Сущность юридического лица. Понятие и система признаков юридического лица по действующему российскому законодательству

В российской цивилистической науке вряд ли найдутся доктрины про­шлого и настоящего, в которых не было бы ничего рационального. Задача науки (в нашем случае - научного осмысления сути юридического лица) прежде всего видится в том, чтобы отобрать рациональное и на основе на­учных знаний, накопленных на протяжении всей истории, попытаться уточнить и углубить имеющиеся представления об изучаемых явлениях.

В этом плане внимания заслуживает уточнение такой категории, как по­нятие и сущность юридического лица. Данный вопрос решается в литера­туре по-разному. Одни авторы включают в него большее число элементов, другие меньшее, расширяя или сужая тем самым его содержание. Н.О. Ни­кипелов считает, что содержание правового статуса юридических лиц со­ставляют субъективные права и юридические обязанности, в том числе и конституционные права и обязанности¹. В последнее время в цивилистиче­ской литературе все чаще появляются суждения о необходимости сверты­вания исследований по вопросу о сущности юридического лица, так как они не имеют практического значения и способствуют лишь появлению, может быть, равных теорий^{[35] [36]. Думается, такое положение не отвечает по- требностям современной науки. На наш взгляд, эти категории необходимо рассматривать через призму признаков юридического лица.}

Юридическое лицо является одним из субъектов гражданского права и гражданских правоотношений, в связи с чем оно действует от своего име­ни, самостоятельно приобретает гражданские права и создает обязанности, формирует и выражает вовне свою внутреннюю волю, обладает иными ка­чествами участника гражданского оборота.

В действующем российском законодательстве понятие юридического лица раскрывается в ст.48 ГК РФ, где юридическим лицом признается ор­ганизация, которая имеет в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество, отвечает по своим обя­зательствам этим имуществом, может от своего имени приобретать и осу­ществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обя­занности, быть истцом и ответчиком в суде.

Определяя юридическое лицо как организацию, законодатель исходит из того, что организация - это некий социальный феномен, который, по суще­ству, охватывает все возможные юридические лица: предприятия, учреж­дения, организации.

Следует заметить, что многие правовые акты, являющиеся источниками иных отраслевых норм, используя термин «организация», вкладывают в него несколько значений. В частности, это предусмотрено в п. 3 ст. 288 ГК РФ, в ст. 2 АПК РФ^[37]. В п. 1 ст. 48 ГК РФ юридическое лицо называется ор­ганизацией, и этим термином законодатель охватывает все типы юридиче­ских лиц, в том числе предприятия и учреждения.

Для того чтобы та или иная организация была признана юридическим лицом, она должна обладать определенными свойствами, которые в лите­ратуре именуются признаками юридического лица.

В работах отечественных ученых, как правило, выделялись четыре ос­новных признака, без которых ни одна организация не может быть призна­на юридическим лицом и, следовательно, не может стать самостоятельным участником общественных отношений. К ним относили организационное единство и внешнюю автономию, обладание обособленным имуществом, самостоятельную имущественную ответственность, способность от своего имени участвовать в гражданском обороте и выступать в суде. По сути, перечень этих признаков не изменился и в настоящее время (ст.92, 93, 104, 113, 122 и другие ныне действующего ГК РФ).

По нашему мнению, все признаки юридического лица можно разделить на две большие группы. К первой из них следует отнести те, которые оп­ределяют законодательную конструкцию юридического лица как органи­зации. Их наличие или отсутствие позволяют отличать юридическое лицо от других субъектов гражданско-правовых отношений. Они являются об­щими и присутствуют всегда, независимо от вида и организационно­правовой формы юридического лица. В научной литературе их называют «существенными признаками», носят они основополагающий характер.

Называя их существенными, следует подчеркнуть их значимость для приобретения организацией статуса юридической личности, поскольку они выступают базовыми элементами конструкции юридического лица.

Ко второй группе в доктрине относят так называемые «индивидуализи­рующие» признаки, при помощи которых идентифицируют организацию. Значение этих признаков заключается в том, что именно по их совокупно­сти отличают одно юридическое лицо от другого. В их перечень входят:

- учредительные документы;

- наименование;

- государственная регистрация;

- организационно-правовой форма;

- местонахождение;

- органы юридического лица;

- печати и штампы;

- банковские счета и бухгалтерский баланс (сметы)^[38].

Присутствие всей совокупности индивидуализирующих признаков вовсе

не означает, что обладающая ими организация является юридическим ли­цом. Так, В. Н. Цирульников подчеркивает, что филиал может обладать всеми этими признаками, но он не является юридическим лицом, посколь­ку у него отсутствует необходимая совокупность существенных призна­ков².

Представляется, что автор неточен в определении признаков филиала юридического лица. В частности, некорректно говорить о том, что филиал имеет учредительные документы, так как положение о филиале, утвер­ждаемое органом юридического лица таковым не является.

Очевидной является и неприменимость к филиалу таких индивидуали­зирующих признаков, как государственная регистрация, наличие органи­зационно-правовой формы и органов. Небесспорен вопрос о наличии у фи­лиала банковских счетов и бухгалтерского баланса. Филиал может иметь только текущий счет и лишь с разрешения самого юридического лица — расчетный счет³. Бухгалтерский баланс филиала является составной ча­стью сводного баланса юридического лица. Таким образом, из всех пере­численных индивидуализирующих признаков к филиалу, бесспорно, мож­но отнести лишь наименование и местонахождение, наличие печати и

штампа.

В современной юридической литературе нет единства мнений по поводу совокупности существенных признаков, которые определяют юридиче­скую конструкцию как организацию. А.В.Венедиктов относил к таким признакам организационное единство, имущественную обособленность и самостоятельную имущественную ответственность (не в смысле исключи­тельной ответственности)¹. С. Н. Братусь выделял следующие признаки: организационное единство, имущественная обособленность; выступление организации в гражданском обороте от собственного имени^{[39] [40]. С таким мне­нием согласны Е. А. Суханов и ряд других ученых цивилистов[41]. Вместе с тем высказывается и иная точка зрения. В. В. Витрянский, сохраняя четы­рехэлементное деление существенных признаков, определяет и группирует их несколько по-иному. Его классификация выглядит следующим образом: наличие обособленного имущества, возможность приобретать права и не­сти обязанности от своего имени, нести ответственность своим имущест­вом по обязательствам, возможность выступать истцом и ответчиком в ар­битражном суде[42].}

Представляется, что последний признак, выделяемый В. В. Витрянским, сформулирован не совсем корректно: в качестве юрисдикционных органов автор определяет только арбитражный суд. В то же время юридическое лицо может выступать стороной по делу также в судах общей юрисдикции и третейских судах (ст.22 ГПК РФ, ст. 2,3 Федерального закона «О третей­ский судах»). Именно поэтому в качестве одного из существенных призна­ков юридического лица следовало бы назвать возможность защищать свои интересы в юрисдикционных органах (ст.11 ГК РФ).

Существуют и иные взгляды на юридическую природу конструкции совокупности существенных признаков юридического лица.

Так, Т. В. Кашанина, отождествляя понятие корпорации с понятием юридического лица в континентальном праве, считает, что понятие корпо­рации в основном совпадает с понятием юридического лица. Исходя из этого, автор следующим образом систематизирует существенные призна­ки: организация, признанная правом юридическим лицом, основанная на объединенных капиталах, осуществляющая социально-полезную деятель­ность^[43].

О. А. Красавчиков предлагал иной способ классификации признаков юридического лица. По его мнению, с точки зрения свойств организации признаки юридического лица могут быть подразделены на две категории: материальные и правовые. Предложенная им классификация выглядит следующим образом:

К материальным признакам юридического лица он относит:

1) внутреннее организационное единство и внешняя автономия;

2) экономическое единство и обособленность имущества;

3) руководящее единство (единый высший руководящий орган);

4) функциональное единство.

