ПУТИ И СУДЬБЫ ОРАТОРСКОГО ИСКУССТВА

Во все времена богатство язы­ка и ораторское искусство шли ря­дом. В обществе, где презирается истинное красноречие, царит... хан­жество слова или пошлое красно­байство. И в древности, и в новей­шее время — ораторство было од­ним из сильнейших рычагов куль­туры.

А. П. Чехов

Homo communicans, homo eloquens. Размышляя о значении ораторского искусства в духовной жизни народа, в индивидуаль­ной культуре личности, А. П. Чехов связывал обучение красно­речию с приобщением к.интеллигентности. Русский писатель счи­тал, что «для интеллигентного человека дурно говорить должно бы считаться таким же неприличием, как не уметь читать и пи­сать, и в деле образования и воспитания обучение красноречию следовало бы считать неизбежным»¹. Неизбежным обучение крас­норечию в образовательной политике нашего государства не стало. Неизбежным оказалось изгнание в 20-е годы XX в. рито­рики — науки об искусстве речи, о красноречии — из отечест­венных университетов. «То, что из университетов изгнали рито­рику,— большая беда. Ведь изучение речи и овладение ею в раз­нообразных письменных и устных формах...— важнейший фак­тор нашей общественной жизни»^{[II] [III],— говорит профессор МГУ Ю. В. Рождественский. Полностью разделяя эту мысль, можно за­метить, что овладение речью — фактор не только общественно}

значимый, но и личностно значимый, причем настолько, что спо­собен порой определить жизнь и судьбу человека.

Подтверждением этого может служить образовательный опыт развитых стран мира. Известно, что в поверженной, униженной Японии 40-х годов национальное возрождение начали с вложе­ния средств в образование. Создание первого из существующих се­годня двухсот (!) институтов языка именно в то трагичное для послевоенной Японии время не было случайностью: ведь без язы­ка — универсального средства взаимодействия — невозможны ни восприятие социального опыта, ни передача его; без языка — уни­кального «хранителя» национальной культуры, традиций — не­возможно возрождение и развитие национального самосознания.

Богатые и практичные американцы считают необходимым тра­тить деньги на широкое и обязательное обучение своих детей, молодежи владению искусством устных и письменных форм ком­муникации. Можно понять чувства учителя московской школы № 45, рассказывающего на страницах «Учительской газеты»^[IV] о том, как основательна коммуникативная направленность в под­готовке американских школьников. Учащихся учат выступать публично; составлять грамотные отчеты о выполняемых экспери­ментах; аргументированно излагать свои суждения о книге, филь­ме, соревновании, спектакле; писать эссе, тематически доступные соответствующим возрастным группам. Прививая коммуникатив­ные умения, там воспитывают уважение к авторскому праву. Детям внушают (всеми педагогическими средствами) мысль о недопустимости использования чужих работ, требуя обяза­тельного указания источника — откуда заимствовано высказы­вание, идея, позиция. Не менее поучительным представляется требование одного из самых престижных вузов США, предъ­являющего высочайшие требования к своим абитуриентам,— Мас­сачусетского технологического института, адресованное старше­классникам, намеревающимся держать экзамен в этот вуз. Тре­бование ориентирует на выбор самой сложной школьной про­граммы подготовки, включающей 4-летнее (с 9-го по 12-й класс) изучение по повышенному уровню математики и... английского (родного!) языка. В то время как изучение физики, биологии, химии, иностранного языка по тому же уровню допускается в течение 2 лет. Несмотря на серьезность требований к языковой

подготовке абитуриентов, общеобразовательные (гуманитарные) программы для технических и естественно-научных специальностей предлагают обязательный корректировочный курс по английско­му языку.

Насколько Важно для личности такое (государственное!) при­знание приоритетности коммуникативной подготовки выпускников всех форм обучения, можно увидеть, обратившись к феномену Дейла Карнеги (1888—1955). Человек, вошедший в историю США как основатель Института ораторского искусства и человеческих взаимоотношений, учил своих соотечественников, как пользо­ваться словом, как строить взаимоотношения с людьми, чтобы достойно жить, преуспевая в любых условиях, не боясь отноше­ния жесткой конкуренции. Иными словами, Д. Карнеги помогал людям обрести и развить коммуникативную культуру, или куль­туру общения (термины синонимичны). Написанные им книги ос­таются популярными на его родине, растет на них спрос и за ее пределами. Людей, пытающихся жить «по Карнеги», как считают психологи, сегодня больше, чем людей, стремящихся жить «по Толстому» или «по Руссо». Найти место в жизни, самореали­зоваться, состояться как личности помогло Д. Карнеги осозна­ние того, что из всех предметов, преподававшихся в педагоги­ческом колледже, который он закончил, «наиболее важным и по­лезным как в деловом отношении, так и в жизни вообще оказа­лось искусство говорить». «Почему?» — ставит перед собой вопрос автор книги, посвященной советам о том, как перестать беспо­коиться и начать жить. И отвечает на этот вопрос так: «Потому что благодаря овладению этим искусством я прборол робость и неуверенность в себе, приобрел смелость и умение общаться с людьми. Я осознал также, что руководить другими способен лишь тот человек, который умеет отстаивать свою точку зрения».

