Разграничение открытой лицензии и отказа от исключительных прав в гражданском законодательстве Российской Федерации

В силу процессов, произошедших во всех сферах жизни общества на протяжении последних десятилетий, кардинальные изменения произошли и в законодательстве об интеллектуальных правах.

Открытая лицензия является разрешением правообладателя, предоставленным третьим лицам в отношении использования результата интеллектуальной деятельности в предусмотренных договором пределах.

Сущность открытой лицензии составляет принятие правообладателем добровольного решения относительно намерения о заключении договора с любым обратившимся (акцептантом), а также выполнение определенных действий, связанных с условиями оферты, выраженной в содержании данной лицензии. Исходя из этого, такая оферта будет носить публичный характер, выражая готовность правообладателя заключить договор с любым отозвавшимся.

Ограничения, предполагаемые открытыми лицензиями, призваны сузить исключительное право автора либо иного правообладателя путем определения ряда действий, запрещенных для правообладателя, что было отмечено рядом исследователей. Так, в частности, А.И. Савельев указывает, что ограничение - это стеснение права, которое влечет для собственника обязанность по его соблюдению и наряду с волей собственника выступает для него в качестве запрета распоряжаться имуществом, права на которое ограничены.^[109] Итак, конструкция свободного (открытого) лицензирования подразумевает наделение третьих лиц правами использования произведений с сохранением за правообладателем исключительного права в полном объеме, даже после того, как получен акцепт в ответ на оферту правообладателя относительно условий использования.

До внесения в ГК РФ норм об открытых лицензиях правовые последствия такого волеизъявления правообладателя не являлись определенными по нормам российского законодательства. Распоряжение исключительным правом при этом, по общему правилу, происходило на основании лицензионных договоров либо договоров отчуждения исключительного права.

Отказ от исключительного права в полном объеме законодательством предусмотрен не был. В то же время, если в отношении личных неимущественных прав законодатель прямо предусмотрел запрет на такой отказ, указав, что отказ от данных прав ничтожен, то применительно к имущественному исключительному праву, возникающему на использование различных результатов интеллектуальной деятельности, подобный запрет установлен не был.

С нашей точки зрения, на основе анализа норм действующего гражданского законодательства, например, нормы статьи 9 ГК РФ, может иметь место только отказ от осуществления гражданского права, в том числе, исключительного права на использование результата интеллектуальной деятельности. Данный отказ не порождает такого последствия, как прекращение исключительного права, так как оно не предусмотрено законом, ведь специальные нормы части четвертой ГК РФ применительно к исключительному праву не содержат норму, подобную, например, норме статьи 226 ГК РФ о движимых вещах, от которых собственник отказался.

Такой подход является устоявшимся в цивилистической доктрине. Еще Г.Ф. Шершеневич называл в качестве последствия отказа от исключительного права в случае, если он допускается, переход в общественное достояние соответствующего результата интеллектуальной деятельности.¹ Ныне действующий ГК РФ указывает, что основанием перехода в общественное достояние выступает прекращение действия исключительного права (см. в частности, п.1 ст. 1282, п.1 ст. 1364, п.1 ст. 1425, п.4 ст.1457 ГК РФ).

Как уже отмечалось выше, для мировой практики наиболее характерным способом осуществления намерения правообладателя (автора) относительно предоставления права использования своего результата интеллектуальной деятельности выступает выдача свободных (открытых) лицензий, таких как Creative Commons, GNU FDL и лицензий других видов, предполагающих наделение такой возможностью в максимально простом порядке.

Концепция отказа от исключительных прав «добровольного общественного достояния» становится особенно актуальной в свете современных тенденций, наблюдающихся в сфере авторского права. Это касается возникновения и развития философии «свободной культуры», развития института общественного достояния и активного внедрения в правоприменительную практику лицензий «свободного содержания». Не случайно в Докладе комитета по развитию и интеллектуальной собственности 2011 г. был сделан акцент на важность протекционистского подхода в отношении к общественному достоянию, а также сказано о целесообразности расширения концепции общественного достояния для отнесения к нему «любых ресурсов, не обремененных исключительностью».^{[110] [111]}

Эти взгляды нашли отражение в сфере международно-правовой охраны интеллектуальной собственности, сотрудничества между государствами, а также существенным образом повлияли на национальное законодательство значительного числа государств, включая Россию.

Наиболее характерным пример в этом смысле является законодательство стран общего права. Так, в частности, в авторском праве США институт отказа от прав известен достаточно давно, поэтому он нашел развернутое законодательное закрепление. Его характерной особенностью выступает возможность отказа не только от исключительных, но и личных неимущественных прав автора.¹ Подобную регламентацию мы находим в праве (Закон Великобритании об авторском праве, патентах и

Л

промышленных образцах 1988 г.). Представляет также научный интерес законодательство Индии^{[112] [113] [114] и Кении,[115] по нормам которого отказ автора от своих прав указан в числе способов распоряжения правами, в чем нам видится существенное влияние законодательства стран общего права.[116]}

Необходимо указать на то, что в противоположность странам общего права, для которых традиционно рассмотрение результатов интеллектуальной деятельности в качестве обычных объектов гражданского оборота, в странах континентальной правовой системы признается их особый характер, в связи с чем в силу создания такого результата автор наделяется неотчуждаемыми личными неимущественными правами.