Правовые признаки юридического лица им определяются следующим образом:

1) законность его образования;

2) способность организации от своего имени участвовать в граждан­ских отношениях;

3) способность нести самостоятельную имущественную ответствен­ность;

4) наличие устава (положения)^[44].

Проанализировав вышеизложенные точки зрения, можно прийти к вы­воду о том, что все авторы признают в качестве существенного признака юридического лица его имущественную обособленность. На наш взгляд, неотъемлемыми признаками юридического лица являются организацион­ное единство, наличие обособленного имущества, самостоятельная имуще­ственная ответственность, возможность выступать истцом и ответчиком в суде, а также возможность участвовать в гражданском обороте от собст­венного имени.

Природа организационного единства и его место в системе существен­ных признаков является предметом самостоятельного исследования в виде отдельного параграфа настоящей работы, поэтому здесь мы остановимся на таких признаках, как обладание обособленным имуществом, самостоя­тельная имущественная ответственность, участие в гражданских правоот­ношениях от своего имени, выступление юридического лица в качестве

истца и ответчика в суде.

Обязательным условием существования юридического лица является наличие имущества, которым организация могла бы владеть, пользоваться и распоряжаться самостоятельно, своими действиями и в собственном ин­тересе. Это имущество должно быть законно обособленным от имущества других лиц, то есть принадлежать юридическому лицу на предусмот­ренных законом основаниях. Таких форм обособления имущества юридического лица закон называет три: право собственности, право хозяйственного ве­дения, право оперативного управления (ст.48 ГК РФ). Буквальное толкова­ние п. 1 ст. 48 ГК может привести к выводу о том, что законодатель уста­новил исчерпывающий перечень этих обособлений. Есть и другие точки зрения на трактовку признака имущественной обособленности. В частно­сти, В.В. Залесский считает, что имущество юридического лица далеко не исчерпывается вещными объектами, принадлежащими ему на одном из перечисленных вещных прав. По его мнению, некоторые юридические ли­ца могут и не иметь имущества, так как имущество брокерской конторы, может состоять только в средствах на счетах в банках¹. Н.И. Косякова^{[45] [46], анализируя высказывание В.В. Залесского, приходит, на наш взгляд, к не­верному выводу: учитывая, что денежные средства, как и иное имущество, признаются объектами гражданского права, то есть вещами, субъекты гра­жданского права - юридические лица в отношении последних осуществ­ляют право собственности (например, на средства, полученные от реализа­ции продукции), право оперативного управления (например, в отношении бюджетных средств). Поэтому указанные юридические формы, преду­смотренные ГК РФ, в полной мере распространяются и на денежные сред­ства, находящиеся на счетах юридических лиц. Вместе с тем Н.И. Косяко­ва противоречит себе, когда признает существование иных правовых форм (институтов) имущественного обособления, кроме тех, что предусмотрены в ст.48 Гражданского кодекса РФ. В подтверждение правильности нашего высказывания следует привести мнение В.А. Рахмиловича, который счита­ет, что, как правило, на практике объектом взыскания является совсем дру­гое имущество. Обычно это средства на банковских счетах юридического лица, то есть принадлежащие ему обязательственные права. Этим имуще­ством юридическое лицо в основном и отвечает по своим обязательствам. Кроме этого, утверждает В.А. Рахмилович, вещные права не должны рас­сматриваться как необходимые и исключительные юридические формы имущественного обособления юридического лица. Обладание имуществом на одном из трех названных законодателем (ст.48 ГК РФ) вещных прав - достаточный, но не необходимый признак имущественного обособления юридического лица. Он может отсутствовать при наличии другого призна­ка — обособления имущества посредством иных правовых форм (институ­тов). Поэтому отсутствие у организации имущества на правах собственно­сти, хозяйственного ведения или оперативного управления не может, во­преки буквальному толкованию п.1 ст.48 ГК РФ, служить основанием для отказа в признании организации юридическим лицом и регистрации ее в качестве такового[47]. Выводы В.А. Рахмиловича относительно юридическо­го значения перечисленных в п. 1 ст.48 ГК вещных прав заслуживают оп­ределенного внимания.}

Наибольший интерес вызывает такая правовая форма обособления иму­щества юридического лица, как право собственности в хозяйственных об­ществах и производственных кооперативах. И вот почему. При анализе норм специального законодательства (п.2 ст.34 Федерального закона «Об акционерных обществах», п. 1 ст. 15 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью», п.2 ст. 10 Федерального закона «О про­изводственных кооперативах») и положений Гражданского кодекса РФ (п.1 ст.48) можно выявить следующую коллизию. Названные выше специ­альные нормы устанавливают, что вкладом в уставный капитал общества могут быть деньги, ценные бумаги, другие вещи, имущественные права либо иные права, имеющию денежную оценку. Причем учредителям и ор­ганам таких юридических лиц предоставлена возможность самостоятельно определять форму оплаты акции (вклада, взноса). Следовательно, в устав­ный капитал (паевой фонд) хозяйственного общества (производственного кооператива) в качестве вклада могут быть внесены, например, права аренды, поскольку это на сегодня прямо предусмотрено законом. Устав­ный капитал (паевой фонд), сформированный таким образом, принадлежит на праве собственности самому юридическому лицу как часть обособлен­ного имущества, хотя фактически ему передается лишь имущественное обязательственное право, которое носит срочный характер. Кроме того, действующее гражданское законодательство в целом не исключает и того, что имущество может принадлежать юридическому лицу в силу договора (аренда, коммерческая концессия и т.п). Конечно, возникающие при этом правоотношения будут также носить обязательственный характер. В воз­никшей ситуации участником гражданского оборота становится юридиче­ское лицо, часть имущества которого обособлена на иной - обязательст­венно-правовой форме, - отличной от права собственности, как предусмот­рено п. 1 ст. 48 ГК РФ.

Таким образом, следует признать возможность существования различ­ных правовых форм обособления имущества юридического лица (как пре­дусмотренных законом - вещных, так и возникающих в силу договора — обязательственных). При этом обособление имущества юридического лица независимо от его оснований должно осуществляться на началах одного из вещных прав, предусмотренных п.1 ст.48 ГК РФ.

Принимая во внимание требование законодателя о порядке формирова­ния и обособления имущественного комплекса юридического лица, напол­нения его уставного (складочного) капитала, его паевого (уставного) фон­да, следует помнить, что последний выполняет несколько функций.

В соответствии с действующим законодательством одним из обязатель­ных условий осуществления государственной регистрации юридического лица является предварительная оплата его уставного капитала, паевого (уставного) фонда, (50% - для товариществ и обществ, 10% - для произ­водственных кооперативов, для государственных и муниципальных уни­тарных предприятий на праве хозяйственного ведения законодатель не ус­тановил конкретного фиксированного процента уставного фонда, который необходимо внести собственнику имущества (ст. 12,13 Федерального за­кона «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях»)). Такое имущество должно гарантировать, прежде всего, интересы возмож­ных кредиторов (ст. 90, 99 ГК РФ) и лишь затем обеспечивать условия для широкой предпринимательской деятельности. В литературе неоднократно поднимался вопрос о реальном выполнении гарантийной функции устав­ного (складочного) капитала, паевого (уставного) фонда организации по­средством его наполнения ликвидным имуществом¹. В некоторых странах (Германии, США) законодатель отказался от требований, преду­сматривающих обязательное поддержание определенного уровня уставно­го капитала. Он может быть быстро израсходован, так как управляющие обществом могут использовать его в интересах общества (для приобрете­ния средств производства, выплаты заработной платы). В этом случае воз­можные кредиторы общества останутся ни с чем^{[48] [49]. Однако в этих странах классические рыночные отношения существуют не одно столетие (в 2002 г. германскому Закону об обществах с ограниченной ответственностью исполнилось 110 лет, положения об акционерном обществе содержались в германском Торговом кодексе 1861г.). Их субъекты отличаются высоким уровнем ответственности перед своими кредиторами.}

Российский законодатель (ст. 90, 99 ГК РФ), напротив, обязывает юри­дические лица поддерживать уставный капитал на определенном мини­мальном уровне. И это оправданно. Разрешая данный вопрос именно таким образом, отечественный законодатель защищает интересы более слабой стороны (кредиторов юридического лица), легально обеспечивая исполне­ние гарантийной функции уставного (складочного) капитала либо паевого (уставного) фонда юридического лица. Однако в настоящее время в Рос­сии отсутствует механизм государственного контроля за его действитель­ным размером. Более того, Федеральным законом «О производственных кооперативах» минимальный размер паевого фонда вообще не предусмот­рен.