Размышляя о том, что влечет людей на курсы, которые он ор­ганизовал, что ждут люди от него, в какой помощи нуждают­ся, какие умения хотят приобрести, кто может рассчитывать на успех в совершенствовании своей коммуникативной культуры, культуры взаимодействия с окружающими, Карнеги пишет: «Ты­сячи слушателей курсов...

Отдавая должное оптимизму и практическим успехам попу­лярного сейчас и у нас в стране специалиста по проблемам об- 10

щения, проникнемся уверенностью в реальной возможности раз­вить свои природные данные (языковые способности и свойст­ва), приобрести коммуникативные умения. Запомним это выска­зывание как популярное истолкование требований, предъяв­ляемых к языковой личности, к ее коммуникативной культуре. Действительно, разве не совокупность свойств, характеристик че­ловека, типа: «говорит свободно, непринужденно, рассказывает увлекательно, вдохновенно, находит общий язык с любой аудито­рией»,— дает нам представление о языковой личности? Что хочет и должен уметь человек как существо, обладающее языком? Он хочет не испытывать затруднений в том, что сказать, когда ему это необходимо, чтобы то, как он говорит, способствовало тому, зачем говорит, чтобы располагало слушателей в его поль­зу. Человеку необходима культура общения, обладание коммуни­кативной культурой помогает ему состояться как личности.

Ведь в жизни людей общение занимает огромное место: на него уходит, как считают социологи, до 70% времени. Японские ученые-лингвисты выяснили, что служащие Японии тратят на раз­говоры около половины времени своего бодрствования — почти семь часов в сутки, на чтение у них уходит полтора часа, на пи­сание — 47 минут. Эти данные свидетельствуют о том, что даже современный человек, обладающий техническими средствами коммуникации,— это человек по преимуществу говорящий.

Из древности, от Аристотеля, пришло в гуманитарную науку определение человека по одному из основных признаков, отличаю­щих его от других живых существ тем, что он — существо, ода­ренное словом, способностью говорить, общаться.

Сформулированное академиком В. В. Виноградовым понятие языковой личности, не востребованное долгие годы, которые были '

отмечены «обесчеловечиванием» гуманитарных наук, обретает в наше время новую жизнь, выводит на новую проблематику в лингвистике. Возрождение понятия «языковая личность», напол­нение его новым смыслом связано с йсследованиями Ю. Н. Ка­раулова¹. Намечая задачи и перспективы изучения русской язы­ковой личности, ученый, в частности, пишет: «Под языковой личностью я понимаю совокупность способностей и характерис­тик человека, обусловливающих создание и восприятие им рече­вых произведений (текстов), которые различаются а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отра­жения действительности, в) определенной целевой направлен­ностью. В этом определении соединены способности человека с особенностями порождаемых им текстов»^{[VI] [VII].}

Можно сказать, что языковая личность обнаруживает свои коммуникативные способности и свойства в «продуктах» своей коммуникативной деятельности — текстах, широко понимаемых как любые устные и письменные высказывания монологиче­ского и диалогического характера.

выявить совокупность требований к языковой личности, критериев для диагностики уровня ее развития. Среди них такие, как а) ис­пользование средств общения в соответствии с целью и адре­сатом, б) владение приемами организации текста, адекватно отражающего действительность и соответствующего замыслу речи, в) освоенность структурных элементов языка и возможностей их коммуникативного воздействия. Совокупность названных обоб­щенных коммуникативных (обеспечивающих процессы взаимодей­ствия) умений составляет коммуникативную культуру языковой личности. Развернутое описательное толкование понятия «язы­ковая личность» предпринималось выше. Определение же понятия «коммуникативная культура» можно дать такое: это совокупность умений и навыков в области средств общения и законов меж­личностного взаимодействия, которые способствуют взаимопони­манию, эффективному решению задач общения. Очевидно, что коммуникативная культура — это основа общей культуры лич­ности, базовый компонент культуры. Базовый компонент куль­туры личности обеспечивает готовность личности к жизненному самоопределению, является условием достижения гармонии с со­бой и окружающей действительностью, что с очевидностью не может состояться без коммуникативной культуры. Она есть сред­ство создания внутреннего мира личности, богатства его содер­жания, отражающего жизненные идеалы, направленность лич­ности, культуру ее жизненного самоопределения (см. схему на с. 14).

