2. Православная трудовая этика

На протяжении тысячи лет православие определяло духовную жизнь России, формирование менталитета нации. Можно сказать, что на мировоззренческом уровне влияние православия распространялось на все сферы жизни российского общества.

Не случайно, сегодня теме трудовой этики и той взаимосвязи, которая существует между религиозными убеждениями и хозяйственной деятельностью, российские ученые уделяют большое внимание в своих исследованиях. Ведь христианская этика дает ценностные ориентации направлению движения развития общества, а значит, способна ускорять его хозяйственное развитие. На уровне же отдельного индивида она формирует ценностно-мотивационное отношение к труду, богатству и накоплению, способствуя не только увеличению производительности труда, но и раскрытию творческого потенциала личности.

Каковы же особенности православной трудовой этики, ее отличительные черты? Во-первых, нельзя не отметить свойственных ей, как, впрочем, и всей российской хозяйственной культуре, коллективистских ценностей. Это связано в основном с тем, что, как отмечает О.Платонов «русская модель хозяйственного развития принадлежала к общинному типу экономики» (2, С.95). Категориями общины и артели определялись условия совместного проживания и хозяйственной деятельности российских семей, причем не только в деревне, но и в городе. Сначала община складывается, можно сказать под давлением необходимости, так как сообща легче было выжить в суровых климатических условиях на бескрайних пространствах. Впоследствии община защищала от угрозы завоевания соседними племенами, обеспечивала безопасность в экономической, правовой и морально-этической сферах. Православная церковь окончательно укрепляет статус общины, ценность соборности воплощается в русской христианской общине.

Понятие соборности, возникшее и развивавшееся в христианском богословии часто сопоставляют и даже отождествляют с коллективизмом, тогда как эти явления отличны по сути. Члены коллектива руководствуются одной идеей, и эта идея коллективная, соборность же возникает, когда совокупность личностей, каждая из которых движима своей личной идеей, обнаруживает, что идеи тождественны.

Не являясь «русской по происхождению», идея соборности — сугубо православная идея, органично вписавшаяся в структуру русского национального характера, в систему традиционных представлений русского человека о мире. Это произошло потому, что уже русская языческая культура была готова к восприятию идеи соборности (3, С. 99). Соборность — есть таинственная жизнь Духа»; «Мы» в соборности не есть коллектив». Соборность — бытийственная предпосылка преодоления отчуждения (духовного), «самостановления» человека. (4,С. 100-101).

Преобладание коллективизма над индивидуализмом объясняет и тот факт, что еще до появления бригадной формы организации труда в России люди трудились в артелях, кооперативах, на этих основах формировалось и развивалось российское предпринимательство. И если западная технология пошла по пути «тейлоризма», «конвейеризации», то российские предприниматели совершенствовали артельную форму организации труда, стимулирующую интерес к труду и способствующую развитию смекалки, знаний, умений и взаимопомощи.

Таким образом, можно сказать, что русский коллективизм с его соборным духом способствует тому, что российское государство становится, своего рода, большой общиной. Что касается ценностей рационализма и практицизма российской хозяйственной культуры, то они начинают проявлять себя не только на уровне индивидуального хозяйства, но и на уровне этой большой общины в готовности русского предпринимательства служить общественному благу, своему Отечеству. Меняются и представления о праведном труде, если в средневековом «Домострое» они проявляют себя в нестяжательной экономике самодостаточного хозяйства, то впоследствии идеал праведного труда воплощается в активной благотворительной и меценатской деятельности во имя Великой России.

Таким образом, хозяйственный практицизм, нередко осуждаемый православием за свой утилитарный характер, (вечный спор «нестяжателей» и «осифлян») находит оправдание в самой духовно-нравственной основе православия, в результате чего появляется такой образец хозяйственного поведения как патриотическое служение.

