ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во «Введении» обосновывается выбор темы, ее актуальность и новизна, определяются объект и предмет исследования, формулируются цели и задачи, излагается теоретико-методологическая основа диссертации.

Первая глава, «Фэнтезийная условность», посвящена теоретическим во­просам функционирования фэнтезийной условности и ее практическому во­площению в романе «Пирамида».

В первом параграфе дана дефиниция понятию «фентезийная условность» и описаны, путем изучения работ предшественников, ключевые характеристи­ки, создаваемой с ее помощью целостной модели мира. Они состоят в том, что:

1. Фэнтезийная посылка (фантастическое допущение) всегда интертек­стуальна. Автор убеждает читателя в том, что существует скрытая от глаз под­линная реальность. Поэтому и не нужно объяснять, как возможны чудеса в окружающем человека мире повседневности. Повседневный мир - это лишь часть подлинной реальности, в которой магия невозможна.

2. Фэнтезийная посылка не «висит в воздухе»; за ней угадывается иная, фантастическая реальность, которая живет по своим законам. Все происходя­щее выстраивается в четкую, детерминированную фэнтезийной посылкой си­стему.

3. «Подлинная» реальность, которая открывается персонажам после вве­дения фантастической посылки, - артефакт, который существовал вечно, но был скрыт от глаз непосвященных. Фэнтезийная посылка заставляет персона­жей осознать подлинное положение дел, она выбивает их и читателя из при­вычной реальности. Фабула в фэнтези может впоследствии оказаться сном, ли­хорадочным бредом, плодом разыгравшегося воображения, но пока фэнтезий­ная посылка не отменена, все происходящее для персонажей и читателей - под­линный, «настоящий» мир.

4. Фэнтезийная условность создает целостную в своей диалектичности модель реальности с непременным тезисом о множественности миров. Писатель хочет заставить читателя совершить духовное усилие, осознать единство мира во множестве измерений. Поэтому фэнтези, более, нежели какому-либо иному типу повествования о необычайном, свойственно чувство сопричастности, сопереживания героям и их судьбам.

Во втором параграфе подробно исследован вопрос воплощения фэнте­зийной условности в романе «Пирамида». В ходе исследования сделаны выво­ды о том, что все рассмотренные в данной главе эпизоды романа реализованы в соответствии с принципами этого типа вторичной художественной условности.

Представленная в романе «Пирамида» картина мира - пестрое полотно разнородных философских и религиозных учений. В нем заключен сплав ми­стики, магии, знания и веры. Леоновская бинарная оппозиция наследует тради­циям мифов, где каждый из персонажей является носителем либо созидающей, либо деструктивной энергетики. Такой подход к изображению бытия позволил отразить в нем соотнесенность и взаимодействие противоположных сил. Зло (дьявол) в романе получает достаточно сил, чтобы воздействовать на божий промысел. Также в романе существует множество открытых для перехода из одного мира в другой порталов; налицо присутствие фэнтезийной посылки в

виде обладающего магическими силами Шатаницкого и посланца из поднебе­сья - ангелоида Дымкова. В совокупности эти факторы дают основания клас­сифицировать картину мира, созданную в «Пирамиде» как фэнтезийную. По­скольку именно через таких персонажей, как Дымков и Шатаницкий в «Пира­миде» напрямую реализуется фэнтезийная традиция, связанная с магией и чу­десами, то в диссертации обращено особое внимание на значение этих персо­нажей для фабулы романа.

В текст романа «Пирамида» с первых страниц вводится фэнтезийная по­сылка о существовании в СССР профессора Шатаницкого, являющегося рези­дентом дьявола на Руси. Она определяет развитие сюжета. С ее помощью при­вычная читателю реальность ставится под сомнение.

Фэнтезийная канва романа построена на противостоянии посланца небес и резидента дьявола на Руси. Развивая образ Шатаницкого, автор ставит значи­тельный круг вопросов о взаимоотношении отверженных существ из огня с со­зданиями из глины, о путях развития человечества, религии, искусства, о тира­нии.

Введя в произведение образ Дымкова, Л.М.Леонов поднимает вопрос о подлинной природе человека, демонстрирует неизгладимые противоречия меж­ду бытием земным и небесным, отвечает на вопрос о том, в состоянии ли Бог понять человека.

Фентезийная условность использована как основа для развертывания научно-фантастического повествования.

