно адекватной реальной действительности конца X— начала XI в. реконструкции.