Одним из первых исследователей трудовой хозяйственной этики православия является о. Сергей Булгаков, уделивший в своих работах большое внимание проблемам хозяйственной жизни в православной России. Подобно известному западному социологу М.Веберу, обратившему внимание на значение протестантской трудовой этики для экономического развития Европы, С.Н.Булгаков отмечает важность религиозного фактора, формирующего ценностно-мотивационное отношение к труду, богатству и накоплению. Затрагивая тему христианского отношения к труду, С.Булгаков пишет: «Труд имеет незаменимое значение для человека, как средство воспитания воли, борьбы с дурными наклонностями, наконец, как возможность служения ближним» (5, С.212.). Это определение труда можно назвать общехристианским. Однако, говоря об исторической роли христианства, которое «подняло сознание достоинства труда», Булгаков отмечает, прежде всего, христианские монастыри, являющиеся очагами хозяйственной культуры. Таким образом, мы видим, что с точки зрения православного человека, идеал трудового служения воплощен в образе труженика-монаха. Действительно, положительное влияние православной этики труда наглядно представлено в процветающей экономике многих монастырей. Ярким примером является Соловецкая обитель, где иноческим трудом в жесточайших климатических условиях выращивались даже цитрусовые.

Трудолюбие как добродетель в православии наиболее ярко отражено в «трудничестве» - трудовом послушание и выполнении самых тяжелых работ, что являлось неотъемлемой частью духовного совершенствования и жизни в православном монастыре. Однако труд в православии был далеко не единственным способом быть угодным Богу, как, например, в протестантской трудовой этике, более высшими по своей душеспасительной ценности являлись молитва, пост, созерцание.

Основные принципы православной трудовой этики способствуют формированию в российской дореволюционной культуре следующих основных черт:

1) Обязательность труда для каждого, вне зависимости от его социального и имущественного положения. Поскольку абсолютом в православии является жизнь в монастыре, то трудовая деятельность понимается как своего рода послушание, даваемое человеку Богом. Таким образом, труд в жизни православного человека есть неотъемлемая часть пути спасения, однако, не единственная возможность спасения.

2) Признание «благим» того труда, который совершается во имя любви к Богу и ближнему, а не во имя удовлетворения эгоистического интереса. Этот принцип лег в основу идеалов служения общественно-полезному делу.

3) Свобода в выборе профессии и право заниматься различными видами трудовой деятельности. Это способствовало всестороннему развитию профессиональных навыков человека, универсальности его знаний. Также существованием данного принципа объясняется отсутствие в православной трудовой этике деления труда на «престижный» и «не престижный».

4) В православном понимании богатство дается Богом во временное пользование и накладывает на его обладателя дополнительные обязательства в части дел благотворительности и милосердия. В русском православном обществе не было культа богатых людей. Возможно, этот факт связан отчасти и с особенностями православной аскезы, ведь в жизни монастырей существовало относительно равномерное распределение благ.

5)Накопление как увеличение материального богатства не обязательно оценивается положительно, бережливость и расчетливость сами по себе не являются добродетелями. Аскетизм в потреблении главным образом, помогает в православном понимании очищению духовной и телесной природы человека, а вовсе не увеличению материального богатства и накопления.

Проблемы трудовой этики в России сегодня особенно актуальны по причине того, что трудовая этика нужна не столько в ситуации, когда уже сложились определенные хозяйственные структуры, сколько тогда, когда их нет, и они еще только складываются. В контексте вопросов трудовой этики российские ученые-исследователи отмечают важность поддержания высокого статуса и культурной значимости труда, что является важнейшей предпосылкой успеха социально-экономической модернизации. Заслуживают внимания также и проблемы неправильного отношения к богатству, к сожалению присущие современному российскому обществу. Эти проблемы приводят к тому, что очень часто основной мотивацией наших предпринимателей является стремление к собственному обогащению любыми возможными способами. Многие ученые признают насущную необходимость моральных критериев, основ для формирования ценностно-мотивационного отношения к труду, богатству и накоплению. Некоторые научные умы пытаются решить поставленную задачу созданием целого религиозно-философского построения, аналогичного протестантскому, но основанному, однако, на традиционно русском религиозном миропонимании - православном вероучении. И, несмотря на то, что по мнению многих исследователей, православная трудовая этика проигрывает протестантской, поскольку направлена на потусторонние идеалы, а значит в этой жизни менее продуктивна, тем не менее, только она способна решить главную задачу - дать недостающую моральную основу трудовой этике России, остановить строительство «мафиозно-коррупционного капитализма» в нашей стране. Также, если говорить о возможностях модернизации российской хозяйственной культуры, то православная этика коллективизма способна сформировать принципиально другой, в отличие от западного тип гражданского общества – «этико-центристскую модель» с ее ориентацией на общественный идеал, которая обладает более высоким социально-политическим потенциалом.

В конце XIX — начале XX века, как отмечают В.А. Писемский и Ю.Н. Калашинов, были предприняты первые попытки выявить отношение православия к собственности, труду и другим социально-экономическим явлениям, однако сколько-нибудь целостную концепцию религиозного влияния на экономику выработать не удалось.