Первоочередная задача фэнтезийной условности в романе - снять любые ограничения для исканий авторской мысли. Второстепенная - вывести читате­ля за рамки привычного представления о мире.

Третий параграф посвящен выявлению принципов создания фэнтезийной условности в романе «Пирамида».

Помимо отбора и идентификации элементов вторичной художественной условности романа «Пирамида», для описания специфики типов и видов вы­мысла в произведении в диссертации необходимо было выявить принципы, ис­пользуемые автором для их создания. Перечень этих принципов, хоть и не­большой, дает значительные возможности для синтеза и параллельного исполь­зования, что подчеркивает специфику фантастики, создаваемой тем или иным автором в соответствии с его художественными целями. Выяснение принципов создания фантастических картин напрямую способствует более точному пони­манию авторского замысла, а значит и его верной интерпретации.

Таких принципов выделено четыре:

1. Иносказание (ассоциативно-метафорическое письмо, выявление сход­ства между фантастическими образами и ситуациями и реальным положением дел; глубокое вовлечение читателя в процесс сотворчества);

2. Аналогия (реально существующие вещи сопоставляются с явлениями другого рода, также встречающимися в жизни. В результате такого сопоставле­ния получается данность, логически несовместимая с реальным представлени­ем о действительности);

3. Ассоциация (общая архетипичность фантастических сюжетов и ситуа­ций, неразрывная связанность их современными автору произведениями, с ли­тературными памятниками, мифами и фольклором);

4. Игра (сюжетный ход, при котором автор изображает некую фантасти­ческую ситуацию, оставляя при этом лазейки для интерпретации ее в реалисти­ческом ключе, т.е. оставляя возможность для отмены фантастики. Выбор при этом должен сделать сам читатель).

В ходе исследования был проведен анализ каждого случая использования автором фэнтезийной условности. В результате такого анализа был сделан вы­вод о том, что при создании фэнтезийных образов автор использовал в первую очередь принцип ассоциации. Наряду с этим, для реализации установки на со­здание т.н. «мнимых» изображений Л.М.Леонов широко применял принцип игры.

Вторая глава, «Научная фантастика», посвящена, в первую очередь, практическому воплощению научной фантастики как типа вторичной художе­ственной условности в романе «Пирамида». Глава включает следующие разде­лы: 1.1. Характеристика научной фантастики; 1.2. Научная фантастика в «Пи­рамиде» Л.М. Леонова; 1.3. Принципы создания научной фантастики в романе «Пирамида».

В первом параграфе научная фантастика охарактеризована, с опорой на труды исследователей данного типа повествования о необычайном, как тип вторичной художественной условности, обладающий двумя ключевыми осо­бенностями:

- единство посылки,

- логическая мотивация.

Под единством посылки подразумевается, что сюжет научно­фантастического произведения исчерпывается кульминацией развертывания научно-фантастической посылки.

Принцип логической мотивации научно-фантастической посылки заклю­чается в том, что она обоснована автором на том уровне развития науки, кото­рый существовал в его время. Анализируя существующую картину мира, автор делает логическое допущение, прогнозируя ее развитие в том или ином ключе.

Основные задачи, которые призвана решать научная фантастика как тип вторичной художественной условности, следующие:

- прогнозирование будущего;

- донесение научных открытий до сознания масс;

- прогноз поведения человека при встрече с внеземным;

- соотношение рационалистической картины мира на заданном этапе раз­вития человечества с религиозными, поэтическими и прочими его интер­претациями различных периодов;

Во втором параграфе проведен анализ текста романа «Пирамида» на предмет наличия в нем данного научно-фантастической условности.

В своем итоговом произведении Л.М. Леонов значительное место уделил таким значимым вопросам, как прогнозирование будущего человечества с уче­том тенденций настоящего («нарастающей жути уходящего века»), соотноше­ние прогресса и религиозного мировосприятия, показ губительного для России и всего мира изменения моральных основ бытия, пламени грядущего пожара и ужаса пепелища. Л.М.Леонов писал: «Будет показано, что человечество превра­тится в груду гниющего мяса. Это для того, чтобы показать Богу: вот на что ты хотел опереться - на людей, и к чему это привело. В конце романа: то же, что и лекция Вихрова, - диалог ангела со Сталиным. Сюда войдет судьба свя­щенника, его семьи. Биографии будут просвечиваться и вперед»^[12].