Коммуникативную культуру можно рассматривать через сово­купность культурообразующих компонентов. Первым среди них является эмоциональная культура, или культура чувств, представляющая собой адекватное реагирование на окружающую действительность. Эмоциональной культуре еще предстоит стать объектом изучения и предметом обучения. Нуж­да в этом острейшая. Хотя элементы ее осваиваются в рамках этико-речевых и социально-психологических проблем вузовских курсов «Психология общения», «Культура межличностных отно­шений», «Речевой этикет» и т. п., однако целенаправленная работа по развитию эмоциональной культуры на всех уровнях обучения не осмыслена еще даже в плане постановки задачи. Второй компонент коммуникативной культуры — это культура мышления, предстающая в виде специфических форм позна­вательной деятельности, направленной на восприятие и порож­дение текстов, соответствующих замыслу и достоверно отражаю­щих действительность. Законы построения речевых произведений, средства и формы их предъявления, способы извлечения инфор­мации и т. п., издавна разрабатывавшиеся в рамках риторики, логики, не должны долее оставаться за пределами содержания школьного и вузовского образования. Третий компонент коммуни­кативной культуры — культура речи, являющаяся объектом изучения языкознания, предметом вузовского и частично школь-

МОДЕЛЬ ЯЗЫКОВОЙ личности в аспекте коммуникативной культуры

ного обучения. В связи с тем, что культура речи — категория базовая для коммуникативной культуры, уделим ей несколько болЕше места и внимания, чем предыдущим.

Термин культура речи многозначен. Рассмотрим хотя бы три его значения.

Культура речи — это совокупность знаний, умений и навыков, обеспечивающих автору речи незатрудненное построение речевых высказываний для оптимального решения задач общения. Это первое значение принято называть субъективным, поскольку оно отражает состояние речевой культуры языковой личности (субъекта речи), его рече-языковые способности и личностные свойства^[VIII].

Приведенное определение включает в себя широко распростра­ненное представление о культуре речи как следовании нормам литературного языка, умении обеспечить точность, доходчивость, ясность речи, умении отбирать словесные средства для общения. Отражение такого представления о культуре речи содержат опре­деления, принадлежащие ученым, стоявшим у истоков этого учения. Так, например, С. И. Ожегов писал: «Высокая культура речи — это умение правильно, точно и выразительно передавать свои мысли средствами языка... Но высокая культура речи заклю- • чается не только в следовании нормам языка. Она заключается еще и в умении найти не только точное средство для выра­жения своей мысли, но и наиболее доходчивое (т. е. наибо­лее выразительное) и наиболее уместное (т. е. самое под­ходящее для данного случая и, следовательно, стилистически оправданное) »².

Правильность и точность, логичность и действенность, выра­зительность и чистота, выявляемые на основе отношения речи к неречевым структурам, объединяемые понятием «коммуникатив­ные качества речи», позволяют говорить о ее коммуникативном совершенстве. Объективированная оценка свойств речи закреплена во втором значении термина, называемом объектив­ным: культура речи — это совокупность и система.свойств и ка­честв речи, говорящих о ее совершенстве. В приведенном по­нимании термина можно увидеть отражение представления о куль­туре речи как части духовной культуры народа, существующей в виде образцовых, совершенных текстов, созданных в течение веков творчеством народа, его выдающихся представителей. Это значение термина культура речи оказывается близким значению термина культура языка.

Для того чтобы стали возможны анализ и оценка высказы­ваний, текстов с точки зрения культуры речи (в объективном

значении этого термина), с точки зрения соответствия речи ее коммуникативным качествам, должны быть выработаны соответ­ствующие научные представления: понятийный аппарат, методика анализа и т. п.— все то, что составляет основу познания данной области науки. Поэтому употребление термина культура речи в связи с разработкой определенной научной проблематики вы­являет третье его значение, которое называют гно­сеологическим: культура речи — это область лингвисти­ческих знаний о системе коммуникативных качеств речи, об уче­нии о культуре речи. Учение о культуре речи тесно связано с ора­торским искусством, риторикой. Взаимосвязь культуры речи и риторики будет рассмотрена ниже, здесь же обратим внимание на значения термина риторика, зафиксированные словарями, от­метим для себя отраженное в них общественное отношение к той реалии, что стоит за одним из значений.

Риторика, греч. реторика, наука красноречия, изящесловие. Ритор... учитель красноречия; красноречивый, речистый человек, краснослов, ис­кусственно-изящный писатель. Риторический, к риторике и к риторству относящийся. Риторский, риторам свойственный. Риторические .тропы, фигуры, искусственные украшения речи, приведенные в правила. Рйто- рить, риторствовать, говорить или писать красно, речисто, цветисто, искусно и искусственно, старательно подражать изящным писателям, а потому и говорить напыщенно и холодно... (Толковый словарь жи­вого великорусского языка Владимира Даля. 1882 г.— М., 1955.— Т. IV.— С. 97.)