После регистрации он расходуется в связи с предпринимательской дея­тельностью, и нередки случаи, когда юридическое лицо-должник не в со­стоянии отвечать по своим обязательствам перед кредиторами, так как ему просто нечем отвечать. В этой ситуации легально закрепленные обязатель­ные признаки юридического лица — обособленное имущество и самостоя­тельная имущественная ответственность теряют свое значение.

По нашему мнению, решение данной проблемы возможно в трех на­правлениях.

Во-первых, в Гражданском кодексе и специальных законах, принятых в его развитие и регулирующих статус и деятельность отдельных видов Юридических лиц, в качестве императивного правила необходимо сформу­лировать положение о недопустимости использования минимального раз­мера уставного (складочного) капитала, паевого (уставного) фонда для ка­Ких-то иных целей, кроме гарантийных, а также следует установить мини­мальный размер паевого фонда в производственных кооперативах. Для этого необходимо внести изменения:

_г_ Д?_^{ссийскля ГО{}^ЙЛ?^{СТВЕННАЯ}

БИБЛИОТЕКА

1) в пп.2 п.1 ст. 90 ГК РФ, изложив его в следующей редакции: «Уставный капитал определяет минимальный размер имущества общества, гарантирующего интересы его кредиторов. Допускается использование минимального размера уставного капитала только в гарантийных целях. Размер уставного капитала общества не может быть менее суммы, опреде­ленной законом об обществах с ограниченной ответственностью»;

2) в пп.2 п.1 ст. 99 ГК РФ, изложив его в следующей редакции: «Уставный капитал общества определяет минимальный размер имущества общества, гарантирующего интересы его кредиторов. Допускается исполь­зование минимального размера уставного капитала только в гарантийных целях. Он не может быть менее размера, предусмотренного законом об ак­ционерных обществах»;

3) в абз.4 п.1 ст. 14 Федерального закона «Об обществах с ограни­ченной ответственностью», абз.З п.1 ст. 25 Федерального закона «Об ак­ционерных обществах», изложив их в следующей редакции: «Уставный капитал общества определяет минимальный размер его имущества, гаран­тирующего интересы его кредиторов. Допускается использование мини­мального размера уставного капитала только в гарантийных целях»;

4) п. 3 ст. 10 Федерального закона «О производственных кооперати­вах», изложив его в следующей редакции: «Паевые взносы образуют пае­вой фонд кооператива. Паевой фонд кооператива определяет размер иму­щества кооператива, гарантирующего интересы его кредиторов. Допуска­ется использование минимального размера паевого фонда только в гаран­тийный целях. Минимальный размер паевого фонда кооператива должен составлять не менее чем сто минимальных размеров оплаты труда, уста­новленных федеральным законом на дату государственной регистрации Производственного кооператива. Паевой фонд должен быть полностью сформирован в течение первого года деятельности кооператива».

Во-вторых, необходимо концептуально изменить положения граждан­ского законодательства путем установления специальных норм, регули­рующих внесение в уставный (складочный) капитал либо паевой (устав­ный) фонд юридического лица лишь наиболее ценного и значимого для гражданского оборота имущества. При этом принципиально важной долж­на явиться норма, разрешающая передачу недвижимых вещей в уставный капитал организации только после их государственной регистрации. В уч­редительном договоре должно быть определено конкретное имущество, подлежащее передаче, и установлена обязанность учредителя после реги­страции юридического лица осуществлять такую передачу.

В-третьих, необходимо предусмотреть механизм государственного кон­троля за наличием действительного размера уставного (складочного) капи­тала либо паевого (уставного) фонда юридического лица. Для этого пред­лагается возложить обязанности по такому контролю на Министерство по налогам и сборам РФ, закрепив это положение в Федеральном законе «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных пред­принимателей». В эти органы юридические лица обязаны представлять документы по бухгалтерскому учету и отчетности, необходимые для осу­ществления налогового контроля, в том числе ежегодный баланс. Налого­вые органы имеют реальную возможность при своих выездных проверках установить, действительно ли юридическое лицо сформировало уставный (складочный) капитал, паевой (уставный) фонд в том размере, который предусмотрен его учредительными документами. Создание такой системы государственного контроля позволит уставному (складочному) капиталу либо паевому (уставному) реально выполнять его гарантийную функцию.

Пункт 1 ст. 48 ГК РФ требует, чтобы юридическое лицо имело само­стоятельный баланс либо смету, поскольку наличие такого документа вы­ражает и в определенной степени обеспечивает имущественное обособле­ние и организацию имущественной самостоятельности, являясь при этом, на наш взгляд, внешним проявлением организационного единства юриди­ческого лица. Баланс и смета обладают теми свойствами, которые в сово­купности определяют юридическое лицо как самостоятельного участника гражданских правоотношений. Между тем их следует отнести к индиви­дуализирующим признакам организации, составляющим содержание ее организационного единства.

Таким образом, значение признака имущественной обособленности юридического лица состоит, во-первых, в формировании и выделении та­ких объектов, на которые возможные кредиторы организации смогут обра­тить взыскание; во-вторых, обособленное имущество организации - это материальная база ее деятельности.

Самостоятельная имущественная ответственность организации, по сути, вытекает из факта обособленности ее имущества, поскольку одной из важ­нейших функций имущественной обособленности является обеспечение возможности юридическому лицу как реальному субъекту гражданских правоотношений нести имущественную ответственность по собственным обязательствам. Общее правило при этом таково: учредители юридическо­го лица не отвечают по обязательствам последнего, а юридическое лицо не отвечает по обязательствам учредителей. Между тем ГК РФ установлен ряд исключений: во-первых, сам Гражданский кодекс РФ предусматривает такие случаи; во-вторых, учредительные документы юридического лица могут содержать эти исключения. Представляется обоснованным класси­фицировать такие исключения в зависимости от правовых оснований. Та­ким образом, перечень исключений, предусмотренный ГК РФ, всегда бу­дет носить исчерпывающий характер, чего нельзя сказать об учредитель­ных документах. Данный вывод обусловлен корпоративным подходом уч­редителей при образовании конкретного юридического лица. Реализуя свою волю путем волеизъявления по вопросу определения перечня исклю­чений из общего правила самостоятельной имущественной ответственно­сти юридического лица в его учредительных документах, участники явля­ются тем организующим звеном, от которого зависит индивидуализация каждого конкретного юридического лица. В этом находит свое частичное выражение организационное единство. Влияние воли и волеизъявления на формирование организационного единства юридического лица более под­робно будет рассмотрено в отдельном параграфе.

Перечень исключений из общего правила самостоятельной имуществен­ной ответственности юридического лица, установленный нормами ГК РФ (п. 3 ст. 56), достаточно широк.

Представляется обоснованным выделение трех различных видов ответ­ственности учредителей по обязательствам организации: субсидиарной, солидарной, солидарно-субсидиарной.