Учитывая рассмотренную нами специфику и функции научной фантасти­ки, неудивительно, что именно эту форму художественной условности выбрал Л.М. Леонов для решения глобальных вопросов бытия внутри заданной фэнте­зийной посылкой космогонии.

Вместе с автором персонажи мучительно ищут ответы на вопрос о том, что же произошло с человечеством, почему его жизненные силы непрестанно убывают.

В диссертации научно-фантастические эпизоды рассматриваются после­довательно, по мере того, как они встречаются в тексте «Пирамиды». Обнару­живая такие эпизоды и характеризуя их на основе рассмотренных ранее при­знаков как научно-фантастические, в диссертации производится их классифи­кация с учетом выполняемых ими функций и раскрывается их значение в худо­жественной структуре романа.

В результате такой работы с текстом были сделаны выводы о том, что в романе «Пирамида» присутствуют элементы вторичной художественной условности, которые по совокупности признаков трактуются как научно­фантастические.

Говоря об эволюции человечества, автор создает образ пирамиды. Бод­рым маршем люди движутся к ее вершине, и, по мнению автора, почти достиг­ли ее. Циклы человеческой истории ускоряются - ведь с каждым новым витком пирамида становится все уже. Л.М. Леонова интересует вопрос о том, что про­изойдет, когда человечество окажется на самом пике?

Научная фантастика используется Л.М.Леоновым главным образом для ответа на этот вопрос и связанным с ним изображением духовных и материаль­ных апокалипсисов современной цивилизации, состояние которой автор опре­

деляет через ёмкий символ: «...полдевятого на циферблате судьбы...»^[13]. В об­щей сложности в романе описаны пять апокалипсисов. И научная фантастика в художественной структуре романа призвана, в первую очередь, воссоздать кар­тины грядущего заката человечества.

Другой задачей, которую Л.М.Леонов решает с помощью научной фанта­стики, является завуалированная оценка действий современной ему власти и попытка привлечь к этим действиям внимание широкой общественности.

Научно-фантастические эпизоды с прогнозами будущего человечества делятся на два типа:

1) деградация

2) самоуничтожение

Все научно-фантастические эпизоды романа обладают такими признака­ми, как логичность мотивации и единство посылки. Научно-фантастические ги­потезы развертываются в соответствии с канонами жанра.

Основой для включения в текст романа научно-фантастического повест­вования является фэнтезийная условность. Отправными точками для прогнозов о деградации или самоуничтожении человечества являются путешествия между мирами и во времени ангелоида Дымкова и Дуни Лоскутовой. Путешествия эти предпринимаются с помощью магических сил Дымкова. В результате возникает коллизия, которая заключается в том, что научная фантастика романа оказыва­ется возведенной на фэнтезийном фундаменте.

Третий параграф посвящен выявлению принципов создания научной фан­тастики в романе «Пирамида». Последовательно анализируется каждый эпизод включения этого типа вторичной художественной условности в художествен­ное пространство романа. Итогом такой работы стал вывод о том, что научно­фантастическая условность в романе создана по принципу аналогии и принци­пу игры. При этом особенность аналогии Л.М.Леонова в том, что она видоиз­менилась, по сравнению с традиционным вариантом, под воздействием пересе­чения научной фантастики с фэнтезийной условностью.

Третья глава, «Философская условность», посвящена теоретическим во­просам функционирования философской условности как типа вторичной худо­жественной условности и ее практическому воплощению в романе «Пирамида». Глава включает следующие разделы: 1.1. Характеристика философской услов­ности; 1.2. Философская условность в «Пирамиде» Л.М. Леонова; 1.3. Принци­пы создания философской условности в романе «Пирамида».

В первом параграфе представлена характеристика философской условно­сти как типа вторичной художественной условности.

Как тип вторичной художественной условности философская условность своей художественной формой осуществляет поиск новых мировоззренческих и жизненных ориентиров. Изображаемая с помощью этого типа вымысла модель общественного устройства всегда обнаруживает завуалированные взаимосвязи с глубинными тенденциями настоящего.

Слово «глубинные» здесь имеет ключевое значение, потому как данный тип вымысла моделирует реальность поражающую внешним несходством с действительностью и одновременно поражающую глубинным подобием ей. А главенствующим приемом становится обобщение, основанное на авторском анализе.