Ритор... 1. В Древней Греции—учитель красноречия, ораторского искусства (истор.). 2. Оратор, говорящий пышно и красиво, но малосо­держательно, прибегающий к искусственным приемам красноречия (книжн. неодобрит.). 3. В старину — ученик духовной семинарии по классу риторики (см. риторика во 2-м знач.; устар.).

Риторика (или реторика)... 1. Теория ораторского искусства, крас­норечия (науч.)... Напыщенная речь, в которой красивые фразы и слова скрывают ее бессодержательность (книжн. неодобрит.). 2. В старину — название младшего из трех классов духовных семинарий (риторика, философия, богословие). (Толковый словарь русского языка / Под ред. проф. Д. Н. Ушакова.—М., 1939.—Т. III.—С.-1362.)

Риторика,-и, ж. 1. Теория красноречия, наука об ораторском искусстве. 2. Излишняя приподнятость изложения, напыщенность. (Словарь рус­ского языка / Гл. ред. А. П. Евгеньева.— М., 1983.— Т. III.— С. 719.)

Примечание: в перечень способностей и свойств языковой лич­ности можно включить структурные компоненты коммуникативной дея­тельности и элементы психологического развития личности.

Способности языковой личности:

— узнавать, понимать, воспринимать языковые элементы;

— изобретать содержание речевых высказываний, располагать их;

— прогнозировать воздействие структурных элементов языка в их со­вокупности;

— запоминать, воспроизводить речевые высказывания;

— писать и произносить языковые произведения.

Свойства языковой личности:

— общительность как черта характера, направленная на самовыра­жение;

— воображение,'память;

— восприятие, понимание другого человека, эмпатия;

— интеллектуальные, эмоционально-волевые усилия, направленные на установление, поддержание контакта (личностного, внеличностного);

— рефлексия.

Вечные идеи античных риторов. Как сделать речь убедитель­ной и выразительной, доступной и краткой, точной и уместной, богатой и чистой? Над этим вопросом размышляли ученые и ора­торы, полководцы и общественные деятели уже в IV в. до н. э. Именно тогда, в античности, возникла практика и теория крас­норечия, или риторика, возводившаяся даже в ранг «царицы искусств»,— настолько сильно было ее влияние на умы и чувства людей. Взлеты и падения риторики на протяжении сотен лет про­слежены и описаны; убедительно показано, что ораторское ис­кусство всегда было связано с социально-экономическими усло­виями жизни общества, отражало уровень развития в нем куль­туры, демократии, свободы личности.

Так обстояло дело в Древней Греции, самом демократичес­ком государстве древнего мира, где в IV в. до н. э. при общем подъ­еме политической и экономической жизни бурно развиваются нау­ки и искусства. Народное собрание, совет пятисот, народный суд — три государственных учреждения, достижение успехов в ко­торых зависело в первую очередь от речевого искусства. Поли­тическая карьера, защита своих прав определяются умелым вла­дением речью, способностью воздействовать на слушателей, дока­зывать, убеждать, наиболее приятным образом привлекая вни­мание слушателей. Речь, слово оказываются реальным и эффек­тивным инструментом приобретения славы, богатства. Могущество слова в политической жизни приравнивается к могуществу желе­за на войне.

Возникновение теории красноречия, риторики, рожденных практическими потребностями греческого общества, связывают с Сицилией (V—IV вв. до н. э.). В разработке и создании теории красноречия, обучении ему велика роль древнегреческих филосо­фов, политических деятелей, писателей-публицистов. Назовем не­которые имена. Исторические справки составлены на основе ма­териалов, представленных в энциклопедических словарях и спра­вочниках.

Коракс (род. ок. 467 г. до н. э.) —сицилиец, политический оратор, обладавший блестящими ораторскими данными. Благодаря своему ора­торскому дару смог стать во главе управления республикой. Оставив общественные дела, открыл школу красноречия. Он и'его ученик Лисий обычно называются «изобретателями риторического искусства» у греков. Коракс считается также первым писателем, изложившим письменно правила риторики.

Лисий (род. ок. 459 г. до н. э.) —древнегреческий оратор, учив­шийся в школе красноречия Коракса, писал по заказу своих клиентов речи. Его речи — блестящий образец судебного красноречия IV в. до н. э. Они отличаются убедительностью,-логичностью рассуждений, про­стотой и яркостью языка. Большое влияние на Лисия оказали софисты.