ГК предусматривает наиболее широкий перечень исключений в форме субсидиарной ответственности учредителей.

Так, п.З ст.56 ГК в виде общего правила устанавливает субсидиарную ответственность учредителей (участников), собственника имущества юри­дического лица или других лиц, которые имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания либо иным образом имеют возмож­ность определять его действия, по обязательствам юридического лица в случае, если его несостоятельность вызвана действиями вышеуказанных лиц.

Необходимость установления этого общего правила субсидиарной от­ветственности не вызывает сомнений. В то же время при внимательном прочтении этой нормы возникают некоторые вопросы.

В частности, законодатель не определяет, кем может быть возложена на учредителей или собственника имущества субсидиарная ответственность по обязательствам юридического лица, кто и к кому может обратиться с таким требованием. Возникает также вопрос: какое именно лицо будет яв­ляться субъектом субсидиарной ответственности в случае, когда такое ли­цо «...имеет право давать обязательные для ...юридического лица указа­ния либо иным образом имеет возможность определять его действия...», что в результате повлекло несостоятельность юридического лица.

Представляется, что ответы на эти вопросы должен дать законодатель путем внесения в п.З ст.56 ГК РФ дополнений следующего характера: «В случае недостаточности имущества юридического лица с требованием о возложении субсидиарной ответственности на учредителей (участников) или собственника имущества в арбитражный суд могут обратиться упол­номоченные органы и (или) конкурсные кредиторы юридического лица, признанного несостоятельным (банкротом) в установленном законом по­рядке». На наш взгляд, это дополнение следует внести в виде отдельного, третьего абзаца в п.З ст.56 ГК РФ. Сложнее определить субъекта субсиди­арной ответственности в том случае, когда несостоятельность юридиче­ского лица вызвана обязательными указаниями или действиями других лиц. Законодатель в этом случае достаточно обобщенно определяет круг «других лиц», называя в качестве основания возложения на них субсиди­арной ответственности принадлежащее им право давать обязательные для юридического лица указания либо иную возможность определять его дей­ствия, которые повлекли несостоятельность (банкротство) юридического лица. Думается, такое положение не отвечает потребностям современного законодательства. Точность определения круга субъектов, на которых должна быть возложена субсидиарная ответственность, напрямую связана с полной и качественной защитой интересов кредиторов и соответственно с эффективностью самой судебной защиты.

Кого же можно в таком случае отнести к кругу «других лиц»?

Следует отметить, что в группу «других лиц» законодатель объединил различных субъектов. Федеральными законами «Об акционерных общест­вах, «Об обществах с ограниченной ответственностью» применяется тер­мин аффилированное лицо. В ст. 4 Закона РФ в ред. Федерального закона от 06 мая 1998 г. «О конкуренции и ограничении монополистической дея­тельности на товарных рынках» законодатель определил понятие аффили­рованных лиц. Это физические и юридические лица, способные оказывать влияние на деятельность юридических и (или) физических лиц, осуществ­ляющих предпринимательскую деятельность¹. Состав аффилированных лиц исследуется с позиции возможного их привлечения к субсидиарной ответственности в порядке п. 3 ст. 56 ГК РФ. Так, органы юридического лица могут давать обязательные для него указания. В то же время при употреблении понятия «орган юридического лица» нужно осознавать, что любой его состав формируется из самостоятельных субъектов права, по­этому их действия должны различаться в зависимости от того, действуют ли они от себя лично, либо от имени и в интересах представляемого ими юридического лица^{[50] [51]. Вероятно, поэтому законодатель в качестве субъектов ответственности называет не орган юридического лица, а его «людской субстрат»[52] - членов совета директоров (исполнительного совета), едино­личный исполнительный орган, членов коллегиального исполнительного органа, управляющего (ст. 71 Федерального закона «Об акционерных об­ществах», ст.44 Федерального закона «Об обществах с ограниченной от­ветственностью»). В том же качестве будут выступать члены совета дирек­торов (наблюдательного совета) либо единоличный исполнительный орган или члены коллегиального исполнительного органа, наконец, управляю­щий в случае возложения субсидиарной ответственности по обязательст­вам юридического лица на других лиц, имеющих право давать обязатель­ные для него указания. Иначе говоря, те лица, которые в пределах своей компетенции давали такие обязательные указания организации, повлекшие ее несостоятельность (банкротство).}

К лицам, имеющим право иным образом определять действия юридиче­ского лица, которые повлекли его несостоятельность (банкротство), можно отнести основное общество, влияющее на хозяйственную деятельность до­чернего общества. На наш взгляд, возложение субсидиарной ответственно­сти по обязательствам юридического лица в соответствии с абз.З п.2 ст. 105 ГК РФ особой трудности не вызывает, поскольку взаимоотношения двух юридических лиц, как правило, строятся путем письменной фиксации их оснований. В связи с этим достаточно просто установить, чьи именно дей­ствия повлекли несостоятельность (банкротство) конкретного юридиче­ского лица. Однако, несмотря на то, что нормы об ответственности мате­ринских компаний за несостоятельность дочерних компаний предусмотре­ны законодателем, практика привлечения материнских компаний отсутст­вует, о чем неоднократно отмечалось в юридической литературе (С.И. Шиткина, Е. Попова, Е. Попов и др.).

Кроме общих правил, предусмотренных п.З ст.56 ГК РФ и устанавли­вающих исключения из правила самостоятельной имущественной ответственности юридического лица, ГК РФ содержит также положения о субсидиарной ответственности применительно к различным видам органи­зационно-правовых форм юридического лица (п.2 ст.68, п.2 ст. 107, п.5 ст.115, п.2 ст. 120, п.4 ст. 121, п.2 ст. 123 ГК РФ).

Следует отметить, что перечисленные выше случаи субсидиарной ответ­ственности трудно классифицировать, поскольку они содержат самые раз­личные основания.

Так, п.2 ст.68 ГК РФ предусматривает субсидиарную ответственность каждого полного товарищества при преобразовании товарищества в обще­ство, а также в производственный кооператив в том случае, если полный товарищ стал участником (акционером) общества (или членом кооперати­ва). Такая ответственность наступает в течение двух лет с момента преоб­разования по обязательствам, перешедшим к обществу от товарищества.

Полный товарищ отвечает всем своим имуществом. При этом даже отчуж­дение бывшим товарищем принадлежащих ему долей (акций) не освобож­дает его от ответственности. Представляется, что законодатель поступил целесообразно, введя эту норму, поскольку в ней предусмотрено правило об ответственности по ранее возникшим обязательствам полного товари­щества.

Субсидиарная ответственность также предусмотрена по обязательствам казенного предприятия и учреждения (п.5 ст.115, п.2 ст.120 ГК РФ). Одна­ко основания субсидиарной ответственности в этом случае иные поскольку она наступает лишь при недостаточности имущества казенного предпри­ятия или недостаточности денежных средств учреждения. По обязательст­вам казенного предприятия субсидиарно отвечает собственник его имуще­ства, поскольку именно он создает на базе государственного или муници­пального имущества казенное предприятие.

Так, М.Г. Масевич полагает, что в этом случае казенное предприятие не­сет ответственность по своим обязательствам только находящимися в его распоряжении денежными средствами^[53]. С этим трудно согласиться, так как сама норма содержит указание на имущество. Как известно, имущество - это не только вещи (в том числе деньги), но и имущественные права, а также имущественные обязанности. Эти положения более детально дол­жен был бы разрешить Федеральный закон «О государственных и муници­пальных унитарных предприятиях», в котором законодатель более четко ответил бы на вопросы о субсидиарной ответственности РФ по обязатель­ствам казенного предприятия. Однако конструкция ст.7 этого Закона лишь воспроизводит п.5 ст. 115 ГК. Такое положение не отвечает потребностям современного правоприменения.