Его ключевое отличие от прочих фантастических жанров заключается в том, что он не создает иллюзию достоверности фантастической ситуации. И даже наоборот - разрушает ее.

Е.Н.Ковтун приписывает данному типу вымысла следующие ключевые особенности, которые были использованы для работы с текстом «Пирамиды»:

1. Персонажи являются олицетворением какой-либо идеи, либо совокупно­сти жизненных установок определенной социальной группы;

2. Картина мира лишена привязки к конкретной исторической эпохе. Дей­ствие происходит без прямого упоминания конкретных исторических де­ятелей или дат, как бы вне времени или в очень размытом временном промежутке;

3. Модель мира синтезируется в единую, предельно упрощенную схему, лишаясь своей поливариантности;

4. Персонажи наделяются выражающими их идейную позицию именами;

5. Пересоздание действительности с учетом объективных законов социаль­ного развития взамен воспроизведения. При этом изображаемая модель всегда может быть сопоставлена с реалиями настоящего;

6. Принципиальный отказ от создания иллюзии достоверности;

7. Максимальная внешняя детализация при максимальной абстракции^[14];

Также исследовательница отмечает, что философская условность может как ограничиваться средствами первичной художественной условности, так и быть представлена фантастическими образами, т.е. обнаруживать демонстра­тивно яркий вымысел на разных структурных уровнях произведения. Происхо­дит это в случае чрезмерного нагнетания искусственно сконструированных фактов и процессов действительности^[15].

В диссертации на этот аспект - демонстративно явный вымысел при уси­лении степени моделирования событий действительности, сделан особый ак­цент. Была предложена собственная позиция, согласно которой такие эпизоды и следует считать «прямой» философской условностью и приписывать их к сфере вторичной художественной условности. В прочих случаях философская услов­ность, сохраняя свою специфику, все же не выходит за рамки первичной худо­жественной условности, и в диссертации такая философская фантастика описа­на как «косвенная».

Во втором параграфе осуществлен анализ текста «Пирамиды» на предмет наличия в романе элементов философской условности. Некоторые из этих эле­ментов, как показало исследование, присутствуют только на уровне сюжето- строения и охарактеризованы как «косвенная» философская условность. Другие нашли непосредственное выражение в фабуле произведения и образовали три­логию эпизодов «прямой» философской условности.

Косвенная философская условность реализована автором в схеме «цер­ковь» - «цирк» и, как следствие, в системе персонажей, наделенных значимыми именами.

Также в романе присутствуют три эпизода, в который проявляется прямая философская условность. Все эти эпизоды (притчи, как определяет их сам ав­тор) логически взаимосвязаны и дополняют друг друга. Они призваны изобра­зить разногласия между многовековой русской культурой и настоящим, указать путь к преодолению кризиса, предсказываемого Л.М.Леоновым.

В первой притче речь идет об извержении «волкана» на Воробьевых го­рах. Действие происходит без прямого упоминания конкретных исторических деятелей и дат. Участник событий, о. Матвей, - это «маска», действующая от лица всего духовенства, которая сталкивается с безымянным председателем райпо - обобщенным образом атеизма. Их столкновение и итог показательны и дают новый толчок к выходу повествования на дополнительный уровень аб­стракции.

Во второй притче показан исход в «неблагополучную дымку» будущего «самошагающего» человечества от Иисуса Христа. Происходящие при этом со­бытия настолько невероятны, что на корню ломают какую-либо иллюзию до­стоверности. Однако при этом на уровне глубинного подобия реальному исто­рическому процессу они правдоподобны и отражают самую суть изменений в общественной жизни XX века. На первый план автор выводит идеи, стоящие за каждым из ключевых слов эпохи (парламент, профсоюз, секта, доктрина и проч.). При этом повествование переходит на уровень философского обобще­ния, а иллюзия правдоподобности по мере развертывания авторского замысла принципиально отвергается за счет усиления степени моделирования фактов объективной действительности и присущих ей атрибутов.