Горгий из Леонтин в Сицилии (род. ок. 483 г. до н. э.) —древне­греческий оратор, основоположник софистики. В период расцвета афин­ской демократии софистами стали называть себя появившиеся платные преподаватели философии, этики, политики, других наук и искусств, и в особенности ораторского искусства — риторики. Появление этих учителей, предлагавших научить желающих «мудрости и добродетели», было ответом на потребности молодежи в образовании, в освоении ис­кусства речи. Просветительская направленность деятельности софистов заметно оживила и наполнила новым содержанием общественную жизнь Греции. Критика политических, этических и религиозных основ древне­греческого общества, анализ'сложившихся к этому времени философ­ских учений, приоритетность в рамках философии этики, политики, теории познания связываются с появлением софистов (первоначально так именовали в Древней Греции мудрого, искусного в каких-либо делах человека). Однако софистика довольно быстро выродилась в искусство защищать и опровергать любые идеи, положения. Софистами стали на­зывать людей, «торгующих мнимой мудростью».

Исократ (род. в 436 г. до н. э.) — древнегреческий писатель, пуб­лицист, автор многочисленных речей и памфлетов. Был учеником Гор- гия. В начале своей деятельности занимался составлением судебных речей, затем открыл школу риторики в Афинах. Исократ не выступал как оратор, но своими публицистическими трактатами по общим вопросам греческой политической жизни оказывал значительное воздействие на со­временников.

Сократ (род. ок. 470 г. до н. э.) — древнегреческий философ. Смысл и значение сократовской философии оценивались во все времена неод­нозначно. Единство было в том, что Сократ — родоначальник философии, причем философии нравственной. Деятельность Сократа, имевшая целью нравственное возрождение общества, неизбежно привела его к оппози­ции софистам. Сократ сам ничего не писал, сведения о его воззрениях мы получаем из так называемых «сократических сочинений» Платона.

Платон (род. ок. 430—427 гг. до н. э.) —знаменитый философ, уче­ник Сократа. В ранних диалогах Платона отражены стиль и характер бесед Сократа. Судя по этим диалогам, Сократ, вступая в спор с софис­тами, обсуждает смысл различных нравственных понятий (благо, мудрость, справедливость и т. д.). Как показывает Платон, Сократ начал впервые

использовать индуктивный путь познания, давать общие определения. В его практике диалог сделался основным методом нахождения исти­ны. Если предшествовавшие ему мыслители догматически вводили ос­новные идеи своих учений, то Сократ пытался критически обсудить все существующие позиции, точки зрения, заранее не отдавая предпочте­ния ни одной из них.,

Аристотель (384—322 гг. до н. э.) — один из величайших филосо­фов Древней Греции. Был слушателем в Академии Платона, затем пре­подавал в ней, став равноправным членом группы философов-платони­ков. Известен и как преподаватель, воспитатель (в течение несколь­ких лет был воспитателем Александра Македонского). В основанной Аристотелем школе преподавание осуществлялось дифференцированно, удовлетворяя запросы разных групп учеников. Известно, что утром он в тесном кругу ближайших учеников вел строго научные занятия. После обеда читал общедоступные лекции для всех, кто желал его слушать. Противники опасались его речи, всегда логичной, стройной, остроум­ной, порой саркастичной. Сочинения Аристотеля дают нам образ чело­века с глубокой, искренней любовью к правде, отчетливым пониманием действительности, со всеми ее сложными противоречивыми взаимоот­ношениями. Его работы поражают исключительной способностью к систе­матизации, классификации собранного фактического материала.

Демосфен (род. в 384 г. до н. э.) — один из известнейших ораторов древнего мира. Был учеником Платона и Исократа. С детства мечтал о славе оратора. Афины, где родился и рос Демосфен, были очень требо­вательны к выступлениям ораторов. Оценивалось не только содержа­ние речей, но и артистичность их предъявления, использование орато­ром пантомимических средств. Демосфен не обладал природными дан­ными для того, чтобы стать выдающимся оратором. Он был косноязы­чен, имел слабый голос, короткое дыхание, подергивающееся плечо. Несмотря на это, он принялся за самосовершенствование. Широко из­вестны его упражнения, направленные на исправление своих недостатков. Он учился ясно произносить слова, набирая в рот камешки, произнося речи на берегу моря, при шуме прибоя, заменявшем ему гомон людских собраний. Он упражнялся в отработке выражений лица, позиций рук, туловища, стоя перед зеркалом. Спускавшийся с потолка меч колол его всякий раз, когда он по привычке приподнимал плечо. Изучая образцы красноречия, Демосфен на недели заточал себя в комнате; чтобы избежать соблазна бросить все и уйти, он обривал себе волосы на половине го­ловы. Речи Демосфена называют «зеркалом характера». Он не был рито­ром в том смысле, что не изобретал цветистости, украшений. Он дейст­вовал на слушателей силой убеждения, логикой, строгим развитием мысли, уместно и неопровержимо приводя примеры, доводы. Язык его ве­личествен, но прост, серьезен и приятен, сжат, но вместе с тем изящен. Его успех держался не на эффектах, а на благородстве мысли, нравст­венности, высоком патриотизме.