При недостаточности денежных средств учреждения по его обязательст­вам отвечает собственник имущества учреждения. В случае, если учреж­дение занимается предпринимательской деятельностью (п.2 ст.298 ГК РФ), право собственности на все доходы, полученные от такой деятельности, также приобретает собственник имущества. В связи с этим, представляет­ся оправданным вывод о том, что для учреждения как юридического лица один из обязательных его признаков - самостоятельная имущественная от­ветственность в основном теряет свое значение. Учреждение - это «квази» юридическое лицо.

Следующие случаи субсидиарной ответственности, предусмотренные п.2 ст. 107, п.4 ст. 121 ГК РФ, п.1 ст. 13 Федерального закона «О производ­ственных кооперативах», можно условно определить в одну группу, по­скольку размер этой ответственности и порядок привлечения к ней зависят от усмотрения членов производственных кооперативов и ассоциаций. Пра­вила о субсидиарной ответственности указанных юридических лиц долж­ны быть предусмотрены в их учредительных документах.

Полагаем, вряд ли члены вышеназванных организаций в этом случае, станут предусматривать для себя очень суровую ответственность, что в научной литературе отмечалось не раз¹. Скорее всего, эта ответственность может быть чрезвычайно незначительной: десятые, сотые, тысячные и т.п. доли процентов от пая^{[54] [55]. Именно поэтому законодатель должен предусмот­реть правило о минимальном размере субсидиарной ответственности чле­нов производственных кооперативов, как это он сделал в отношении чле­нов сельскохозяйственных производственных кооперативов, установив, что их субсидиарная ответственность по обязательствам кооператива не может быть менее 0,5 обязательного пая (ст.37 Федерального закона «О сельскохозяйственной кооперации»).}

Следует отметить, что в отношении членов ассоциаций законодатель по­ступил более обдуманно, предусмотрев их субсидиарную ответственность по обязательствам ассоциации пропорционально своему взносу в течение двух лет с момента выхода или исключения из нее (п.2 ст. 123 ГК РФ). На наш взгляд, это положение необходимо внести в виде дополнений в ст. 13 Федерального закона «О производственных кооперативах».

Солидарная ответственность участников юридического лица по его обя­зательствам как исключение из правила о самостоятельной имущественной ответственности также представлена в нормах ГК РФ.

Так, п.1 ст.87, п.1 ст.96 ГК РФ содержат, по сути, одно и то же правило: участники ООО (акционеры), не полностью оплатившие свои вклады (ак­ции), несут солидарную ответственность по обязательствам общества в пределах стоимости неоплаченной части вклада (акции) каждого из участ­ников. Представляется, что это жесткое правило законодатель установил в том числе и с целью побудить участников (акционеров) своевременно вно­сить вклады в уставный капитал (оплачивать приобретенные акции). М.Ю.Тихомировым высказано мнение о том, что в этом случае кредитор вправе требовать исполнение по обязательствам юридического лица как от всех должников совместно, так и от любого из них в отдельности, при этом как полностью, так и в части долга. Кредитор, не получивший полно­го удовлетворения от одного из солидарных должников, имеет право тре­бовать недополученное от остальных таких должников^[56]. Думается, что не­корректно вести речь о полном удовлетворении требований кредитора за счет одного из солидарных должников, поскольку сам законодатель огра­ничивает размер таких требований пределами стоимости неоплаченной части вклада (акции).

Представляется достаточно спорным суждение законодателя об ответст­венности участника (акционера) хозяйственного общества как о солидар­ной обязанности.

Солидарную ответственность законодатель также устанавливает для уч­редителей акционерного общества по обязательствам, возникшим до его регистрации (п.2 ст.98 ГК РФ).

Можно предположить, что зачастую деятельность учредителей по соз­данию АО включает в себя вступление в обязательства с третьими лицами.

Следует ли отнести данную норму к исключению из признака самосто­ятельной имущественной ответственности юридического лица? Вопрос достаточно спорный. Так, с юридической позиции акционерное общество до своей регистрации субъектом права не является, поэтому было бы ошибкой оценивать обязательные признаки (в том числе самостоятельную имущественную ответственность) лица, которое не существует. Некоторые современные российские цивилисты, в частности В.В.Залесский, не счи­тают эту норму исключением из вышеназванного признака^[57]. Представля­ется оправданным согласиться с этими авторами, так как обратное было бы нелогичным.

И наконец, абз.2 п.2 ст. 105 ГК РФ предусматривает солидарную ответ­ственность основного общества (товарищества), которое имеет право да­вать дочернему обществу обязательные для него указания по тем сделкам дочернего общества, которые заключались во исполнение таких указаний. Думается, что законодатель достаточно рационально ввел данное исклю­чение, поскольку основное общество, давая обязательные указания дочер­нему обществу по конкретным сделкам, должно четко осознавать, что оно участвует тем самым в ведении дел последнего. Для того чтобы подкре­пить это осознание, законодатель предусмотрел солидарную ответствен­ность основного общества по обязательствам дочернего.

Последнюю группу исключений из самостоятельной имущественной от­ветственности юридического лица составляет солидарно-субсидиарная от­ветственность его участников. Эту ответственность законодатель преду­сматривает для таких видов организационно-правовых форм юридических лиц, как полное товарищество, товарищество на вере, общество с дополни­тельной ответственностью, потребительский кооператив (п.1 ст.75, п.2 ст.82, п.1 ст.95, п.4 ст.116 ГК РФ).

Так, п.1 ст.75 ГК РФ предусматривает, что участники полного товари­щества солидарно несут субсидиарную ответственность своим имущест­вом по обязательствам товарищества. Это же правило закон (п.2 ст.82 ГК РФ) распространяет на полных товарищей, участвующих в товариществе на вере. Особенностью этой ответственности является неограниченная со­лидарная ответственность полных товарищей по обязательствам товари­щества. Это означает, что полные товарищи отвечают всем принадлежа­щим им имуществом по обязательствам в части, не исполненной самим то­вариществом. Ответственность эта солидарная, поэтому возможный кре­дитор может обратиться к любому из должников (полных товарищей) как в полном объеме, так и в части долга, не покрытого самим товариществом. Требования кредитора, предъявленные к такому полному товарищу, могут быть обращены на все его имущество, за исключением имущества, на ко­торое не может быть обращено взыскание по исполнительным документам (ст. 452 ГПК РФ, ст. 50 Федерального закона «Об исполнительном произ­водстве»). Эти нормы действуют в отношении лишь полных товарищей - граждан-предпринимателей. Этот вид ответственности полных товарищей позволяет наилучшим образом защитить интересы возможных кредиторов. Однако, к сожалению, такая организационно-правовая форма, как полное товарищество встречается крайне редко (в Хабаровском крае, по сведени­ям на 30 июня 2002 г. было зарегистрировано 23 полных товарищества)^[58].

Далее п.1 ст.95 ГК РФ содержит следующее правило солидарно­субсидиарной ответственности. Участники общества с дополнительной от­ветственностью принимают на себя ответственность по обязательствам общества, солидарно отвечают и личным имуществом в одинаковом для всех кратном размере к стоимости их вкладов. Размер определяется учре­дительными документами общества. Таким образом, законодатель остав­ляет за участниками гражданского оборота право выбора контрагента с учетом того, что интересы кредиторов ОДО, на наш взгляд, защищены лучше, чем кредиторов ООО.

И последний случай: п.4 ст. 116 ГК РФ предусматривает солидарно­субсидиарную ответственность членов потребительского кооператива по его обязательствам в пределах не внесенной части дополнительного взноса в случае, если после утверждения годового баланса возникает необходи­мость покрыть образовавшиеся убытки. Представляется, что законодатель достаточно рационален в этой ситуации, так как потребительский коопера­тив, являясь некоммерческой организацией, финансируется главным обра­зом из вступительных и дополнительных паевых взносов кооператива. Именно поэтому его убытки покрываются за счет дополнительных взносов членов кооператива. А законодатель под страхом личной ответственности членов кооператива обязывает их внести дополнительные взносы на слу­чай возникновения убытков данного юридического лица.