Из православных мыслителей первой половины XIX века проблемы труда и трудовой этики раскрываются наиболее полно в проповедях и поучениях митрополита Киевского и Галицкого Евгения (Болховитинова). В «Слове на рождение ее и. в. государыни императрицы Александры Федоровны» он говорил: «Человек сотворен быть не в покои и праздности, но трудиться. (...) труд, по предопределению Божию, назначен быть долгом нашим не только для сохранения нашего бытия, но и для услаждений, получаемых нами благ». Опираясь на Евангелие и святоотеческую литературу, Евгений утверждал: достоинство человека определяется его трудом. Это гуманистическое утверждение соседствовало в его рассуждениях с положением о незыблемости общественного устройства. Поэтому он призывает каждого верноподданного «К трудолюбивому исправлению каждым своей должности»(7, С. 63-64, 68.)

Л.П. Найденова обнаружила, что этический идеал отраженный в Домострое, в отдельных своих чертах перекликается с этическим идеалом протестантизма в том виде, как он характеризовался Максом Вебером. Конечно не в развитых формах «капиталистического духа», какой демонстрирует XVIII век, но, скорее с тем его этапом, который отразил Лютер: исполнение своего мирского долга как проявление служения Богу.

В Домострое четко разделяется «стяжание праведное» и «стяжание неправедное». С понятием и «стяжание неправедное» тесно связано понятие «праведные труды». Причем, наличие богатства не освобождает человека от его обязанностей и каждодневного труда, во-первых, и не дает право на расточительство, во-вторых. Бережное отношение не только к любой вещи, но и к любым обрезкам, объедкам — всему, что может быть использовано в домашнем миру — христианская обязанность всех членов этого мира. Это не жадность и не скаредность, в которой часто упрекали Домострой, это — бережное отношение ко всему существующему в этом мире как дару Господа, во-первых, и понимание того, что благополучная достойная жизнь — не просто путь к спасению, но и богоугодное дело вообще, во-вторых.

Домострой знает два термина, обозначающих обязанности человека — «работа тяжкая» и «праведный труд». Таким образом, различается труд как наказание за первородный грех и труд как путь спасения и служения богу. Трудолюбие и бережливость расцениваются как формы проявления христианского подвига мирского человека.

Чистота и порядок в доме также относятся к проявлению богоугодной жизни. Исследователи нередко видят в Домострое черты обмирщения, понимая под этим высвобождение отдельных сторон жизни из-под церковного влияния, тогда как здесь мы имеем дело с распространением христианских понятий на все более широкий образ жизни. Можно предположить, что включение труда «в миру» в число характерных добродетелей в своем дальнейшем развитии и могло лечь в основу хозяйственно-предпринимательской этики. Явления обыденности поднимаются до духовного уровня. Такое отношение к повседневности на более позднем этапе фиксируется у старообрядцев.

По мнению Вс. Вильчека: «... капитализму соответствует сильно обмирщенная религия; в европейской истории это протестантизм. Но далеко не все капитализированные страны прошли религиозную реформацию, однако «скрытую реформацию» — все. В некотором смысле вполне мирскими, вполне «протестантскими» оказались даже очень древние культы» (8,С 183). В Российской истории подобного рода «скрытой реформацией» стало явление старообрядчества.

На сломе русского средневековья и нового времени в рамках старообрядческого движения возникает тип личности, поднявшийся до представления о единстве личностей в Боге, живущих с чувствами величайшего долга и гордостью заступника. Старообрядческий богослов В.Г. Сенаторов считал, что ценность человека в старообрядческом миросознании поставлена на необыкновенную высоту, на которую она не ставится нигде. В старообрядчестве не человек существует для храма, а храм для человека.

Ряд исследователей отмечают одну из общих особенностей старообрядческого миросозерцания — личностное восприятие окружающей действительности в эсхатологических категориях. В начале нашего века в журнале «Церковь» подчеркивалось, что истинным содержанием старообрядческого учения об Антихристе является протест против отрицания за народом права на свободное выражение своей веры, и именно это содержание дало старообрядцам неистощимые средства к борьбе и внутреннему самоопределению личности.

Динамика принципиального традиционализма и постоянная необходимость прибегать именно для его осуществления к разнообразным новациям, по мнению И.В. Позднеевой, породила в противовес расхожим мнениям особую подвижность личности и особое чутье русского старообрядчества на характер и значение новшеств.