Как видно из приведенных исторических справок, с момента возникновения науки об искусстве речи в ней почти одновременно

стали формироваться два противоположных и противоборствую­щих направления — софистическая риторика и риторика философская.

Риторика изначально создавалась в виде наставлений (пра­вил, норм) для говорящего. Ориентация на обучение ораторскому искусству определила разработку и освоение форм и методов воздействия на слушателей, способов убеждения. «Риторика — это служанка убеждения»,— утверждал Коракс. Решая в началь­ный период задачи глубоко прогрессивные, нормативная риторика, чаще называемая софистической, стала со вре­менем приобретать черты догматизма, школярства, начетниче­ства. Красивость выражения, красноречие, украшенность, цвети­стость речи стали являться высшим мерилом при оценке выска­зывания у представителей этого направления. Ориентация на разработку речевых форм, сохранение и поддержание их стабиль­ности, обсуждение и строгое следование образцам без учета цели, предмета речи отчетливо соотносятся с получившим распро­странение в позднее время представлением о риторике как на­пыщенном, внешне красивом, но малосодержательном построении речи.

Гуманистическая направленность философской рито­рики, осознаваемой наряду с диалектикой, этикой и политикой в качестве науки о способах убеждения относительно данного предмета, оказывается привлекательной в течение многих сто­летий.

Популярность и жизнеспособность философской риторики объясняется тем, что искусство речи рассматривается предста­вителями этого направления в связи с идеями служения истине, добру, справедливости. Возможно, ее привлекательность обуслов­лена и значительностью самой категории убеждения. За этим термином стоят три важнейших в духовной жизни личности пред­метно-понятийные реалии: убеждение как процесс це­ленаправленного воздействия на сознание человека; как состо­яние, обретаемое в результате речевого воздействия и опреде­ляющее жизнедеятельность личности; как один из основных методов воспитания личности. Облекаемый при реализации в форму разъяснения, совета, аргументированных доказательств и рекомендаций, имеющих отчетливую целенаправленность, ме­тод этот «работает» только в условиях уважения личности вос- питуемого (убеждаемого), в условиях демократии и свободы. Этот словесный метод более чем какой бы то ни было иной подчинен цели образования и воспитания.

Широкий интерес к проблемам развития личности, внимание к общечеловеческим ценностям, стремление организовать разум­ную, достойную человека жизнь активизируют во второй полови­не XX в. гуманитарные исследования по проблемам человека, сре­ди них и в.области изучения риторики. В этом плане говорят о ри­торическом Ренессансе, охватившем многие страны в связи с по­

пытками исследовать «язык в действии», стремлением овладеть механизмом оптимального речевого поведения. В советской русис­тике вопросы риторики обсуждаются с начала 80-х годов в исто­рическом, стилистическом и педагогическом аспектах. Относитель­но времени возрождения интереса к риторике в отечественной лингвистике есть иное мнение, принадлежащее автору программы для гимназий по риторике С, Ф. Ивановой, считающей, что «сло­во «риторика» оставалось под запретом вплоть до 1990 г., когда ему удалось проклюнуться сквозь налипшие на него эвфемизмы — «лекторское мастерство», «искусство пропаганды», «ораторское искусство» и т. п.»^[IX].

Изначальная педагогическая направленность риторики естест­венна и очевидна. Разработка теории, осмысление речевой прак­тики и обучение приемам речевого воздействия на слушателя были неразрывны с момента появления ораторского искусства, ритори­ки. Психолого-педагогическую направленность риторики можно обнаружить уже в позиции ученика Коракса — Лисия. Чрезвы­чайно интересно и поучительно осознание им существования рече­вого облика говорящего человека. Будучи логографом — челове­ком, пишущим речи по заказу людей, не искушенных в красноре­чии, но принужденных ввиду необходимости выступать публично (как правило, в суде при защите своих прав), Лисий пытается создавать каждый раз такую речь (текст, целостное высказывание, речевое произведение), которая бы соответствовала психологи­ческому, нравственному, интеллектуальному облику заказчика.