Л

общественного достояния». По законодательству Чили (ст. 11 Закона об интеллектуальной собственности Чили), отказ от авторско-правовой охраны

-э

является основанием перехода произведения в общественное достояние, однако, согласно ст. 16 указанного закона, личные неимущественные права автора при этом неотчуждаемы.

Что касается России, то внедрение свободных (открытых) лицензий сопряжено с целым рядом трудностей. Нормы отечественного гражданского законодательства вплоть до недавнего времени не содержали такого механизма предоставления исключительного права, что значительно затрудняло возможность использования открытых (свободных) лицензий в российской правоприменительной практике.

Осуществленное нами выше рассмотрение специфики отношений, опосредуемых открытыми «свободными» лицензиями и особенности процедуры самоограничения исключительных прав показывает, что открытая лицензия обеспечивает соответствующее регулирование прав использования научных, интеллектуальных произведений на началах диспозитивности и свободы договора. Напротив, под идеей самоограничения права имеется в виду квалификация соответствующих отношений как сделки одностороннего характера. Поэтому они приобретают форму внедоговорных отношений. В связи с этим прямое применение диспозитивных норм договорного права к таким отношениям невозможно. Это в свою очередь порождает другие риски - риски применения в качестве единственного механизма существования отношений, связанных с наделением неограниченного круга лиц весьма обширными правомочиями, касающимися использования результата интеллектуальной деятельности, только посредством заключения лицензионного договора, предусматривающего распоряжение исключительным правом в установленных договором пределах.

Однако представляется заслуживающим внимания мнение Савельева А.И., полагающего, что государственное регулирование в данной сфере способно в большей степени причинить вред, нежели способствовать положительной динамике данных отношений, и весьма значимую роль в их регламентации призваны играть обычаи, а также саморегулирование.^[119] Предусмотренная ГК РФ модель самоограничения права расходится со свободным лицензированием в самом главном - идее упрощенного способа распространения и модификации результатов интеллектуальной деятельности, способствующей расширению диспозитивности распорядительных возможностей правообладателей исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности.

Сужение предмета договора открытой лицензии посредством указания в нормах статей 1286.1, 1308, 1368, 1429 ГК РФ на то, что указанный в них договор представляет собой простую (неисключительную) лицензию, с нашей точки зрения, неправомерно, поскольку это ограничивает свободное осуществление гражданских прав, а именно, исключительного права автора либо иного правообладателя. Представляется, что по договору открытой лицензии может предусматриваться возможность предоставления нескольким лицам права использования результата интеллектуальной деятельности различными способами. В этом случае каждый из лицензиатов приобретает исключительное право использования результата интеллектуальной деятельности одним или несколькими способами, указанными в договоре. Вместе с тем, неверно включать в договор открытой лицензии условия о возможности использования исключительного права без каких-либо ограничений, любым способом, не противоречащим закону,. По существу, такой договор будет предоставлять неограниченные возможности, что противоречит его правовой природе.

В связи с этим значительной проблемой в рамках адаптации лицензий Creative Commons нам представляется использование в российском авторском праве и правоприменительной практике конструкции так называемой «нулевой лицензии» (CC Zero License),¹ которая, по существу, предполагает добровольный отказ автора от всех принадлежащих ему прав в полном объеме для оформления передачи произведения в общественное достояние.

По мнению ряда исследователей, норма ст.9 ГК РФ не касается отказа от права как одного из способов распоряжения.^{[120] [121] Так, Ю.В.Суханова указывает на то, отказ от права представляет собой элемент содержания субъективного гражданского права, имманентно присутствующий в нем и}

- 3

являющийся универсальным основанием для его прекращения.

Другие исследователи справедливо указывают на то, что, отказ от субъективного права, в любом случае, предполагает совершение определенных действий, связанных с осуществлением заложенных в его содержании потенциальных возможностей.¹

В судебной практике общая норма п. 2 ст. 9 ГК РФ применяется с учетом конкретных обстоятельств,^{[122] [123] [124] и, учитывая это, можно сделать вывод о том, что здесь имеется место для дискуссии. Такая дискуссия имеет место в доктрине. В ее рамках В.О. Калятин, указывая на возможность отказа от исключительного авторского права, обращает внимание на некоторую законодательную неурегулированность данного способа распоряжения исключительным правом. Существуют и иные позиции. Так, С.А. Середа отмечает, что в период введения открытых лицензий в российское законодательство и правоприменительную практику имелась точка зрения, согласно которой все такие лицензии, по существу, представляют собой отказ от права.[125] И.А. Соболь указывает на сущностные различия института отказа от права и института открытой лицензии.[126]}

О неоднозначном характере данной нормы свидетельствует также то, что она неизвестна законодательству стран континентального права, а для стран общего права, напротив, характерна свобода отказа от права.^[127]

Тем не менее, следует обратить внимание на то, что в части четвертой ГК РФ имеются нормы, регламентирующие досрочное прекращение исключительного права. Так, в соответствии с п.2 ст. 1230 ГК РФ, посвященной сроку действия исключительных прав, основания и порядок прекращения исключительного права до истечения срока устанавливаются ГК РФ, а п.1 ст. 1514 ГК РФ предусматривает прекращение правовой охраны товарного знака в случае отказа правообладателя от права на товарный знак.