Уже в XVIII в. появилось богатое и разветвленное торгово-промышленное старообрядческое предпринимательство, оказавшееся в начале ХХ века владельцем и вершителем судеб многих наиболее современных и технологичных отраслей русской промышленности. Его порождала, как правило, старообрядческая крестьянская и купеческая среда.

Одной из важнейших причин благосостояния и прочности крестьянского хозяйства, развития и выдвижения из этой среды наиболее ярких и активных личностей была старообрядческая конфессиональная община. Старообрядческая община аналогична по своим функциям общине апостольской, ибо она «заботится о своем внутреннем церковном устройстве и благочинии» и осуществляет равенство всех перед Богом. История старообрядчества привела к прямому взаимодействию, а нередко и слиянию общины конфессиональной и территориальной(9, С 3 - 28). В рамках этой общины воспитывалась, получала образование и функционировала личность старообрядца, которая не растворялась в общине, а фактически максимально стимулировалась ею, как на духовную, так и на хозяйственную активность, от которой зависело не только процветание, но часто и сама возможность существования этого «церковно-гражданского учреждения». Именно это во многом и определило хозяйственно-экономическую активность личности как подвиг по отношению ко всей общине.

В общественном сознании до буржуазной эпохи господствовал аристократический личностный образец, в Новое время, с развитием капитализма происходило утверждение буржуазного личностного образца. Формирование последнего происходит на основе отрицания аристократических ценностей: вместо нарочитой праздности и презрения к труду провозглашается трудолюбие; расточительность сменяется расчетливостью и бережливостью; вместо чести и достоинства личности, определяемых благородным происхождением, утверждается богатство, и эффективность действий человека как главные мерила добродетели. Для менталитета купечества был свойственен утилитаризм. Польза — вот главный критерий всех поступков и деяний.

В литературе о коммерции, издаваемой в России с середины ХVIII в., появились характеристики так называемого «совершенного купца». Кроме знаний, имевших практическое применение, обращалось внимание и на «полезные вспомогательные науки», такие как коммерческая политика, история коммерции, геральдика («для познания иностранных монет»), естественная история, «визирное и рисовальное искусство». Для распространения «купеческих наук» купцам рекомендовались «частое разсуждение» о купеческих делах, путешествия в чужие края, чтение газет и «ведомостей». В общественной жизни поведение купцов особенно состоятельных, характеризовалось, во-первых, стремлением быть выбранными в церковные старосты, а во-вторых, широкой благотворительностью «во имя Бога». В то же время вера в Бога сочеталась с коммерческим подходом к добрым делам, за которые ожидалась награда в виде божественного покровительства достижению материального благополучия. Причем непременным результатом деятельности «совершенного купца» должно быть не только личное обогащение, но и общественная польза.

Купец в России мог заниматься не только торговлей, но и быть промышленником, владельцем собственных судов, посредником-маклером, браковщиком, кредитором. Анонимность многих преобразовательных проектов сами авторы нередко обосновывали стремлением бескорыстного служения общественной пользе. О понимании своего долга красноречиво говорит встречающееся в виде подписи слово «патриот»(10, С 43-51).

По мнению В.А. Писемского и Ю.Н. Калашина складывавшийся под влиянием православия тип экономического развития можно назвать щадящим, гуманистическим типом, при котором интересы конкретных людей не приносятся в жертву абстрактной идее экономической эффективности. Россия шла к своему «социально-рыночному хозяйству», причем значительно раньше Западной Европы(11, C 94). Авторы современных реформ редко руководствуются этими ценностными ориентирами.

Православию мы обязаны и широкой благотворительностью русского купечества, и замедленным развитием банковского дела из-за осуждения церковью ростовщичества. Купцы вынуждены были пускаться на всевозможные уловки, чтобы обойти церковные и государственно-бюрократические запреты в своей профессиональной сфере, что сказывалось на их ментальности. Кроме того, в конце XVIII первой половине — XIX в. купечество постоянно ощущало свою социальную ущемленность и неполноценность по сравнению с дворянством. Эти реалии привели к двойному стандарту деловой этики, сформировали своего рода “корпоративную мораль”. Честность в купеческом сословии сохраняется свято по необходимости. Деление на «своих» и «чужих» шло не только по линии сословной принадлежности, но и по линии культуры.