Выводы античных риторов о безусловной связи свойств ре­чи с индивидуальными особенностями говорящего, об отражении в речи уровня его интеллектуального развития особенно важны для лингвистической прагматики, для лингвопедагогики. Эти вы­воды можно считать основными для осмысления проблем культуры речи с позиций языковой личности. Усилия лингводидактов, мето­дистов при этом направляются на разработку системы упражнений по формированию речевых знаний, умений, навыков с учетом свойств личности, на речевую диагностику личности. Сущест­вующая диагностика языковой личности в той или иной мере ори­ентирована на выявление особенностей коммуникативной деятель­ности субъекта в виде пяти компонентов, названных античными теоретиками красноречия: 1) изобретение речи с учетом цели, адресата; 2) ее логико-композиционное строение — расположе­ние; 3) выбор средств выражения; 4) запоминание; 5) произнесе­ние. Сравните позицию современных ученых, разрабатывающих психолингвистические основы речевой деятельности. Так, в частно­сти, А. А. Леонтьев обращает внимание на то, что в любой деятель­ности можно выделить одинаковые структурные компоненты. Сре­ди них такие, как: «а) этап ориентировки в условиях деятельнос-

ти; б) этап выработки плана в соответствии с результатами ориен­тировки; в) этап осуществления (реализации) этого плана; г) этап контроля»^[X]. Взаимосвязь коммуникативной деятельности и признаков языковой личности также восходит к компонентам, названным античными риторами.

Современные лингвисты, психологи, методисты не могут не учи­тывать результатов теоретического осмысления ораторской прак­тики и педагогической деятельности первых софистов. Напомним, что элемент нормативного освоения был преобладающим в их практике, и прислушаемся к мнению о софистике крупнейшего современного ученого С. С. Аверинцева: «Самым первым в евро­пейской традиции обозначением профессионально практикуемого и профессионально преподаваемого, а значит, формализованного умения умствовать и говорить было слово «софистика», и оно приобрело одиозный привкус еще для самой античности. Впослед­ствии единое в руках софистов искусство убедительности раздели­лось надвое. Умение владеть словом с античных времен называ­лось «риторикой», формализованная мыслительная работа с со­блюдением школьных технических правил в средние века называ­лась «схоластикой». В Новое время, особенно в XIX в., оба слова широко употреблялись как бранные. Они употребляются так и до сих пор. Нет причин отвергать общеизвестные объяснения судь­бы этих терминов — понятие схоластики стало жертвой новоевро­пейского натиска на средневековый догматизм, понятие риторики оказалось скомпрометировано «склерозом» позднего классициз­ма». Однако в период становления риторики, когда формировались два ее крыла — философское и софистическое, все попытки осмыс­ления речевого опыта были значительными и становились.осново­полагающими. Так, Горгий, развивая идеи о необходимости учета речевого образа субъекта речи, акцентирует внимание на зависи­мости речи от предмета обсуждения и от ее адресата. В напи­санном им трактате «О пристойности случая» он подчеркивает зависимость речи от предмета, от личности оратора и от аудито­рии. Эти компоненты определяют и сегодня как доминирующие при одном из подходов к изучению культуры речи. Предметом внимания при таком подходе оказывается речевое поведение’ говорящих с учетом типовых коммуникативных ситуаций, харак­теристика коммуникативных актов.

Приоритет риторики по отношению к культуре речи столь прин­ципиален и глубок, что автор первого отечественного учебного пособия по культуре речи Б. Н. Головин утверждает: «Учение о речевой культуре зародилось в Древней Греции и Древнем Риме — в теории и практике ораторского искусства». Вклад теории и практики ораторского искусства в мировую гуманитарную куль­туру так велик и многогранен, что из нее черпают не только линг­

висты и психологи, но и педагоги, философы. В ней можно обнару­жить идеи, положенные в основание сегодняшнего переосмысле­ния задач отечественного образования.

Необходимо отметить особое место древнегреческого философа Сократа в истории гуманитарной культуры вообще и ораторского искусства в частности. Он был одним из основоположников диалектики как метода отыскания истины путем беседы, спора, дискуссии. Целью бесед Сократа с учениками было, говоря со­временными терминами, развитие личности своего воспитанника, его умений логически мыслить, доходить до сути обсуждаемых явлений, формирование познавательной активности; формы реали­зации этой цели — диалог, развивающий мышление и речь, ис­кусство речи. Прием его обучения прост: вопрос учителя, требую­щий краткого и определенного ответа, еще вопрос и ответ, и так до тех пор, пока ученик не начинает противоречить самому себе и убеждается, что он чего-то не понимает, что нужно еще самому что-то выяснить, убедиться. Простота такого обучения кажущая­ся, так как главная сложность состоит в формулировке вопросов, их речевом оформлении, последовательности, логической взаимо­связи. В характере вопросов — характер мышления учйтеля, глу­бина его знаний, его способность глубоко проникать в сущ­ность, в первопричину обсуждаемых явлений.

Недостаточная доступность литературы, которая позволила бы свободно знакомиться с беседами Сократа, представленными в со­чинениях его выдающегося ученика — философа Платона, делает оправданным предлагаемое ниже развернутое цитирование диало­га Платона, называемого «Горгий». В беседе, завязавшейся на площади между Сократом, известным софистом Горгием и их уче­никами, обсуждается понимание софистической риторики, данное самими софистами, и критика ее с позиций Сократа.