Действо лишено привязки к какой-либо определенной эпохе. Не упоми­наются ни видные исторические деятели, ни конкретные даты; исход человече­ства происходит в крайне размытом временном промежутке. Модель мира при этом синтезируется в схему «христианство - атеизм». Бездуховность убегаю­щей от Христа толпы автор показывает через детальное изображение поклажи, с которой она хочет ворваться в светлое будущее. Здесь нет ни святынь, ни ли­тературных, ни музыкальных, ни художественных памятников: «Руководящие кадры имели при себе не мешающие руковождению предметы полегче - порт­фели, скрижали, знамена, зонты или что-либо из дирижерского оборудования, то производящие на тысячах воздетых рук держали фанерные, а порой и за­правдашние эпохально-индустриальные сооружения, как-то: блюминги и сля­бинги, нацеленные в глубь космоса дальнобойные телескопы или пускай еще недостроенные, но уже обреченные на потопленье или сбитые - корабли мор­

ские и воздушные, или, например, вертикальные, ростом в километр и без еди­ной заклепки цельнотянутые из нержавейки сейфы с валютным экстрактом..»^[16]и т.п. Картина исхода при этом достигает максимальной детализация при мак­симальной абстракции.

Третий эпизод, в котором присутствует философская условность, являет­ся продолжением двух предыдущих, где сперва эскизно показано нависшее над страной неблагополучие и способ его миновать, а затем изображена действи­тельность, в которой «самошагающее» человечество, отвергнув отеческую опе­ку Христа, «с самоубийственной решимостью» ринулось навстречу этому не­благополучию. На вопрос о том, что ждет прогрессивную толпу в будущем, Л.М.Леонов отвечает - «бездна», и рисует ее в заключительном эпизоде фило­софской трилогии.

Образованная в этой притче путем не воссоздания, но пересоздания дей­ствительности картина мира, в которой существуют некие всемирные бездны со ступеньками на краю, не отображает объективных законов действительно­сти, однако она неразрывно связана с реалиями настоящего.

В третьем параграфе проанализированы художественные принципы, на которых основывается философская условность в романе «Пирамида». Сама суть философской условности, заключающаяся в философском обобщении, предопределила иносказание как основной принцип ее создания. В ходе иссле­дования эта гипотеза нашла свое подтверждение

В своем итоговом произведении Л.М.Леонов хотел загадать загадку о том, что же все-таки произошло в доме священника. Загадка эта оказалась весьма сложной, и ключ к ее разгадке автор видел в переводе действия романа в высший, метафизический, философский аспект. Такой аспект основан на фило­софском обобщении, и базой его служит принцип иносказания, пронизываю­щий, в том числе, элементы и фэнтезийной условности, и научной фантастики, склоняющий жанровое определение произведения к философской прозе.

В «Заключении» подводятся итоги исследования. Проведенное исследо­вание показало, что в романе «Пирамида» присутствуют три взаимозависимые и дополняющие друг друга формы вторичной художественной условности - фэнтезийная условность, научная фантастика и философская условность. В со­вокупности они образуют сложную систему, которая может быть описана сле­дующим образом.

Фэнтезийная условность синтезирует в себе православное мировосприя­тие, мифологию и апокрифы, позволяя обобщить накопленный за все время существования человечества опыт философских размышлений. Она снимает всякие ограничения для исканий авторской мысли, позволяет соотносить между собой взгляды представителей различных исторических эпох, мифических и вполне реальных религиозных титанов. Выстраиваемый автором диалог времен и культур имеет своей главной целью решить вопрос о неминуемом конце света по причине несовершенства человека. Автор изучает православную традицию, пытаясь понять, было ли это несовершенство ошибкой Бога? Ищет ответы в

мифологии различных культур, привлекает к анализу апокрифические источни­ки.

Научная фантастика в романе используется автором в двух целях: 1) заву­алированная оценка действий современной ему власти и попытка привлечь к этим действиям внимание широкой общественности; 2) прогнозирование бу­дущего человечества с учетом тенденций настоящего.

Ранее, средствами фэнтезийной условности, автор делает предположение о том, что причина размолвки божественного начала и человека может быть устранена, причем руками самих людей. Такой вывод предполагает два воз­можных исхода будущего человечества: деградация и самоуничтожение. Фэнтезийных средств оказывается катастрофически недостаточно, чтобы прав­доподобно описать оба эти апокалипсиса. К этому действу автор привлекает научную фантастику. Ее главная задача - показать, с учетом тенденций насто­ящего, возможные варианты уничтожения человечества, кои, как мы уже писа­ли, делятся на два вида: деградация вплоть до растительного состояния, либо всепоглощающее самоуничтожение. Оба варианта апокалипсиса подсказаны автору новейшей историей.