Завершая исследование вопросов о самостоятельной имущественной от­ветственности юридического лица, следует отметить, что в современной Цивилистической доктрине существует мнение о том, что самостоятельная Имущественная ответственность юридического лица не является его суще­ственным признаком, так как она не несет в себе тех обязательных конст­руктивных элементов, которые в совокупности отличают одного субъекта гражданского права от других¹.

Представляется, что это мнение не отвечает реалиям современной жизни и действующему законодательству: ст.48 ГК РФ, определяя понятие юри­дического лица, содержит в числе других признаков также и его ответст­венность по своим обязательствам тем имуществом, которое принадлежит юридическому лицу.

Вместе е тем, учитывая значение термина имущества в гражданском праве, особого исследования заслуживает институт обращения взыскания на долю участника в уставном (складочном) капитале хозяйственных об­ществ и товариществ, паевом фонде производственных кооперативах, ко­торый разумно предусмотрен законодателем.. В состав имущества участ­ника полного товарищества (или полного товарища в товариществе на ве­ре) включается его доля в складочном капитале такого товарищества, ко­торая может быть объектом взыскания по собственным долгам участника. Однако обращение взыскания по долгам участника на его долю в складоч­ном капитале допускается только при недостатке иного его имущества для покрытия долгов, то есть существует особый порядок обращения взыска­ния на долю. Она «бронируется» от взыскания в интересах товарищества. При этом законодатель устанавливает момент прекращения участия това­рища в товариществе, связывая его с обращением взыскания на имущест­во, соответствующее доле участника в складочном капитале полного това­рищества. Кроме этого, на законодательном уровне нечетко решен вопрос о прекращении участия полного товарища в товариществе в случае обра­щения взыскания на имущество, соответствующее его доле (абз. 2 ст. 80 ГК). В отдельных случаях собственный долг участника может быть зна­чительно меньше либо больше, чем его доля. Этот вопрос законодательно

не разрешен, хотя серьезно затрагивает имущественные права и интересы

частных лиц.

Возможным решением этих проблем может послужить внесение изме­нений и дополнений в действующее законодательство.

Так, момент прекращения участия полного товарища в товариществе следует определить датой вступления судебного решения об обращении взыскания на имущество, соответствующее доле участника в складочном капитале полного товарищества в законную силу.

В ситуации, когда сам долг значительно меньше доли полного товарища в складочном капитале, следует вести речь о приостановлении участия в полном товариществе такого участника до исполнения им обязательства.

Прекращение участия полного товарища в товариществе возможно лишь в случае, если собственный долг участника соответствует либо больше до­ли в складочном капитале полного товарищества.

Эти положения необходимо внести в качестве изменений в абз.2 ст.80 ГК РФ, изложив его в следующей редакции: «Прекращение участия това­рища в товариществе определяется моментом вступления судебного реше­ния по требованию об обращении взыскания на имущество, которое соот­ветствует доле участника в складочном капитале полного товарищества, в законную силу и влечет последствия, предусмотренные абзацем 2 статьи 75 настоящего Кодекса».

Пункт 5 ст. 111 ГК РФ, п.З ст. 13 Федерального закона «О производст­венных кооперативах» предусматривает правило об обращении взыскания на пай члена производственного кооператива по его личным долгам при недостатке иного имущества. При этом законодатель весьма непоследова­телен. В норме не установлен момент, с которого прекращается участие члена кооператива в последнем. Выход из указанной ситуации возможен путем внесения дополнений в виде абз. 2 в п.5 ст. 111 ГК РФ, а также абз. Зв п. 3 ст. 13 Федерального закона «О производственных кооперативах»: «Прекращение участия члена кооператива в кооперативе определяется мо­ментом вступления судебного решения по требованию об обращении взы­скания на имущество, соответствующее паю члена кооператива в паевом фонде производственного кооператива в законную силу».

Нормы ГК РФ, регулирующие деятельность обществ с ограниченной от­ветственностью, не предусматривают института обращения взыскания на долю (часть доли) участника общества в уставном капитале общества. Не­понятно из чего исходил законодатель, допустив пробел в праве. В то же время ст. 25 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответст­венностью» такое правило установлено, однако в ней не определен момент прекращения участия участника общества в случае обращения взыскания на его долю. Возможным вариантом решения данной проблемы представ­ляется дополнение ст. 25 Федерального закона «Об обществах с ограни­ченной ответственностью» п. 4 , который следует изложить в такой редак­ции: «Прекращение участия участника в обществе определяется моментом вступления судебного решения по требованию об обращении взыскания на имущество, соответствующее доле (части доли) участника в уставном капитале общества в законную силу». Пробел в нормах ГК РФ необходимо устранить путем введения новой нормы 93¹ воспроизведя в ней положения ст. 25 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственно­стью».

Представленная выше систематизация исключений из правила о са­мостоятельной имущественной ответственности юридического лица уста­новлена ГК и относится к ситуации, когда участники отвечают по обяза­тельствам этого юридического лица, ни в коей мере не посягая на обяза­тельность такого признака.

Таким образом, рассмотренный выше признак юридического лица есть основной и определяющий в системе его обязательных признаков.

Выступление в гражданском обороте от собственного имени является закономерным следствием признания той или иной организации юридиче­ским лицом, так как в этом признаке выражается хозяйственно­оперативная самостоятельность последнего. Он, по сути, является продол­жением самостоятельности имущественной ответственности юридическо­го лица и служит внешним выражением самостоятельности юридического лица в гражданском обороте. Кроме того, его значение состоит в том, что юридическое лицо, вступая в правоотношения от своего имени, приобрета­ет для себя и осуществляет принадлежащие ему права и обязанности.

В то же время следует отметить, что такой взгляд в отечественной циви­листической науке существовал не всегда. Признавая выступление юриди­ческого лица в гражданском обороте от своего имени его существенным признаком, ученые¹ спорили о занимаемом им месте в системе этих при­знаков. Это объясняется тем, что в гражданский оборот было включено большое количество организаций, не обладающих статусом юридической личности, что вызывало множество проблем. До сих пор в доктрине граж­данского права существует мнение, в соответствии с которым способность выступать от своего имени является не признаком, а сутью дееспособности юридического лица как самостоятельного субъекта гражданских правоот­ношений^{[59] [60].}

Думается, правильнее было бы вслед за многими современными автора­ми^[61] определить это качество юридического лица как существенный при­знак организации. Юридическое лицо - субъект гражданских правоотно­шений. Вместе с тем какой же субъект не вправе выступать в гражданском обороте от своего имени?

В то же время данный признак в достаточной мере характеризует это юридическое лицо до тех пор, пока он считается бесспорным. Показатель­ными в данной ситуации являются примеры законотворчества субъектов РФ и муниципальных образований. Напомним, что гражданское законода­тельство находится в исключительном ведении РФ (п. «О» ст. 71 Консти­туции РФ). Вместе с тем публично-правовые образования (субъекты РФ и муниципальные образования) в своих нормативно-правовых актах допус­кают существенные противоречия действующему российскому граждан­скому законодательству. В частности, Уставом г. Хабаровска (ст.32) пере­числены объекты, которые находятся в муниципальной собственности го­рода, в том числе внебюджетные и валютные фонды, муниципальные бан­ки и др. Следует согласиться с Л. А. Грось¹, которая достаточно четко оп­ределяет суть проблемы: муниципальное законодательство зачастую про­тиворечит законодательству федеральному. Так, в качестве примера такого противоречия Л. А. Грось называет ряд конкретных норм Устава г. Хаба­ровска^{[62] [63].}

При анализе этих противоречий автор останавливается лишь на тех, ко­торые затрагивают положения ст.48 ГК РФ, касающиеся такого обязатель­ного признака юридического лица, как возможность выступать в граждан­ском обороте от собственного имени.