Знакомство с диалогом имеет смысл предварить пересказом анализа, который дан крупнейшим культурологом, исследователем античности А. Ф. Лосевым в «Комментариях» к диалогу «Горгий». Приведенный ниже фрагмент диалога озаглавлен Платоном так: «Определение софистической риторики, как оно давалось самими софистами». Основные положения приведенного ниже фрагмента сводятся к следующему: софист Горгий утверждает, что ритори­ка — это наука о составлении речей. Сократ же, опровергая, внушает, что всякая наука также занимается речами. Риторика не может быть выделена особо только потому, что она занимается речами о великих и важных делах, так как, по мнению Сократа, великое и важное каждый понимает по-своему. Риторика, опреде­ляемая софистом как искусство убеждать судей и народ в том, что нравится оратору, не может быть так определена потому, что, по мнению Сократа, вообще всякая наука старается убедить в том, чему она учит.

В приведенном фрагменте интерес представляет не только его содержательная часть, касающаяся проблемы разграничения со­

фистической и философской риторики, но и мастерство Сократа — полемиста, собеседника, мыслителя, искусно вводящего и форму­лирующего вопрос.

Сократ. ...Ты говоришь, что ты... сведущ в красноречии, и берешься другого сделать оратором. Но в чем же, собственно, состоит это искус­ство? Вот ткачество, например, состоит в изготовлении плащей. Так я го­ворю?

Горгий. Да.

Сократ. А музыка — в сочинении напевов?

Горгий. Да. (...)

Сократ. ...Теперь, пожалуйста, ответь мне так же точно насчет красноречия: это опытность в чем?

Горгий. В речах.

Сократ. В каких именно, Горгий? Не в тех ли, что указывают больным образ жизни, которого надо держаться, чтобы выздороветь?

Горгий. Нет.

Сократ. Значит, красноречие заключено не во всяких речах?

Горгий. Конечно, нет.

Сократ. Но оно. дает уменье говорить?

Горгий. Да.

Сократ. И значит, размышлять о том, что говоришь?

Горгий. Как же иначе!

Сок р'а т. А искусство врачевания, которое мы сейчас только упоми­нали, не выучивает ли оно размышлять и говорить о больных?

Горгий. Несомненно.

Сократ. Значит, по всей вероятности, врачевание — это тоже опытность в речах.

Горгий. Да.

Сократ. В речах о болезнях?

Горгий. Бесспорно.

Сократ. Но ведь и гимнастика занимается речами — о хорошем или же дурном состоянии тела, не правда ли?

Горгий. Истинная правда.

Сократ. И остальные искусства, Горгий, совершенно так же: каждое из них занято речами о вещах, составляющих предмет этого искусства.

Горгий. Кажется, так. (...)

Сократ. ...Раз красноречие оказывается одним из тех искусств, которые преимущественно пользуются словом, и раз оказывается, что существуют другие искусства подобного рода, попробуй определить: на что должна быть направлена скрывающаяся в речах сила, чтобы ис­кусство было красноречием? Если бы кто спросил меня о любом из ис­кусств, которое мы сейчас называли, например: «Сократ, что такое ис­кусство арифметики?» — я бы ответил вслед за тобою, что это одно из искусств, обнаруживающих свою силу в слове...

Горгий. Это был бы верный ответ, Сократ.

Сократ. Значит, красноречие принадлежит к тем искусствам, которые все совершают и всего достигают словом. Не так ли?

Горгий. Так.

Сократ. А на что оно направлено? Что это за предмет, на кото­рый направлены речи, принадлежащие этому искусству?

Горгий. Это самое великое, Сократ, и самое прекрасное из всех человеческих дёл.

Сократ. Ах, Горгий, ты снова отвечаешь уклончиво и недостаточно ясно... (...>

Горгий. То, что поистине составляет величайшее благо и дает людям как свободу, так равно и власть над другими людьми, каждому в своем городе.

Сократ. Что же это, наконец?

Г оргий. Способность убеждать словом и судей в суде, и советни­ков в Совете, и народ в Народном собрании, да и во всяком ином собрании граждан. Владея такой силой, ты и врача будешь держать в раб­стве, и учителя гимнастики, а что до нашего дельца, окажется, что он не для себя наживал деньги, а для другого — для тебя, владеющего словом и умением убеждать толпу.

Сократ. Вот сейчас ты, Горгий, по-моему, ближе всего показал, что ты понимаешь под красноречием, какого рода это искусство; если я не ошибаюсь, ты утверждаешь, что оно — мастер убеждения: в этом вся его суть и вся забота. Или ты можешь сказать, что красноречие способно на что-то большее, чем вселять убеждение в души слушателей?

Г оргий. Нет, нет, Сократ, напротив, по-моему, ты определил вполне достаточно: как раз в этом его суть.