На этом фоне возникает вопрос о том, возможно ли спасение, либо закат человечества неизбежен, и каково средство этого спасения? Решить такой во­прос средствами фэнтезийной условности, равно как и научной фантастики оказывается невозможно, потому как эти типы вторичной художественной условности не обладают необходимыми художественными средствами для ем­кого и детального философского обобщения, для выведения повествования на максимальный уровень абстракции так, чтобы свести картину мира в предельно упрощенную схему, изобразить действительность таким образом, чтобы она, при внешней неправдоподобности по сравнению с реальной жизнью, в то же время поражала своим глубинным подобием ей.

Фэнтезийная условность своей «подлинной реальностью» не позволяет создать схематический образ настоящего, ведь она предполагает возведение и поддержание иллюзии достоверности, которая практически исключает эффект философского обобщения. Научная фантастика с ее прогностическим потенци­алом не может решить эту задачу тем более.

Поэтому автор, используя косвенную философскую условность, транс­формирует подтекст романа в притчу. А с помощью прямой философской условности ключевые моменты этой всеобъемлющей притчи оказываются на всеобщем обозрении, и демонстрирует прошлое России, ее настоящее и буду­щее. С помощью философской условности автор сталкивает между собой «цер­ковь» и «цирк», христианство и атеизм. Показывает губительное воздействие упадка духовности, а возвращение к «устаревшим» христианским ценностям и заповедям, которые сливаются у него в иронический образ «путеводной лампа­ды», «путеводной идеи», изображает как один из путей к спасению от поджи­дающей впереди «бездны».

В этой связи и становится очевидной система, в которой сочетаются и пе­реосмысливаются различные художественные принципы и семантические ас­социации, свойственные разным типам повествования о необычайном.

Философская условность в соответствии с заданной автором проблемати­кой формирует систему персонажей и подтекст романа; фэнтезийная услов­ность выводит читателя за рамки привычного представления о мире, снимает ограничения для исканий авторской мысли и является опорой для развертыва­ния научно-фантастических повествований; научно-фантастическая условность выполняет прогностическую функцию, описывая возможные варианты исхода человеческой истории.

Совокупность всех этих типов вторичной художественной условности и создало столь филигранную игру смыслов, породило инвариантность интерпре­таций романа.

При этом различные принципы создания фантастических образов и кар­тин нашли свое отражение в различных типах вторичной художественной условности романа. Так ассоциативно-метафорическое письмо, сходство между фантастическими образами и ситуациями и действительностью использовалось для создания эпизодов прямой философской условности. Научно­фантастическое повествование, связанное с завуалированной оценкой объек­тивных фактов и событий истории, опирается на аналогию. Ключевыми для фэнтезийной условности стали принципы ассоциации. При этом отмечаем установку на повсеместное использование принципа игры.

Выявив систему взаимосвязанных типов и форм вторичной художествен­ной условности романа и описав ее, видим, как выстраивается условная пира­мида, в основе которой лежит реалистическая канва, которую последовательно дополняют, в порядке уменьшения удельного веса в тексте романа, фэнтезий­ная условность, научная фантастика и философская условность.

Очевидно, что уровни этой условной пирамиды взаимопроникаемы и вза­имосвязаны, и система эта становится тем сложнее, чем больше уровней имеет.

Роман «Пирамида» имеет сложную идейную подоплеку, завязанную на тысячелетних символах и вере в существование сверхъестественных сил, на опыте философских исканий, накопленном за всю историю человечества. Л.М. Леонов подчеркивал, что пишет итоговое произведение. По замыслу авто­ра оно должно было стать эпилогом к истории человечества, аккумулировать и констатировать его суть.

Единственным героем такого произведения могла стать только философ­ская мысль автора. Достичь необходимого уровня философского обобщения, сцепить на нитку единого сюжета все периоды осознанного существования че­ловечества под силу оказалось лишь фантастике. Фантастический, троичный в своей структуре пласт повествования - полигон для испытания человечества главным героем романа - мыслью. В этом смысле реалистическая канва произ­ведения служит якорем, связывающим парящего на недосягаемых высотах ав­тора-мыслителя и стоящего на земле читателя.