Так, ст.32 Устава г. Хабаровска закрепляет конституционное право го­рода на объекты права муниципальной собственности, называя в том числе внебюджетные и валютные фонды. Однако, как отмечает Л.А. Грось^[64], вне­бюджетные и валютные фонды, создаваемые муниципальным образовани­ем, должны наделяться правами юридического лица (ст.118 ГК РФ). Вме­сте с тем, будучи юридическими лицами, они сами являются частными собственниками имущества, переданного им муниципальным образовани­ем (п.4 ст.213 ГК РФ). Нормативные акты Хабаровского края и г. Хабаров­ска иначе определяют правовой статус внебюджетных фондов.

Так, в соответствии с Законом Хабаровского края «Об основах форми­рования и использования внебюджетных фондов представительными и ис­полнительными органами государственной власти и местного самоуправ­ления на территории Хабаровского края»^[65], Положением «О порядке фор­мирования и использования средств городского внебюджетного фонда», утвержденного решением Хабаровской городской Думы от 26 апреля 1996 г., решениями городской Думы г. Хабаровска об образовании конкретных внебюджетных фондов (санитарно-эпидемиологического, экологического, диабетологического, строительства и реконструкции объектов городского коммунального хозяйства и др.) - это средства муниципального образова­ния, представляющие в основном добровольные взносы других субъектов на соответствующие цели, размещенные на специальных счетах в банках.

Следует заметить, что в п.1.4 названного выше Положения предусмот­рена возможность наделения таких фондов правами юридического лица. В частности, в этом пункте сказано: «Фонды, как правило, не наделяются правами юридического лица (если иное не предусмотрено действующим законодательством) и действуют от имени органов местного самоуправле­ния г. Хабаровска». Формулировка представляется довольно интересной, поскольку действующее гражданское законодательство предусматривает как раз «иное»: фонды должны создаваться в качестве юридических лиц (ст.118 ГК РФ). Иначе каким образом они будут «действовать», то есть осуществлять свою правосубъектность, а следовательно, участвовать в гражданском обороте от собственного имени?

В ряду объектов муниципальной собственности Устав г. Хабаровска (ст.32) также называет муниципальные банки. Они могут быть учреждены в форме хозяйственных обществ, то есть обществ с ограниченной или до­полнительной ответственностью, акционерных обществ, что соответствует ст. 1 Закона РФ «О банках и банковской деятельности» (в редакции Феде­рального закона от 3 февраля 1996 г.)¹. Следовательно, все они — частные коммерческие организации, поэтому имущество «муниципальных банков» может быть собственностью только самих муниципальных банков. В связи с этим положения ст.32 Устава г. Хабаровска, содержащие указание на то, что «муниципальные банки» - это объекты права собственности муници­пального образования, являются следствием неверного представления ме­стных законодателей о гражданском праве в целом и о праве собственно­сти, в частности. Муниципальные банки не объекты, а субъекты права, ко­торым имущество принадлежит на праве собственности (п.2 ст.48 и п. 1 ст. 66 ГК РФ). Муниципальное же образование при учреждении такого банка имеет лишь имущественные права требования к созданному им банку^{[66] [67].}

Представляется, права Л. А. Грось, утверждая, что назрела насущная не­обходимость привести нормативные акты Хабаровского края и г. Хабаров­ска, содержащие гражданско-правовые нормы в соответствие с действую­щим законодательством.

В качестве следующего необходимого элемента конструкции юридиче­ского лица закон (ст.48 ГК РФ) называет способность организации быть истцом и ответчиком в суде, арбитражном суде. На первый взгляд этот элемент не имеет особого значения для определения юридической само­стоятельности организации. Видимо, поэтому некоторые цивилисты вооб­ще не упоминают об этом элементе юридического лица при определении его правовой природы¹. Другие считают, что показателем самостоятельно­сти юридического лица является его выступление в гражданском обороте и в судебных органах от своего имени, то есть налицо объединение в одном признаке двух самостоятельных - выступление юридического лица в гра­жданском обороте от собственного имени и способность быть истцом и ответчиком в суде^{[68] [69]. Отдельные авторы, отрицая обязательность такого элемента (признака) юридического лица, как способность быть истцом и ответчиком в суде, считают, что эта способность лишь индивидуализирует юридическое лицо и определяет его статус[70]. И наконец, даже те авторы, которые признают, что способность организации быть истцом и ответчи­ком в суде общей юрисдикции, арбитражном и третейском суде является необходимым элементом (признаком) юридического лица, считают этот признак производным от самостоятельной имущественной ответственно­сти организации[71].}

Так, В. В. Долинская обосновывает свою позицию тем, что, поскольку процесс есть форма существования материального права, самостоятельная имущественная ответственность в гражданском праве отражается в граж­данском процессе в способности юридического лица выступать ответчи­ком в суде. Субъективное же гражданское право, носителем которого яв­ляется юридическое лицо, включает в себя как один из элементов возмож­ность использовать предоставленные ему меры правоохранительного ха­рактера, в том числе возможность обращения к компетентным государст­венным или общественным органам с требованием защиты права. Следо­вательно, делает вывод В. В. Долинская, юридическое лицо может высту­пать в суде истцом. Способность юридического лица быть истцом и ответ­чиком в суде она называет процессуально-правовым признаком^[72]. С этим утверждением В.В. Долинской трудно согласиться. Считая способность юридического лица быть истцом и ответчиком в суде производной от его самостоятельной имущественной ответственности, автор произвольно эту способность ограничивает. По мнению В.В. Долинской, получается так: налицо самостоятельная имущественная ответственность организации, она может быть истцом или ответчиком в суде. Отсутствует такая ответствен­ность, и организация не может реализовать свое право быть истцом или исполнить обязанность ответчика. Эта позиция противоречит гражданско­му и арбитражному процессуальному законодательству. Так, ст. 4, 40, 44 Арбитражного процессуального кодекса РФ, ст. 4, 24, 28 Гражданского процессуального кодекса, ст. 5 Федерального закона «О третейский судах в Российской Федерации» не предусматривают никаких материально­правовых ограничений в праве стать стороной в гражданском деле. Нельзя игнорировать и положения гражданского закона: законодатель совершенно четко и недвусмысленно в качестве одного из признаков юридической са­мостоятельности организации называет способность быть истцом и ответ­чиком в суде (ст. 48 ГК РФ). На наш взгляд, способность юридического лица быть истцом и ответчиком в суде общей юрисдикции, арбитражном или третейском судах действительно является необходимым элементом конструкции организации, поскольку имеет немаловажное значение для определения ее юридической самостоятельности.