Исходя из этого, с учетом тенденций развития законодательства в данной сфере, мы приходим к выводу о том, что сам по себе отказ от имущественных прав на результаты интеллектуальной деятельности не противоречит норме ст. 9 ГК РФ с учетом диспозитивного характера норм ГК и свободы распоряжения исключительным правом в соответствии со ст. 1233 ГК РФ.

Вместе с тем, следует учитывать норму статьи 1228 ГК РФ, согласно которой отказ от личных неимущественных прав автора ничтожен, право авторства и право на имя автора охраняются бессрочно, а переход произведения в общественное достояние в РФ предусмотрен после прекращения исключительного права на это произведение (ст. 1282 ГК РФ).

Одним из дискуссионных моментов возможности применения механизма отказа от исключительного права продолжает оставаться вопрос о безотзывности принятого автором решения. Нормы патентного права, а также нормы о селекционных достижениях содержат основания отзыва открытой лицензии. Вопрос о том, может ли автор отозвать свой отказ, ссылаясь на то, что перехода права не произошло, остается открытым. Еще одна проблема, связанная с использованием механизма отказа от исключительного авторского права, касается наличия уже заключенного исключительного лицензионного договора. В соответствии с п. 4 ст. ГК РФ, срок лицензионного договора не должен быть более срока действия исключительного права, в связи с чем прекращение исключительного права влечет также прекращение лицензионного договора. Действующая редакция подп. 1.1 п. 1 ст. 1236 ГК РФ предполагает, что, по умолчанию, сам лицензиар не вправе использовать результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации в пределах, в которых право использования такого результата или такого средства индивидуализации предоставлено лицензиату по договору на условиях исключительной лицензии, если этим договором не предусмотрено иное. Исходя из этого, с учетом возмездности (по общему правилу) исключительной лицензии, отказ лицензиара от исключительного права способен причинить лицензиату убытки.

Мы приходим к выводу о том, что законом не урегулировано соотношение открытой лицензии с иными лицензиями, выданными лицензиаром до либо после предоставления открытой лицензии, что существенно затрудняет или препятствует осуществлению лицензиатом своего исключительного права (например, после смерти лицензиара). В целях устранения возможных противоречий между условиями выданных наследодателем и его наследниками лицензий необходимо запретить наследникам изменять условия выданных наследодателем открытых лицензий.

Кроме того, на наш взгляд, технической недоработкой является приведенная в п. 4 ст. 1286.1 ГК РФ отсылочная норма, утратившая силу с 1 июня 2015 г., а именно п. 3 ст. 450 ГК РФ. Представляется целесообразным заменить отсылку к данной статье на ныне действующую статью 450.1 ГК РФ - отказ от договора (исполнения договора) или от осуществления прав по договору. Впрочем, данная погрешность не является проблемой для применения открытых лицензий.

Таким образом, представляется нецелесообразным встречающееся в правоприменительной практике включение в договор открытой лицензии условия о возможности использования результата интеллектуальной деятельности любым способом, не противоречащим закону, которое следует квалифицировать как фактический отказ правообладателя от исключительного права, что выходит за рамки предмета лицензионного договора и нарушает правовой режим открытой лицензии.

В целях устранения такой практики необходимо разработать и официально утвердить единую типовую форму открытой лицензии, в которой определить гражданско-правовую природу открытой лицензии как вида добровольного самоограничения исключительного права, а также сопроводить такую форму комментарием, в котором провести отграничение открытой лицензии от иных гражданско-правовых институтов, предполагающих наделение широкого круга лиц возможностью использования результата интеллектуальной деятельности, в частности, отказа от исключительных прав посредством односторонней сделки, а также от не связанного с волеизъявлением правообладателя перехода результата интеллектуальной деятельности в общественное достояние или принятие исключительного права по наследству.

Итак, институт открытой лицензии, в сущности, выступает в качестве одного из способов добровольного (договорного) самоограничения исключительного права, а не отказа от исключительного права. Такое использование предполагает наделение возможностью использования результата интеллектуальной деятельности в силу волевого акта пользователя из числа неопределенного круга третьих лиц. Правообладатель же при условии правомерного характера такого использования обязуется не чинить препятствий в отношении его осуществления.

2.3.