Установление юридической личности организации иногда вызывает за­труднение. Так, достаточно сложно определение юридической самостоя­тельности войсковых частей Министерства обороны Российской Федера­ции, Министерства внутренних дел Российской Федерации. Связано это с тем, что статус этих воинских образований на законодательном уровне не определен до настоящего времени. Именно поэтому практика арбитраж­ных судов достаточно противоречива: так, Федеральный арбитражный суд Дальневосточного округа привлекает войсковые части в качестве стороны по делу только при наличии у них всей совокупности обязательных при­знаков юридического лица, установленных ст. 48 ГК¹; в отдельных случаях по делам с участием войсковых частей в качестве надлежащих ответчиков арбитражный суд Хабаровского края привлекает Министерство обороны^{[73] [74], в других ситуациях тот же суд, рассматривая дела с участием войсковых частей, признает их надлежащими сторонами[75]. Противоречия в практике арбитражных судов сложно объяснить. Вместе с тем можно предположить, что в тех делах, где войсковая часть отвечает по своим обязательствам, вы­текающим из гражданских, природоохранных и тому подобных отноше­ний, суд, как правило, привлекает Министерство обороны, исходя из того, что войсковая часть, по общему правилу, государственное учреждение, ко­торое финансируется из федерального бюджета, имеет свои специфиче­ские цели, далекие от предпринимательства. В то же время войсковая часть не может быть исключена из гражданского оборота. Кроме того, к сожалению, деятельность любой войсковой части порой связана с тем, что она причиняет вред окружающей среде, а это влечет установленную зако­ном ответственность. Именно в таких случаях арбитражный суд в качестве ответчика привлекает не только войсковую часть, но и Министерство обо­роны, хотя первый ответчик — войсковая часть. Так, прокурор Хабаровско­го края обратился с иском в защиту государственных и общественных ин­тересов к войсковой части 50233 о взыскании 561215 рублей в возмещение вреда, причиненного войсковой частью окружающей среде в результате ненадлежащего хранения горюче-смазочных материалов. Войсковая часть 50233 располагалась недалеко от акватории реки Амур. Принадлежащие ей емкости для хранения горюче-смазочных материалов были сооружены в 30-40 годах и пришли в негодность, поэтому хранящиеся в них материалы протекали в почву, а также растекались по акватории реки Амур. Этим был причинен вред окружающей природе на сумму 561215 рублей. Надлежа­щим ответчиком по этому иску суд определил Министерство обороны1.}

Представляется, что суд необоснованно при разрешении данного иска в качестве надлежащего ответчика привлек Министерство обороны Россий­ской Федерации. Конечно, войсковая часть, не имея определенного право­вого статуса, а также необходимых денежных средств, не смогла бы воз­местить причиненный ею вред, но и Министерство обороны — это юриди­ческое лицо-учреждение, являющееся государственным органом, который в соответствии со ст. 125 ГК РФ действует от имени Российской Федера­ции, может приобретать и осуществлять имущественные и личные неиму­щественные права и обязанности, выступать в суде в рамках своей компе­тенции, установленной актами, определяющими статус этих органов. Над­лежащий ответчик по таким делам - Российская Федерация (публично­правовое образование, субъект гражданского права).

В других случаях арбитражный суд не производит замену войсковых частей (ответчиков по делу) ни Министерством обороны РФ, ни другим государственным органом. Примером этому могут служить дела, возни­кающие из налоговых правоотношений^{[76] [77]. Войсковая часть в качестве нало­гоплательщика состоит на учете в налоговом органе. Статьи 9, 19, 24 Нало-}

гового кодекса устанавливает, что участниками налоговых правоотноше­ний, то есть налогоплательщиками или налоговыми агентами, являются в том числе организации, на которые законом возложены обязанности упла­чивать налоги и сборы или исчислять, удерживать и перечислять их в бюджет.

При рассмотрении дел, возникающих из налоговых правоотношений, с участием войсковых частей арбитражный суд должен установить, является ли конкретная войсковая часть налогоплательщиком или налоговым аген­том. От этого обстоятельства зависит разрешение вопроса о том, кто будет ответчиком по такому делу. Если войсковая часть должна уплачивать или перечислять налоги и сборы, то как налогоплательщик или налоговый агент она должна быть юридическим лицом, соответственно являться от­ветчиком.

Выход из названной выше ситуации представляется один: на законода­тельном уровне необходимо установить правовой статус войсковых час­тей, определив, какие из них относятся к федеральным унитарным пред­приятиям, какие — к федеральным казенным предприятиям, а какие - к го­сударственным учреждениям, путем принятия Федерального закона «О го­сударственных и муниципальных учреждениях». С учетом того, что вой­сковые части создаются с целевой направленностью и, по общему правилу, не могут быть субъектами предпринимательской деятельности, такие пра­вовые образования Министерства обороны РФ должны получить статус государственных учреждений.

Эта же проблема - определение юридического статуса, существует и для службы судебных приставов Российской Федерации. Установление для них статуса государственного учреждения необходимо, поскольку количе­ство дел по жалобам на действия судебных приставов-исполнителей, рас­сматриваемых судами, возрастает год от года. Создав в 1997 г. эту службу, законодатель предусмотрел право обжалования взыскателем и должником действий судебного пристава-исполнителя (ст. 90 Федерального закона «Об исполнительном производстве»)¹. Взыскатель заинтересован в том, чтобы решение суда, принятое в его пользу, было исполнено, поэтому практически любое постановление о возращении исполнительного листа без исполнения обжалуется им. В арбитражных делах по жалобам на дей­ствия судебных приставов-исполнителей интересы этой службы отстаива­ют различные лица. В одних случаях в процессе участвуют сами судебные приставы-исполнители, в других - представители главных управлений Министерства юстиции РФ, поскольку сама служба судебных приставов- исполнителей юридической самостоятельностью не обладает^{[78] [79].}

Далее ст. 91 Федерального закона «Об исполнительном производстве» предусматривает следующее: вред, причиненный судебным приставом- исполнителем в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения своих обязанностей по исполнению исполнительного листа, подлежит возмещению в порядке, предусмотренном гражданским законодательст­вом.

Ситуация, аналогичная той, что возникает при участии в гражданских делах войсковых частей.

Л.А. Грось справедливо отмечала, что такие дела должны рассматри­ваться с участием судебного пристава-исполнителя и разрешаться путем вынесения по ним решения, а не определения, как было на практике^[80].

Сегодня этот вопрос разрешен ст. 329 АПК РФ, в которой установлено, что решения и действия (бездействия) судебного пристава-исполнителя оспариваются в арбитражном суде по правилам рассмотрения дел об оспа­ривании ненормативных правовых актов, принятых в том числе и должно­стными лицами. Соответственно по окончании рассмотрения дела по су­ществу выносится судебный акт в виде решения. Разрешение данного во­проса в процессуальном законе подобным образом не снимает проблемы в целом. В имущественном обороте действует государственный орган, наде­ленный властными полномочиями, не обладающий при этом юридической личностью. Решение названной проблемы возможно путем принятия Фе­дерального закона «О государственных и муниципальных учреждениях», в котором в качестве общих положений необходимо определить понятие го­сударственного учреждения; перечень субъектов, которые могут быть к нему отнесены; требования к учреждению; цели создания и функции госу­дарственного учреждения; способ и порядок финансирования; учредитель­ные документы и структуру органов; права учредителя в отношении иму­щества, находящегося в оперативном управлении; возможность ведения предпринимательской деятельности; установить природу доходов, полу­ченных от такой деятельности, а также природу имущества, приобретенно­го за счет этих доходов, установить жесткий запрет изъятия имущества, кроме излишнего, неиспользуемого либо используемого не по назначению.

Это тем более необходимо в связи с тем, что ч.2 ст.216 Арбитражного процессуального кодекса РФ установлено: при удовлетворении требования о взыскании обязательных платежей и санкций в резолютивной части ре­шения должны быть указаны в том числе наименование лица, обязанного уплатить сумму задолженности, его место нахождения, сведения о его го­сударственной регистрации.

Итак, анализ влияния юридической самостоятельности организации на ее способность быть истцом или ответчиком в суде позволяет сделать вы­вод о том, что способность юридического лица быть стороной в граждан­ском или арбитражном процессе является его необходимым и неотъемле­мым признаком. Более того, эта способность организации есть необходи­мое условие участия в гражданско-процессуальных отношениях.

Подобное понимание правовой конструкции указанного элемента дает основание утверждать, что способность юридического лица быть истцом и ответчиком в суде присуща одновременно двум отраслям права: граждан­скому и гражданскому (арбитражному) процессуальному праву.